Читать интересную книгу Предельные полномочия - Сергей Зверев

Рабочий день закончился, русские специалисты направились в душевую. Но тут их остановил все тот же Родригес. Уже поняв, что испанский язык лучше других усвоил Малышев, он обращался преимущественно к нему. Вот и сейчас он начал что-то горячо объяснять механику. Луценко из всего потока чужой речи разбирал только отдельные слова: «ехать», «карнавал» да еще несколько раз повторенное незнакомое слово «Квесто».

— Что он говорит? — спросил он, когда бригадир наконец закончил.

— Говорит, что пуск первой турбины, пускай и пробный, — это большой праздник, — начал переводить Малышев. — И они хотят устроить для нас праздник. Он говорит: очень удачно все совпало, нечего и придумывать. Как раз сейчас неподалеку, в городе Квесто проходит традиционный карнавал. Карнавал известен на весь мир, на него приезжают туристы из Штатов и даже из Европы. И нас туда хотят привезти на один день. Сейчас помоемся и поедем по-быстрому.

— А что такая спешка? — удивился Хайдаров. — Поесть бы надо, а уж потом ехать.

— Сейчас спрошу, — пообещал Малышев и снова заговорил с бригадиром. Тот что-то ответил показывая на небо. На этот раз Луценко понял без перевода.

— Говорит, не хочет ехать в темноте… — повторил он слова андианца. — Значит, все же небезопасно…

— Что делать — местная специфика! — пожал плечами Малышев. — Они за нас беспокоятся, выделят джип с охраной. Приедем, там поужинаем, переночуем, завтра посмотрим продолжение карнавала — Мануэль говорит, завтра как раз основные торжества, — и вернемся назад. Ну что, едем?

— Почему же не поехать? — пожал плечами инженер. — Мы уже месяц здесь сидим, хочется страну посмотреть, а тут такой случай.

Спустя полчаса энергетики — и русские, и андианцы — погрузились в автобус и покатили в сторону города Квесто. По дороге местные, перебивая друг друга, рассказывали историю замечательного здешнего карнавала. Малышев, как умел, переводил.

По словам рабочих, праздник называется «карнавал черных и белых». Проводить его начали еще в 1607 году, когда африканские рабы, жившие в Квесто и на окрестных плантациях, подняли восстание и потребовали, чтобы им выделили, как и белым, день для отдыха. Рабы выступали очень сплоченно, кроме того, их поддержали индейцы племени чибча, и белые пошли на уступки. Король Испании утвердил день для отдыха рабов 5 февраля. В день, когда была объявлена эта новость, чернокожее население высыпало на улицы города. Люди плясали под африканскую музыку и раскрасили все белые стены домов в черный цвет.

С тех пор это событие отмечается каждый год. Богачи, увидев в этом повод для праздника, стали привлекать к нему высшие слои общества. Особенно много усилий для этого приложила семья плантаторов Кастаньеда. Они многое сделали для превращения карнавала в массовый праздник с использованием масок и карнавальных костюмов. Эта семья и стала одним из героев карнавала.

Как рассказал Мануэль, карнавал идет уже несколько дней. Он начался еще 1 февраля. В этот день в Квесто прибыли комические персонажи — участники карнавала, одетые в костюмы XIX века и изображающие семью Кастаньеда. Получилось целое шествие семьи колонизаторов, путешествующих со всеми чадами и домочадцами через всю страну и всячески привлекающих внимание. Не обошлось и без «дам легкого поведения», которых играли переодетые мужчины, «пьяного священника», беременной невесты и других комических персонажей. В этот же день прошел так называемый «День Воды». Участники карнавала обливали водой ничего не подозревающих прохожих.

На другой день состоялся «Карнавалито» — детский карнавал. Тысячи детей от 6 до 14 лет, имитируя взрослых, вышли на улицы в карнавальных костюмах и представили городу шествие карнавальных повозок «карросас» детских размеров, изготовленных самими детьми.

3 февраля отмечался «День Черных». В этот день жители города, вспоминая африканских рабов, красили лица в черный цвет и выходи на улицы подурачиться. Ни один прохожий не мог спастись от того, чтобы не быть измазанным. Предусмотрительные горожане в этот день заранее надели одежду, которую не жалко выбросить.

— Понимаете, все мажут друг друга краской, и на одежду тоже попадает, — весело блестя глазами, рассказывал Мануэль. — Но никто не обижается! Никогда нет драк. Хотя вообще-то про нас, андианцев, говорят, что мы народ вспыльчивый, чуть что — хватаемся за ножи, и в этом есть доля правды. Но во время карнавала — никаких обид. Здорово, правда?

— Но ведь наверняка это все не «всухую» делается? — поинтересовался Малышев. — Порцию текилы на грудь люди ведь принимают?

— У нас не пьют текилу, — покачал головой Родригес. — Текила — это в Мексике, да и то сами мексиканцы не могут ее себе позволить — слишком дорого. У нас пьют анисовую водку, иногда смешивают ее с фруктовым соком, получается замечательный напиток hervido. Вы его обязательно попробуете — я угощу. Да, люди выпивают, но пьяных нет. Так уж принято!

— А сегодня что было? — спросил Луценко. — И что завтра?

— Сегодня весь день шли концерты, — объяснил Мануэль. — Люди целый год готовили разные номера: кто песни, кто танцы. Некоторые в этот день становятся акробатами, другие — жонглерами. Прямо на улицах устраиваются театры, в которых разыгрывают сценки. Да что рассказывать — вы сами увидите! А завтра — главный день. Называется «День Белых». На этот раз все красят друг друга уже не в черный, а в белый цвет.

— Полное равноправие, значит, — заключил Русанов. — А чем красят — опять краской?

— Нет, завтра не красят, — покачал головой Родригес. — Завтра всех тальком посыпать будут. Целые облака талька, аж дышать трудно! Все будут посыпать друг друга тальком и обливать пеной. А еще завтра…

Мануэль не договорил: автобус дернулся и замер посреди дороги. Взглянув вперед, энергетики увидели, что джип с солдатами, ехавший перед автобусом, тоже остановился. Солдаты немедленно выскочили и залегли, уставив стволы автоматов в сторону окружавшего дорогу горного леса. А один из них осторожно направился вперед и склонился над каким-то камешком, лежавшим посредине дороги.

Несколько минут он изучал этот предмет, потом разгреб вокруг него песок, что-то потрогал… Когда этот человек поднялся, лицо его выражало облегчение. Он что-то прокричал своим товарищам, и солдаты снова уселись в джип. Движение возобновилось.

— Сапер, который следит за дорогой, решил, что там мина, — объяснил случившееся Мануэль. — Но ему просто показалось.

— А что, дороги у вас часто минируют? — спросил Русанов.

— Не так чтобы часто, но случается, — признался Родригес. — «Контрас» никак не унимаются. Но в районе стройки их нет — военные за этим следят, — поспешил он уточнить.

— «Контрас» — это как в Никарагуа? — уточнил Луценко, демонстрируя знание латиноамериканской истории.

— В общем, да… — согласился бригадир. — Хотя у нас все немного сложнее. Собственно контрреволюционерами можно назвать только группировку «Закон и порядок», которая выступает против реформ нашего президента Браво. Но она не самая мощная. Сильнее ее группа «Армия освобождения» — леваки, для которых наш президент — недостаточно левый. Есть и другие группы. Но все они, в сущности, кормятся из одних рук и служат одним хозяевам — гринго!

— Почему ты так считаешь? — поинтересовался неугомонный Малышев.

Однако Мануэль Родригес не успел развить свою теорию вмешательства США в дела Андианы — лес расступился, и они въехали в город Квесто. Движение сразу стало очень медленным: во-первых, узкие улочки старинного города не позволяли развить скорость, а кроме того, все они были запружены народом. Приезжие сразу погрузились в атмосферу безудержного веселья, которое охватило весь город. Было видно, что горожане на эти несколько дней твердо решили забыть о безработице, нехватке денег, вылазках боевиков, минах на дорогах — в общем, обо всех проблемах — и повеселиться на славу. Все плясали, пели, улыбались — и русские энергетики тоже невольно заразились этим настроением карнавала.

Даже инженер Луценко, отличавшийся любовью к строгому распорядку, в эту ночь лег спать уже после полуночи. После него вернулся в гостиницу и Хайдаров. А молодые Русанов и Малышев, кажется, даже не ложились. Во всяком случае, когда утром инженер спустился в ресторан, чтобы позавтракать, оба уже сидели там и пили кофе. Вскоре к ним присоединился и Хайдаров. Денис и Кирилл наперебой обменивались впечатлениями.

— Никогда в жизни столько не танцевал, как сегодня, — признался Русанов. — Даже в далекой молодости!

— Это сколько же тебе было «в далекой молодости»? — поинтересовался Луценко. — Пятнадцать или все-таки четырнадцать?

— Неважно! — отвечал электромонтер. — Какие девушки! Просто огонь!

— А какие пьесы здесь играли! — поддержал его Малышев. — Сколько страсти! А ведь по-нашему — все это просто художественная самодеятельность.