Читать интересную книгу Возмездие - Шон Хатсон

— Что значит — задумчивый?.. — Он пожал плечами.

...Хэкет лежал неподвижно; она поглаживала его грудь, а он рассматривал ее лицо, словно изучая его. Простыня сползла на пол, обнажив ее груди с набухшими сосками. Он снова заглянул в ее глаза. И тотчас же почувствовал, что тонет в них, теряется... Его палец соскользнул с губ девушки; Хэкет принялся поглаживать ее щеку, наслаждаясь шелковистостью кожи. Но главное — его по-прежнему пленял аромат ее духов — один из важнейших факторов, определивших их дальнейшие взаимоотношения. Ее красота играла, по-видимому, второстепенную роль. Любовные истории начинаются по-разному, и Хэкет мог бы дать десятки всевозможных описаний того специфического чувства, которое присуще как влюбленным мужчинам, так и женщинам. Но он прекрасно знал, что случай с Никки не имеет ничего общего с возвышенными чувствами. Просто любовная связь, чистейшей воды. Он мысленно улыбнулся такой формулировке. Что же в этом нечистого? Любовница — она и есть любовница.

Ей было двадцать два, на восемь лет меньше, чем Хэкету. Их связь длилась уже три месяца. С тех пор как...

Он попытался отогнать эту мысль, но она слишком прочно засела в его мозгу.

С тех пор как заболел отец Сью.

Ему вдруг пришло в голову, что он занимается самооправданием. И более того: вину за собственную измену пытается переложить на жену.

Ее отец умирал. Она вся целиком погрузилась в заботы о нем. Для мужа у нее времени почти не оставалось, вот он и завел себе любовницу. «Да, все это так», — с горечью подумал Хэкет. Беда лишь в том, что слишком уж просто выглядело подобное объяснение.

Никки, склонившись над ним, прижалась губами к его губам. Кончик ее языка настойчиво раздвигал его зубы, проникая все дальше, касаясь его языка... Хэкет с готовностью ответил на поцелуй. Когда они наконец оторвались друг от друга, оба дышали глубоко и прерывисто. Он чувствовал, как прижимаются к его груди ее соски, как твердеет его член, упираясь ей в живот...

Она вдруг отстранилась от него и села на краю кровати.

— Я что-то не то сказал? — Он с любопытством наблюдал, как Никки, вскочив, потянулась за футболкой, мешком свисавшей со спинки стула.

Она прошествовала к двери и, задержавшись на пороге, с улыбкой сообщила:

— Что-то я проголодалась... А ты как? Может, принести чего-нибудь?

Он покачал головой.

— Нет, спасибо. Я... — Он закашлялся. — Спасибо, я не голоден. Дома поем. «Ведь там меня ждет ужин», — подумал Хэкет. Он тяжко вздохнул, нахмурился и, усевшись на кровати, потянулся к своим брюкам — за пачкой «Данхилла». Прикурив, жадно затянулся. Взглянув на часы, Хэкет подумал о том, что Сью в это время должна уже быть в больнице. Ночное дежурство. Господи, зачем себя так изводить? Каждую ночь торчать в больнице! Он выпустил струйку дыма, задумчиво глядя, как дым, медленно поднимаясь к потолку, растворяется в воздухе. Когда же этому настанет конец?

Никто не знает ответа... И никто не мог бы сказать, как долго будет продолжаться его связь с Никки. В глубине души он конечно же раскаивался... Так не положить ли этому конец прямо сейчас? Правда, угрызения совести он испытывал, лишь находясь вдали от нее. Когда же Никки была рядом, желание порвать с ней раз и навсегда несколько притуплялось. Разумеется, он не любил ее, это он знал наверняка. Не любил, но привязался...

Ведь она заполняла пустоту, образовавшуюся в его жизни. Пустота — вот где корень бед! — которая, в сущности, не должна была возникнуть. Ну вот... Он снова обвиняет Сью. Однако роль мужа, которым пренебрегают или которого не понимают, — эта роль не очень-то ему подходит.

А что, если муж сожалеет о содеянном?

Хэкет снова затянулся.

А как насчет мужа — бесчувственного, самодовольного ублюдка? Похоже, подходит идеально...

Философские раздумья Джона Хэкета были прерваны появлением Никки. Она несла на подносе стакан молока и несколько наспех сооруженных бутербродов.

Зябко поежившись, она с улыбкой сообщила, что на кухне ужасно холодно, затем присела рядом с ним на кровать и с удовольствием откусила от одного из бутербродов.

— Хрюшка, вот ты кто, — сказал он, наблюдая, как она ест.

— Хрю-хрю! — отозвалась она со смехом.

Он обхватил ее за талию и, притянув к себе, поцеловал в ухо. Никки отложила бутерброд, коснулась губами его носа и потянулась за стаканом. Набрав полный рот молока, она наклонилась к Хэкету. Белые струйки текли из уголков ее рта. Она поцеловала его в приоткрытые губы, вливая ему в рот согревшуюся жидкость. Когда они разъединились, на лице ее сияла улыбка. Она опустила руку на его бедро, постепенно перемещая в область паха. Добравшись до мошонки, чуть поскребла ее ноготками и потянулась к напрягшемуся пенису.

— Мне скоро уходить, — прошептал он в тот момент, когда она крепко ухватила его член, пытаясь придать ему предельное напряжение.

— Скоро и пойдешь, — выдохнула она ему в ухо.

Их тела переплелись. Они снова повалились на кровать.

Глава 4

Дома в этой части Клэпхэма внешне почти ничем не отличались один от другого. Эти строения, обрамленные террасами, населяли зауряднейшие, ведущие ничем не примечательную жизнь люди, такие как Джон и Сьюзен Хэкет. Но именно их жилище являлось объектом пристального наблюдения. Вот уже двадцать минут двое сидевших в сером «форде» не сводили глаз с освещенного окна.

...Словно по сигналу оба вылезли из машины и не спеша направились к проулку, за которым начинался сад, расположенный рядом с домом Хэкетов. Уличный фонарь напротив дома не горел, и, похоже, это было незнакомцам на руку. Во дворе одного из соседних домов залаяла собака, но они не обратили на нее ни малейшего внимания. Шедший впереди высокий мужчина с непомерно длинными руками подошел к калитке, осторожно приподнял щеколду. Его спутник следовал за ним. Дорожка палисадника, посыпанная гранитной крошкой, протянулась футов на пятнадцать. Стараясь ступать как можно осторожнее, мужчины продвигались к задней стене дома.

Сад был погружен во мрак.

Дверь оказалась запертой, однако это нисколько не удивило поздних визитеров. Один из них, с ухмылкой взглянув на приятеля, вытащил из-за пояса длинный нож с обоюдоострым, тщательно отточенным лезвием. Вставив нож в зазор между оконной рамой и подоконником, он со знанием дела принялся расшатывать задвижку. Затем слегка надавил — и вот одна из створок окна уже открыта.

Питер Уолтон самодовольно улыбнулся, кивнув приятелю. Тот присел, сложив руки в замок. Уолтон поднял ногу и, воспользовавшись этим импровизированным стременем, забрался на подоконник. Секунду помедлив, он спрыгнул на выложенный плиткой пол. Прислушался... Где-то в доме работал телевизор. Стоя в потемках, он дожидался своего долговязого дружка. Для мужчины его роста Рональд Миллз проявил поразительное проворство. Он вспрыгнул на подоконник, а в следующее мгновение уже стоял рядом с Уолтоном.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});