Читать интересную книгу Перемена мест - Андрей Кивинов

Золотов осторожно пристроил поднос на тумбочку, тихо достал из шкафа любимый костюм с клетчатой рубашкой и на цыпочках вернулся на кухню, дабы не спугнуть русалочку.

Одевшись, возвратился, постоял в задумчивости над кроватью, словно рыбак у пустой сети. Хотел поцеловать в плечико, но так и не решился. Прокрался в прихожую, осторожно закрыл за собой пуленепробиваемую дверь. И вообще – непробиваемую.

* * *

– Плетнев!!!

Низкий бархатный тембр меццо-сопрано, когда-то покоривший его настолько, что он пожертвовал ради него своей свободой, пусть относительной, теперь звучал как вопли европейской Бабы-яги, учуявшей в частном лесу русский дух.

Плетневу совершенно не хотелось просыпаться. Что там, в реальном мире, хорошего? Да ни хрена! Ревнивые претензии, обвинения в прелюбодеянии и неспособности прокормить семью одновременно. Дорога на службу в вонючей маршрутке, управляемой нелегальным человеком из Азии. Скучный рабочий день в опостылевшем кабинете, бумаги, бумаги, бумаги…

Хотелось лежать под одеялом в позе эмбриона, поджав коленки. Остаться одному. Надолго остаться. Может, навсегда. Или улететь. Туда, где нет ни Бабы-яги, ни красавицы жены с ее навязчивым меццо.

– Завтрак сам сделаешь. Я опаздываю. Хлопья в столе, яйца в холодильнике.

Плетнев осторожно приоткрыл один глаз. Оценил ситуацию.

Если встать прямо сейчас, то неминуемо услышишь: «Что ты лезешь под ноги?!» или «Освободи ванную!».

– Плетнев!

Надо как-то обозначить, что проснулся.

– Опять каша с яйцами… – огрызнулся тихо. – Борща б сварила.

Он пробубнил фразу себе под нос, но изящные уши Ирины были как локаторы.

– Ешь что дают! У нас не ресторан, а я не кухарка.

Хорошо хоть не «жри»…

Ирина промелькнула в дверном проеме уже при параде. Волос уложен. Костюм деловой. Окрас боевой. А это вселяло надежду – еще немного, она возьмет метлу и улетит. И можно вставать.

В ежеутреннем спарринге Ирина регулярно выходила победительницей. Через минуту очередной ее грозный окрик заставил-таки мужа подскочить в кровати. И даже свесить вниз ноги.

Ноги ткнулись в лежащую на полу медвежью шкуру. Главный охотничий трофей Плетнева, добытый год назад в подмосковных лесах.

Скорняк, отдавая ему выделанную добычу, поделился:

– Поверьте моему опыту, молодой человек, это чрезвычайно разнообразит вашу интимную жизнь. Любовь на шкуре – это что-то…

С кем? С кем тут предаваться любви на шкурах? Сплошной день сурка. Каждое утро одно и то же. Каждый день. Каждый вечер. Когда я последний раз ружье в руки брал? На охоту ходил?

– Плетне-ев!!! – По производимым децибелам Ирина могла соревноваться с футбольными трибунами.

Антон Романович недобро хмыкнул и поднялся с семейного ложа. Поплелся в семейную ванную.

Присутствие жены ощущалось, даже когда ее не было рядом. Полочка под зеркалом ломилась под тяжестью кремов, тоников и скрабов. Каждое утро, чтобы добраться до зубной щетки, Плетневу приходилось действовать подобно минеру, чтобы не свернуть стройные ряды банок и флаконов. Но в отличие от минера Антон Романович ошибался не один раз – с завидной регулярностью. Банки валились на пол, закатывались за унитаз, а иногда и прямо в него, приходилось, чертыхаясь, ползать на карачках, чтобы все собрать.

Яичница опять не задалась. Он умел классно варить сосиски, но те вывелись еще на прошлой неделе. Супружеский спор – кто должен заполнять холодильник, напоминал арабо-израильский конфликт, только без военных действий.

Звонок телефона прервал трапезу.

– Да… – Плетнев старался говорить негромко, чтобы не услышала жена, – да, все в силе… Хорошо.

Обладательница меццо-сопрано имела еще одно замечательное свойство – появляться именно в самый неподходящий момент.

– Плетнев, хватит болтать. Проводи лучше жену. – Голос любимой наждаком проехал по ушам.

Что ее провожать-то? Не заблудится, входную дверь найдет без навигатора!

– Извините, всего хорошего. До встречи, – Антон Романович решил не давать лишний повод для скандала, свернув мобильный разговор.

Покорно выполз в прихожую для ритуальных проводов. Эх, забрали бы ее в армию на годик-другой – вот он бы тогда провожал от души!

– Кто звонил? – подозрительно поинтересовалась Ирина, инспектируя свое отражение в зеркале.

– Из охотничьего клуба, – нарочито равнодушно доложил муж.

– Вернешься когда?

– Часов в десять.

– Почему так поздно?

Плетнев подумал, что из его жены получился бы отличный опер – вопросы задавать она умела. Причем не тот опер, который «злой», а тот, который «очень злой».

– Отчетное собрание в клубе… Вон позвонили. Не могли раньше сказать, так нет – все в последний день. И кому это нужно? Отчеты, выборы, перевыборы… И здесь бюрократы.

Плетнев, словно плохой актер, которому доверили главную роль в топовом спектакле, очень старался быть убедительным. И вроде бы получилось. Недаром в театральной студии занимался. При местном ДК.

– Ладно… – Ирина дежурно подставила щеку для поцелуя, подхватила сумочку и упорхнула.

* * *

Вячеслав Андреевич Золотов разбивал кабриолетом десятибальные пробки, словно ледокол торосы. В переносном смысле, конечно. Хотя, наверное, сумел бы и в прямом. Уверенность и спокойствие – вот главные последствия приема импортных антидепрессантов. Он ехал на работу. Приносить пользу великой стране. Ну и себе, конечно.

В салоне возбуждающе пахло натуральной кожей, глаз радовал встроенный навигатор, а слух ублажал качественный звук.

А как еще? Хочешь иметь представительный вид – начинай с автомобиля и часов. В Америке, говорят, человека встречают по ботинкам, а у нас по машине.

Иногда Золотов даже завидовал тем, кто отпраздновал шумный юбилей – сорокед или даже полтос, – им о солидности думать не нужно. А еще лучше для дела, когда имеется качественное пузо. Пузо, сверху переходящее в грудь, а оттуда плавно в лицо. Как у насекомых. Только у тех головогрудь, а здесь – пузолицо. Пузолицо почему-то сразу вызывает у людей уважение.

У Золотова такого богатства, как пузолицо, не имелось. Даже не намекалось. И тридцатилетний юбилей – ни то ни се – он отпраздновал всего три года назад. Вот и приходилось брать антуражем. Листать глянцевые мужские журналы, вникать во всяческие бренды и тренды. Следить за модными новинками, инвестировать в себя.

Разве обратила бы на него внимание несравненная модельная птичка Жанночка, если бы не имидж, который все?

А на поддержание достойного фасада требовались немалые материальные средства. Одни швейцарские часы, что у Золотова на запястье, по стоимости превосходили годовую зарплату всего его отдела. Но зато, когда требовалось подтвердить собственный весомый статус, он неизменно вскидывал руку как бы в поисках потерянного времени. И его нарочито непринужденный жест на собеседников, как правило, действовал. А потом владелец брендовых часов садился в престижный автомобиль и уезжал. Или приглашал с собой. По обстоятельствам. Вез в собственную квартиру в престижном зеленом районе. Не какое-нибудь Долгопрудное. Жизнь удалась. По контрасту с другими – кому не удалось свить гнездо в зеленом районе. А зарплата у чиновника средней руки не так чтобы очень. Если ее озвучить в банке, то и однушку в Бирюлево в ипотеку не дадут.

Через полчаса спринтерской езды Вячеслав Андреевич оказался у промежуточной точки пути – паркинга. Дважды в день, утром и вечером, он заезжал сюда, словно великий разведчик Штирлиц. Только Штирлицу было проще, он – вымышленный персонаж, а Вячеслав Андреевич вполне реальный. И ему не надо клеить усы, надевать очки и берет. Ему всего лишь надо пересесть в старые «жигули», достать из бардачка дешевые тайваньские часы и нацепить вместо швейцарских. Переобуться из «Италии» в «Китай». Ритуал соблюдался неукоснительно. Как-то раз забыл поменять часы, в результате весь рабочий день доказывал коллегам, что на руке дешевая подделка из так называемого таможенного конфиската. Единственным предметом, которого не стеснялся Вячеслав Андреевич, его старенький первый «айфон». Тратиться на всякие новомодные гаджеты он считал полной глупостью и помощью западным корпорациям. И это еще один показатель солидности. У многих очень уважаемых граждан на поясе висели не «пятые» или «шестые», а протертые до блеска «Nokia».

Ритуал хоть и соблюдался, но постепенно начал надоедать и раздражать. По очень простой причине – ездить на кабриолете Вячеславу Андреевичу было особо и некуда. В супермаркет? Да там никому дела до него нет. На тусовки? Он их не любил, хотя и познакомился с Жанной на одной из них – в закрытом клубе. В родной Алексин? Нельзя – сразу возникнут вопросы. А понтоваться перед соседями? Так вроде не пацан. Несколько раз, забывшись, возвращался домой на «жигулях». И что соседи? Да ничего. Даже не заметили. Нынче кабриолетом никого не удивишь.