— Ты ведь хочешь послушать про кису, верно, моя родная?
Скарлетт кивнула матери без всякого восторга.
— Милая крошка, — сказала миссис Макинтош, — сейчас ты услышишь про свою кису, мне ведь тоже нравятся эти забавные зверьки и нравится это стихотворение.
Скарлетт с сомнением смотрела на свою крестную. Она и сама ей напоминала кошку.
А миссис Макинтош отыскала нужную страницу и объявила:
— Киса и сыч.
Миссис Макинтош, еще до своего замужества, когда жила в Саване, изучала искусство декламации под руководством лучших репетиторов и очень любила выступать на благотворительных вечерах.
Пока она переходила от названия к самому стихотворению, Скарлетт не удержалась и спросила у матери:
— А что такое сыч?
После того, как ее прервали, миссис Макинтош стала молча репетировать. Она читала, лишь шевеля губами, беззвучно проговаривая стихотворение, ожидая, когда Эллин объяснит своей несмышленой дочери, что же такое сыч, ведь сама миссис Макинтош толком бы не смогла этого сказать.
— Сыч — это такая большая забавная птица, — ответила Эллин и одной рукой обняла дочь, она надеялась, что так ей удастся заставить ее лучше себя вести.
Больше сказать о сыче Эллин не могла. Ведь она, женщина, выросшая в городе, слабо себе представляла, что это за птица.
— А они кусаются? — спросила Скарлетт.
— Только тогда, когда люди их дразнят.
— А зачем люди их дразнят?
— Тише! — не выдержала, наконец-то, Эллин, — теперь ты должна слушать, а миссис Макинтош прочитает тебе чудесную сказку про сыча и кису.
Таким образом, переложив всю ответственность за поведение Скарлетт на ее крестную, Эллин тоже подперла щеку кулаком и приготовилась слушать.
А миссис Макинтош, наконец-то, изучила стихотворение полностью.
— До чего очаровательно! — сказала она, ни к кому не обращаясь, ее язык и губы улыбались. — Право же, здесь столько поэзии, хотя это и чистейшая чепуха. Но, в конце концов, милая, что такое поэзия, как не чепуха, божественная чепуха?
Эллин кивком выразила свое согласие. Ей не терпелось, чтобы миссис Макинтош скорее начала читать стихотворение и тогда, может быть, Скарлетт перестанет вырываться из ее объятий.
— Что ж, начинать? — переспросила крестная.
— Да, — поспешила с ответом Эллин, не переставая поглаживать шелковистые волосы девочки.
Скарлетт немного затихла.
И тогда миссис Макинтош начала:
Отправились по морю киска и сыч,Усевшись в челнок голубойСундук с пирогами и узел с деньгамиОни захватили с собой…
Миссис Макинтош делала между словами короткие паузы, а потом вновь принималась читать с воодушевлением. Ее звучный голос взлетал и сразу же переходил на низкие ноты.
— А что такое «челнок»? — вставила Скарлетт.
Элин сильнее прижала ее руку к головке, словно бы желая притушить разгорающееся детское любопытство.
— Тише, тише, — зашептала она на ухо девочке.
А миссис Макинтош ничего не оставалось, как не обращая внимания на вопросы Скарлетт, после небольшой драматической паузы декламировать вторую строфу:
И сыч под гитару, в мерцании звездЗапел про сердечный недуг…
В глубоком голосе миссис Макинтош, который трепетал, слышались отзвуки сладострастной тропической ночи, а Скарлетт в это время успела вставить следующий вопрос:
— Мама, что такое «сердечный недуг»?
— Тише, тише, Скарлетт, — Эллин почти физически ощущала, как любопытство дочери словно просачивается между ее пальцев.
Но миссис Макинтош была выше этих немного нетактичных вопросов Скарлетт. Она решила вести себя с достоинством и поэтому сверкнула своими украшениями, приложила утонченную белую руку к сердцу и закатила глаза к воображаемым звездам.
Прелестные глазки, невиданный хвост,О как ты прекрасна, мой друг!..
Ее голос перешел с высоких нот на низкие.
— Мама, — попыталась снова вырваться Скарлетт, — разве сычи любят кошек?
— Не надо разговаривать, Скарлетт, помолчи, — шептала Эллин, уже теряя терпение.
— Мама, но ведь ты же говорила мне, что кошки едят птиц, я даже сама видела, как Кэтти съела воробья.
— Скарлетт, это совсем другие кошки, в стихотворениях кошки одни, а в жизни другие.
— Мама, но ты ведь сама мне так говорила, я сама видела…
Миссис Макинтош, чтобы прервать этот спор, начала декламировать третью строфу.
А киска сказала: ах, я это знаюКак пеньки приятно в путиПоженимся, милый, ждать больше нет силы,Но где нам кольцо найти?..
Миссис Макинтош ожесточенно жестикулировала, показывая все переживания бедной киски, вызванные предложением сыча.
Скарлетт, склонив голову набок, смотрела на свою крестную, как на сумасшедшую.
А та продолжала декламировать:
Они плыли вперед ровно день и годИ под вечер, в глухом лесу, в чужедальнем краю…
Скарлетт не выдержала.
— Мама, а что такое «чужедальний»?
Ведь в этом стихотворении было столько незнакомых для нее слов.
Миссис Макинтош слегка повысила голос, чтобы заглушить вопросы Скарлетт, и продолжала декламировать. Она хотела прочитать стихотворение так, чтобы показать свое превосходство над Эллин. А Скарлетт не давала ей читать спокойно, все время сбивала какими-то глупыми вопросами.
И под вечер в глухом лесу, в чужедальнем краюУвидали свинью с огромным…
Скарлетт тут же перебила миссис Макинтош.
— Но мама…
Крестная повысила голос.
— С огромным… — и она рукой описала в воздухе сверкающий круг.
— Мама! — от нетерпения Скарлетт пришла прямо-таки в ярость, она трясла Эллин за руку, — мама, почему же ты мне не объясняешь, что такое «в чужедальнем»?
— Ты должна подождать, — Эллин приложила палец к губам, — тише, тише, ты ведешь себя неприлично.
Как ей хотелось, чтобы ее дочь была послушным, воспитанным ребенком!
«Что может подумать миссис Макинтош? Ведь потом она всем расскажет, какая невоспитанная девочка растет в семье О’Хара».
И Эллин уже представляла, с каким удовольствием миссис Макинтош будет говорить о том, что ее муж Джеральд совсем неотесанный ирландский мужик и что он сумел своим влиянием испортить ребенка.
А миссис Макинтош, сделав над собой огромное усилие, продолжала:
… с огромным кольцом в носу.
Эллин, поняв, что Скарлетт не отвяжется от нее, ведь та все сильнее и сильнее дергала ее за руку, принялась объяснять шепотом: