Читать интересную книгу Дело Лонгботтомов - rakugan

— Ну, если учесть, что обычно это у нас бывает раза три в год, — то да... И потом, что ты предлагаешь еще делать? Все равно нам сейчас нужно отсидеться, пока все не утихомирится. А там можно попробовать уехать на континент. В магопорт, конечно, не стоит соваться даже под оборотным зельем. Я хочу попробовать по-магловски — на пароме через Канал, во Францию, а дальше куда-нибудь. Но паспорта, которые я заказал одному человеку, будут готовы не завтра и даже не послезавтра. Так что дергаться нет смысла.

Белла злилась и кричала на него, но в глубине души понимала — и правда, нет смысла.

***

Из "Пророка" они узнавали новости о Рабастане. Сразу после катастрофы тот наотрез отказался переходить на нелегальное положение, а когда его арестовали, спокойно предъявил пачку магических договоров, из которых следовало, что он, во-первых, является всего лишь адвокатом по найму и не имеет к организации никакого отношения, во-вторых, не вправе что-либо говорить о делах своих клиентов без прямого предписания суда. Собравшийся по такому случаю специальный комитет Министерства, судивший Пожирателей смерти в особом порядке, предписание выдал, но, очевидно, с точки зрения магического договора оно не имело законной силы, и Рабастан даже под действием веритасерума попросту не мог ничего рассказать. Его было попытались отправить в Азкабан, но вступилась гильдия адвокатов, справедливо посчитав, что преследование одного из коллег за профессиональную деятельность создает угрозу для всех остальных. В результате Министерству пришлось ограничиться подпиской о невыезде и начать против Рабастана нормальный процесс, который, учитывая его богатый опыт по части крючкотворства, мог затянуться на годы.

В ходе допроса под веритасерумом Рабастана спрашивали и о местонахождении брата с невесткой, на что он ответил, что не имеет о них ни малейшего понятия — так оно и было. Но позже, видимо, опасность миновала, и однажды в "Ежедневном пророке" в разделе объявлений появилось следующее:

"Продается яд акромантулы, недорого. Обращаться в Крэнтон-Холл, Сассекс, спросить Тома Тилдрама".

Белла знала, что это означает. "У Тома Тилдрама" — так на их семейном языке назывался неприметный ресторанчик в магловской части Глазго, прозванный так в честь жившего там большого черного кота, который напоминал кота из детской сказки. В тот же вечер Руди отправился туда, и Белла провела мучительный час, ожидая его возвращения, причем сама не знала, чего боится больше — того, что он не вернется,

или что вместо него появятся авроры. Однако он вернулся вполне благополучно, причем с Рабастаном.

Со стороны в этот момент особенно бросалось в глаза, как братья отличаются. Рабастан, такой солидный и уверенный в себе, словно и не был под следствием, в дорогом костюме — и Руди, в джинсах, оживленный, смешной, с длинными перепутанными волосами, кое-как завязанными в хвост.

Белла была до того счастлива, что впервые в жизни обрадовалась своему деверю. Вообще у нее стало такое приподнятое настроение, словно уже наступило Рождество.

Рабастан принес в подарок торт и упаковку сигарет.

— Ты лучший брат на свете, — нежно сказал Руди. — А то мне приходилось растягивать каждую пачку на три дня. Не могу же я просить миссис Корлетт покупать мне сигареты. В деревне это бы вызвало толки — с чего ей вдруг начинать курить на старости лет?

Белла поставила чайник и принялась делать бутерброды.

— Что там дома? Как мама? — расспрашивал Руди, сдирая обертку с сигарет.

— Элла туда переехала с детьми. Честно говоря, не очень. Мама грустит, совсем упала духом. Беспокоится за тебя. Дом три раза обыскивали, ничего, естественно, не нашли, но все перевернули вверх дном. И сад перекопали, так что погубили все ее многолетники. Кстати, — он полез в карман, — Белла, письмо для тебя. От Нарциссы.

Она быстро взяла свиток и спрятала. Лучше прочесть потом, в тишине и спокойствии.

— Передай маме, что все хорошо, — говорил Руди. — Что мне сделается...

— Вы проверялись? — спросила Белла. — Хвоста не привели?

— Все в порядке, — заверил ее Рабастан. — Наружка, конечно, весь месяц ходила за мной по пятам, но потом надоело. Собственно, они думают, что я сейчас у любовницы. Оттуда есть скрытый выход, удобно аппарировать. А они туда не суются. Раза два ходили вместе со мной, но потом я им разъяснил последствия нарушения права на частную жизнь, так что больше не пытались.

— До чего же хорошо быть юристом, — мечтательно сказал Руди, затягиваясь сигаретой. — И почему отец отправил учиться на адвоката тебя, а не меня?

— Потому что когда мы были маленькими и он брал нас на судебные заседания, то я слушал внимательно, а ты в это время рисовал драконов и пускал бумажные самолетики... Вообще сроду с тебя толку не было. Когда ты поумнеешь? — Рабастан критически посмотрел на футболку брата, украшенную надписью «Iron Maiden». — Хотя это и к лучшему. Зато сейчас тебя никто особенно не ищет. В аврорате слышали, конечно, что ты работал в разведотделе, но думают, что тебе вряд ли поручали что-то серьезное. Белла вызывает куда больший интерес, если хочешь знать.

— Я в курсе. И она больше бросается в глаза. Именно поэтому мы тут и сидим...

— Надо же, — сказала Белла, ставя на стол тарелку с бутербродами.

— ...а был бы я один, давно был бы в Швейцарии.

— Или в Азкабане. Хотя, — поправился Рабастан, глотнув чаю, — не факт. Ко мне уже подходили двое, ну знаешь, в серых мантиях. Намекали, что если я вдруг знаю, где ты... Я, конечно, сказал, что не знаю и знать не хочу. Но, в общем, если вдруг что, то ты можешь попробовать сдаться на льготных условиях.

— Даже так? Как Эйвери или Малфой?

— Что-то вроде того.

— Странно, — Руди затушил сигарету. — С ними-то все понятно: Эйвери сдал часть своих штурмовиков, кто поплоше, а Люциус откупается деньгами со счетов организации. Но я-то им что могу предложить? Картотечная уничтожена вместе со Ставкой, все досье ликвидированы. Чего, интересно, наши друзья в серых мантиях от меня хотят?

***

Белла знала, что на самом деле это не совсем так. Картотечная не могла быть уничтожена, поскольку это была даже не комната, а огромный стальной сейф, который перед взрывом Ставки должен был полностью уйти под землю и сейчас так и был погребен где-то там, под руинами. Найти и открыть это хранилище, набитое сотнями досье и рядами картотечных ящиков, могли только трое — сам Темный Лорд, Колин Розье или Руди. Но Розье умер в аврорате вскоре после ареста, Темный Лорд был неизвестно где, и оставался только ее муж.

Не то чтобы они уже об этом не говорили. Идея о возможной сдаче носилась, что ни говори, в воздухе. Но Руди делать этого не собирался, даже в самом крайнем случае. Слишком дорого стоила заключенная в комнате-сейфе информация, достаточная, чтобы запугать или шантажировать чуть ли не всю магическую Британию, чтобы покупать за нее всего лишь свободу и даже жизнь.

— Тем более что, — сказал он однажды Белле, — если он все-таки вернется... Чем я тогда отчитаюсь?

— А чем будут отчитываться Эйвери и Малфой?

— Ай, брось. С ними мы ничего серьезного не теряем. Кого может сдать Эйвери? С десяток своих охламонов? Да таких можно завтра набрать две сотни. Да и деньги со счетов организации — тоже дело наживное. А вот у меня…

— Ты правда думаешь, что он может вернуться?

— Не знаю. Метка-то не пропала, а просто посветлела и сливается с кожей... Не знаю.

Белла и сама не знала, но именно из-за этой неуверенности не могла переносить бездействие. Мучительна была мысль, что Темный Лорд может быть жив, а они бросают его без помощи, даже не пытаются узнать, где он и что с ним. Вдруг он в Англии, вдруг где-то совсем рядом?

Руди отмахивался от ее настояний. "Надо ждать, пока что-то не выяснится; если будем дергаться без толку, то и моргнуть не успеем, как окажемся в Азкабане, а оттуда точно ничего не узнаешь". Все это было верно, но...

Она не могла ни спать, ни читать, не могла усидеть дома и, еле дождавшись наступления темноты, уходила куда-нибудь — вниз по склону холма к реке, за которой россыпью огней лежала магловская деревня, или к маленькому пруду в дальнем конце сада, спрятанному в зарослях черной ольхи и осины. Днем еще случались дожди, но за ночь земля подмерзала, и грязь превращалась в твердые, словно каменные бугры и рытвины. Сухие листья на деревьях тоскливо шелестели, а на душе было так тяжело, что дальше некуда.

***

А потом Барти пересказал им то, о чем шушукались по углам в Министерстве.

"Это всего лишь вопрос времени. Он вернется, но мы в силах этому помешать".

Они, значит, в силах помешать. А мы — в силах помочь?

— Фрэнк что-то знает. Я уверен. Он проговорился один раз.

— Думаешь, в Министерстве известно, где он может быть? — спросил Руди равнодушно. Несмотря на то, что было уже девять вечера, он только что проснулся и теперь — после всего-то одной чашки кофе да жалкой пары сигарет — еще плохо соображал.