1783–1784 (?)
Бог
О ты, пространством бесконечный,Живый в движеньи вещества,Теченьем времени превечный,Без лиц, в трех лицах божества![48]Дух всюду сущий и единый,Кому нет места и причины,Кого никто постичь не мог,Кто все собою наполняет,Объемлет, зиждет, сохраняет,Кого мы называем: бог.
Измерить океан глубокий,Сочесть пески, лучи планетХотя и мог бы ум высокий, —Тебе числа и меры нет!Не могут духи просвещенны,От света твоего рожденны,Исследовать судеб твоих:Лишь мысль к тебе взнестись дерзает, —В твоем величьи исчезает,Как в вечности прошедший миг.
Хаоса бытность довременнуИз бездн ты вечности воззвал,А вечность, прежде век рожденну,В себе самом ты основал:Себя собою составляя,Собою из себя сияя,Ты свет, откуда свет истек.Создавый все единым словом,В твореньи простираясь новом,Ты был, ты есть, ты будешь ввек!
Ты цепь существ в себе вмещаешь,Ее содержишь и живишь;Конец с началом сопрягаешьИ смертию живот даришь.Как искры сыплются, стремятся,Так солнцы от тебя родятся;Как в мразный, ясный день зимойПылинки инея сверкают,Вратятся, зыблются, сияют, —Так звезды в безднах под тобой.
Светил возженных миллионыВ неизмеримости текут,Твои они творят законы,Лучи животворящи льют.Но огненны сии лампады,Иль рдяных кристалей громады,Иль волн златых кипящий сонм,Или горящие эфиры,Иль вкупе все светящи миры —Перед тобой — как нощь пред днем.
Как капля, в море опущенна,Вся твердь перед тобой сия.Но что мной зримая вселенна?И что перед тобою я?В воздушном океане оном,Миры умножа миллиономСтократ других миров, — и то,Когда дерзну сравнить с тобою,Лишь будет точкою одною;А я перед тобой — ничто.
Ничто! Но ты во мне сияешьВеличеством твоих доброт;Во мне себя изображаешь,Как солнце в малой капле вод.Ничто! Но жизнь я ощущаю,Несытым некаким летаюВсегда пареньем в высоты;Тебя душа моя быть чает,[49]Вникает, мыслит, рассуждает:Я есмь — конечно, есть и ты!
Ты есть! — природы чин вещает,Гласит мое мне сердце то,Меня мой разум уверяет,Ты есть — и я уж не ничто!Частица целой я вселенной,Поставлен, мнится мне, в почтеннойСредине естества я той,Где кончил тварей ты телесных,Где начал ты духов небесныхИ цепь существ связал всех мной.
Я связь миров, повсюду сущих,Я крайня степень вещества;Я средоточие живущих,Черта начальна божества;Я телом в прахе истлеваю,Умом громам повелеваю,Я царь — я раб — я червь — я бог!Но, будучи я столь чудесен,Отколе происшел? — безвестен;А сам собой я быть не мог.
Твое созданье я, создатель!Твоей премудрости я тварь,Источник жизни, благ податель,Душа души моей и царь!Твоей то правде нужно было,Чтоб смертну бездну преходилоМое бессмертно бытие;Чтоб дух мой в смертность облачилсяИ чтоб чрез смерть я возвратился,Отец! — в бессмертие твое.
Неизъяснимый, непостижный!Я знаю, что души моейВоображении бессильныИ тени начертать твоей;Но если славословить должно,То слабым смертным невозможноТебя ничем иным почтить,Как им к тебе лишь возвышаться,В безмерной разности терятьсяИ благодарны слезы лить.
1784
Осень во время осады Очакова[50]
Спустил седой Эол БореяС цепей чугунных из пещер;Ужасные криле расширя,Махнул по свету богатырь;Погнал стадами воздух синий,Сгустил туманы в облака,Давнул, — и облака расселись,Пустился дождь и восшумел.
Уже румяна Осень носитСнопы златые на гумно,И роскошь винограду проситРукою жадной на вино.Уже стада толпятся птичьи,Ковыль сребрится по степям;Шумящи красно-желты листьиРасстлались всюду по тропам.
В опушке заяц быстроногий,Как колпик[51] поседев, лежит;Ловецки раздаются роги,И выжлиц лай[52] и гул гремит.Запасшися крестьянин хлебом,Ест добры щи и пиво пьет;Обогащенный щедрым небом,Блаженство дней своих поет.
Борей на Осень хмурит бровиИ Зиму с севера зовет,Идет седая чародейка,Косматым машет рукавом;И снег, и мраз, и иней сыплетИ воды претворяет в льды;От хладного ее дыханьяПрироды взор оцепенел.
Наместо радуг испещренныхВисит по небу мгла вокруг,А на коврах полей зеленыхЛежит рассыпан белый пух.Пустыни сетуют и долы,Голодны волки воют в них;Древа стоят и холмы голы,И не пасется стад при них.
Ушел олень на тундры мшисты,И в логовище лег медведь;По селам нимфы голосистыПрестали в хороводах петь;Дымятся серым дымом домы,Поспешно едет путник в путь,Небесный Марс оставил громыИ лег в туманы отдохнуть.
Российский только Марс, Потемкин,Не ужасается зимы:По развевающим знаменамПолков, водимых им, орелНад древним царством Митридата[53]Летает и темнит луну[54];Под звучным крил его мельканьемТо черн, то бледн, то рдян Эвксин[55].
Огонь, в волнах не угасимый,Очаковские стены жрет,Пред ними росс непобедимыйИ в мраз зелены лавры жнет;Седые бури презирает,На льды, на рвы, на гром летит,В водах и в пламе помышляет:Или умрет, иль победит.
Мужайся, твердый росс и верный,Еще победой возблистать!Ты не наемник, сын усердный;Твоя Екатерина мать,Потемкин вождь, бог покровитель;Твоя геройска грудь твой щит,Честь мзда твоя, вселенна зритель,Потомство плесками гремит.
Мужайтесь, росски Ахиллесы,Богини северной сыны!Хотя вы в Стикс не погружались,[56]Но вы бессмертны по делам.На вас всех мысль, на вас всех взоры,Дерзайте ваших вслед отцов!И ты спеши скорей, Голицын!Принесть в твой дом с оливой лавр.
Твоя супруга златовласа,Пленира сердцем и лицом,Давно желанного ждет гласа,Когда ты к ней приедешь в дом;Когда с горячностью обнимешьТы семерых твоих сынов,На матерь нежны взоры вскинешьИ в радости не сыщешь слов.
Когда обильными речамиПотом восторг свой изъявишь,Бесценными побед венцамиТвою супругу удивишь;Геройские дела расскажешьЕе ты дяди и отца,[57]И дух и ум его докажешьИ как к себе он влек сердца.
Спеши, супруг, к супруге верной,Обрадуй ты, утешь ее;Она задумчива, печальна,В простой одежде и, власыРассыпав по челу нестройно,Сидит за столиком в софе;И светло-голубые взорыЕе всечасно слезы льют.
Она к тебе вседневно пишет:Твердит то славу, то любовь,То жалостью, то негой дышит,То страх ее смущает кровь;То дяде торжества желает,То жаждет мужниной любви,Мятется, борется, вещает:«Коль долг велит, ты лавры рви!»
В чертоге вкруг ее безмолвномНе смеют нимфы пошептать;В восторге только музы томномОсмелились сей стих бряцать.Румяна Осень! радость мира!Умножь, умножь еще твой плод!Приди, желанна весть! — и лираЛюбовь и славу воспоет.
1788
Философы, пьяный и трезвый[58]
ПьяныйСосед! на свете все пустое:Богатство, слава и чины.А если за добро прямоеМечты быть могут почтены,То здраво и покойно жить,С друзьями время проводить,Красот любить, любимым бытьИ с ними сладко есть и пить.Как пенится вино прекрасно!Какой в нем запах, вкус и цвет!Почто терять часы напрасно?Нальем, любезный мой сосед!
ТрезвыйСосед! на свете не пустое —Богатство, слава и чины;Блаженство сыщем в них прямое,Когда мы будем лишь умны,Привыкнем прямо честь любить,Умеренно, в довольстве жить,По самой ну́жде есть и пить,То можем все счастливы быть.Пусть пенится вино прекрасно,Пусть запах в нем хорош и цвет;Не наливай ты мне напрасно:Не пью, любезный мой сосед.
ПьяныйГонялся я за звучной славой,Встречал я смело ядры лбом;Сей зверской упоен отравой,Я был ужасным дураком.Какая польза страшным быть,Себя губить, других мертвить,В убийстве время проводить?Безумно на убой ходить.Как пенится вино прекрасно!Какой в нем запах, вкус и цвет!Почто терять часы напрасно?Нальем, любезный мой сосед!
ТрезвыйГоняться на войне за славойИ с ядрами встречаться лбомВелит тому рассудок здравой,Кто лишь рожден не дураком:Царю, отечеству служить,Чад, жен, родителей хранить,Себя от плена боронить —Священна должность храбрым быть!Пусть пенится вино прекрасно!Пусть запах в нем хорош и цвет;Не наливай ты мне напрасно:Не пью, любезный мой сосед.
ПьяныйХотел я сделаться судьею,Законы свято соблюдать, —Увидел, что кривят душою,Где должно сильных осуждать.Какая польза так судить?Одних щадить, других казнитьИ совестью своей шутить?Смешно в тенета мух ловить.Как пенится вино прекрасно!Какой в нем запах, вкус и цвет!Почто терять часы напрасно?Нальем, любезный мой сосед!
ТрезвыйКогда судьба тебе судьеюВ судах велела заседать,Вертеться ну́жды нет душею,Когда не хочешь взяток брать.Как можно так и сяк судить,Законом правду тенетитьИ подкупать себя пустить?Судье злодеем страшно быть!Пусть пенится вино прекрасно,Пусть запах в нем хорош и цвет;Не наливай ты мне напрасно:Не пью, любезный мой сосед.
1789