Читать интересную книгу Перемена мест - Андрей Кивинов

Но продать его и купить агрегат, соответствующий занимаемой должности, рука не поднималась. Наверно, сказывалось тяжелое провинциальное детство, пришедшееся на начало перестройки, когда, провожая взглядом какой-нибудь братанский джипарь, думал: «И у меня такой будет». После чего доедал бутерброд с дешевой колбасой и чечевичную похлебку, собранные матерью в школу.

И вот есть. Даже не джип. Круче. Только ездить на нем некуда. Даже обидно как-то. Наверно, было бы не обидно, если бы… Да. Если бы не было промежуточной парковки и переодеваний.

Как-то он услышал фразу, что счастье, это когда не надо себя уговаривать.

Вячеслав Андреевич постоянно ловил себя на мысли, что уговаривает…

Даже в модных клубах светиться уговаривает. Надо же где-то с нужными людьми знакомиться. Мечты-то вроде бы сбылись, но триумф выходил какой-то кислый. Словно вместо конфетки «рафаэлло» подсунули лимон. Важно вышагивая с коктейлем среди таких же важных персон при часах и кабриолетах, он еще больше ощущал какую-то неполноценность. Провинциальный мальчик с бутербродом и дешевым портфелем никуда не девался, вылезал в самый неподходящий момент. Потому что на фоне таких же инкубаторских персон при дорогих машинах, квартирах и прочих атрибутах красивой жизни Золотов ощущал сосущую пустоту под ложечкой. Но он цеплялся за свое кислое счастье, потому что не представлял себе другого.

Мобильник напомнил о себе на парковке возле запасного входа здания администрации. Золотов оставлял машину только там, а не у парадного подъезда. Всегда должны быть пути к отступлению.

– Слава, привет. Чего трубку не берешь? – Голос напарника Овалова сквозил похмельным недовольством.

Не беру, значит, не смог… Что за вопросы тупые? Не рассказывать же ему, как давил задницей на смартфон, заглушая трель. У Макса по баксу в каждом глазу, больше ничего не видит, кроме разве что односолодового вискаря. Разве поймет тонкую и влюбленную душу? Золотов соврал, что был в ванной.

– У нас все в силе. В двенадцать перезвоню, будь на связи, – деловито предупредил товарищ по бизнесу.

– Хорошо, Макс.

– Кстати, я еще вариант нашел, – продолжил Овалов, но у Золотова сработала вторая линия – звонила проснувшаяся Жанночка. Тут уж не до Макса с его вариантами. Пусть даже самыми шоколадными. Он торопливо пообещал перезвонить и спешно переключился.

– Слав, ты что – уехал? – В заспанном голосе русалки звучали нотки обиды.

– Не хотел будить. Доброе утро, – ласково ответил влюбленный.

– Блин… А как я уйду?

Чутье Золотова не обманывало – спящая красавица страстью не пылала. Это чувство было ей чуждо. Золотов? А что Золотов? Так, на безрыбье. Временный вариант.

Жанна искренне полагала, что достойна лучшего. В конце концов, вокруг столько акул бизнеса плавает. Надо только правильно наживку забросить. Принц английский Гарри не женат. Криштиану Роналдо никак не устаканится. Миллиардер Рыболовлев вроде развелся и сейчас в свободном полете. Подумаешь, глубоко за шестьдесят? Зато очередной остров в Тихом океане подкупил. На этом фоне тип из районной администрации, специалист по правовым вопросам, выглядит бледно. Подумаешь, квартиру съемную ей оплачивает. Нормальные парни покупают.

– Просто захлопни дверь, – нежно предложил тип по правовым вопросам.

Ладно, для принца Гарри еще язык подучить нужно. А у нее инглиш в объеме средней школы. «Лондон – столица Великобритании… Май бразерс – тракторист… Кто сегодня дежурный?»

– Спасибо за завтрак, – проворковала модель, смягчившись.

– Готовил с любовью. Любовь – не домработница, а светлое чувство, – пошутил Вячеслав Андреевич, все еще надеясь на радостную взаимность. Жанна казалась ему пазлом, которого ему как раз не хватало, чтобы сложить свою картинку счастья и благополучия.

Жанночка не засмеялась.

Завтрак – хорошо, но одними завтраками сыт не будешь. Как и любовью. Она надеялась, что воздыхатель это понимает. На всякий случай покапризничала, чтобы жизнь медом не казалась.

– Я апельсиновый не пью, забыл? У меня на апельсины аллергия. Другой есть?

– Конечно, яблочный в холодильнике, – искренне огорчился Золотов.

И правда, как он мог забыть? Хотел, чтобы все было красиво – этюд в желтых тонах. Да, обязательно сегодня надо заехать в ювелирный.

* * *

Плетнев трясся на работу в переполненной маршрутке. На поворотах старался не вывалиться в проход, потому что рядом у окна разметала телеса дородная тетя с авоськой. Когда зазвонил телефон, еле исхитрился залезть в карман, чтобы достать, – тетка недовольно ворчала и толкалась пухлым локтем. Но уши навострила. Что еще делать в маршрутке?

– Паш, я ж предупреждал – не звони утром, пока Ирина дома! – прикрывая рот ладонью, укорил собеседника Антон Романович.

– Да ладно тебе… Скажи лучше, водку или коньяк?

– Ничего не надо. Ирина унюхает. Я ж на собрании.

– Тогда джин и текилу. Он них выхлоп нулевой. Проверено.

Соседка брезгливо хмыкнула, словно кот на комнатную собачку. Знамо дело: от жены на попойку намылился, видали мы таких! А еще в форме! Плетнев поспешил свернуть разговор:

– Хорошо. Все, Паша, до вечера.

Из маршрутки шагнул словно в специально для него приготовленную лужу. Довершая образ, мимо пронеслась «газель», окатив фонтаном брызг. Чертыхаясь и вспоминая, где в кабинете лежит щетка, Плетнев поплелся на опостылевшее рабочее место.

Как всегда опоздал. В кабинете уже пахло кофе и терпкими духами. Его коллега и соседка по кабинету – худосочная следачка Смирнова – одновременно отхлебывала из кружки и печатала протокол. На тумбочке надрывался телевизор, выдавливая из себя очередное бездарное ментовское «мыло». Плетнев молча кивнул коллеге, подсел к «ящику».

– Не в духе? – изобразила сочувствие Смирнова, не отрываясь от компьютера.

– Они б, что ли, консультанта наняли, – забрюзжал Плетнев, – и ведь народ смотрит!

– Да ладно, это ж «мыло»…

– Да уж, не Достоевский. Маша, даже в «мыле» нужна достоверность! Про сюжет вообще молчу…

– Смотрю, ты большой спец, – усмехнулась Смирнова, отхлебывая растворимый кофеек.

– Спец не спец, а Гамлета играл. В драматической студии! – гордо выпрямившись, сообщил Плетнев, на что Маша Смирнова, представив эту картину, фыркнула и подавилась кофе.

– Морозиха заходила, тобой интересовалась, – сообщила Маша о визите шефини, откашлявшись, – я сказала, что ты вышел на минуту, но она не поверила.

– Что хотела?

– Хотела, чтобы шел Гамлета играть.

– А откуда она про Гамлета знает?

Плетнев расстроился. В их конторе прозвища прилипали, как банный лист на голую ногу. Хорошо еще, если Гамлетом прозовут. А если бедным Йориком?

– Нет, про Гамлета – это я от себя. Она просто выгнать пообещала, – «успокоила» Смирнова.

Выгнать – не вариант. Вылетать с работы ему нельзя. Затравит Ирка, как мачеха Золушку. А феи в поддержку не предвидится. Пусть уж лучше Морозиха сразу в расход пустит. Она может. И место есть на заднем дворе пристрелянное.

Пришлось засучить рукава и браться за работу. Работать не хотелось катастрофически. С обязанностями своими Плетнев с грехом пополам справлялся, но службу не любил. Ностальгировал по тем славным временам, когда после института подшивал дела в судебном архиве. Доход был мизерный, зато – относительная свобода и без авралов. А в выходные начиналась настоящая жизнь. В пятницу вечером Плетнев укладывал в рюкзак соль-спички-носки, вешал на плечо старенькое ружьишко и уматывал из города до вечера воскресенья.

Эх, замечательный был период! Жаль только быстро закончился. После свадьбы Ирина эту страничку его жизни решительно перелистнула, подключив связи. Спорить с недавно обретенной половиной Плетнев не стал и по ее протекции оказался в Следственном комитете.

Теперь у Плетнева крутой охотничий «Зауэр», только охотиться он не ездит. Зато с преступностью борется. И в этой суровой борьбе знаменитые киношные следователи Подберезовиков и Знаменский как пример даже не рассматриваются.

Ностальгические воспоминания об архиве несколько раз за день перебивала шефиня Морозова, пархатой фурией залетающая в кабинет. Песни пела старые, но громко. Желающие могли слышать ее арии в другом конце коридора.

– По трем делам нарушение сроков! Тянешь на дно весь отдел. Если до конца недели не направишь материалы в суд, выгоню к чертям собачьим! К чертовой матери. И никакие связи не спасут.

А может, и правда – лучше чтобы выгнала. Сам-то Плетнев ни за что не уйдет. А так вернулся бы в архив, по выходным с ружьишком в лес бы ездил. Ирку бы с собой взял – пусть посмотрит разочек, вдруг понравится. Впрочем, умом понимал, что жене куковать на болоте в сыром шалаше понравится как алкоголику лимонад.