Но Иоганн Раттенхубер не склонен был недооценивать русских.
Они с Марией фон Белов прибыли на Кавказ с частями 3-й танковой дивизии генерала Брейта, наступавшими со стороны Невинномысска. Раттенхубер невольно оказался свидетелем штурма Пятигорска — города, где не было советских войск. Русские ушли к Минеральным Водам, оставив в Пятигорске только курсантов тракторного училища.
Это были даже не военные. Это были зеленые юнцы, учившиеся собирать сельскохозяйственные машины!
Но эти чертовы курсанты сумели обшить листовой сталью быстроходный гусеничный трактор и установить на нем пулемет! Почти два часа безумная машина с грохотом носилась по городу, а засевшие в ней курсанты поливали автоматными очередями танкистов Брейта и поджигали боевую технику «коктейлем Молотова». Их удалось остановить, только загнав в ловушку между двумя танками, расстрелявшими трактор в упор. Генерал Брейт, умевший уважать настоящее мужество, распорядился похоронить экипаж трактора с воинскими почестями.
Одним трактором дело не ограничилось. Курсанты, раздобывшие откуда-то оружие, устроили настоящую партизанскую войну в городе. За сутки мотопехота, прочесывавшая Пятигорск по квадратам, уничтожила десятки курсантов, но и потери Брейта оказались неожиданно высокими. А прорыв к подножию горы Машук стоил ему целой роты — притом, что русских, оборонявших высоту, было всего пятнадцать человек.
Поэтому Раттенхубер не разделял оптимизма своей подопечной. Его несколько утешало то обстоятельство, что работа разведки в дивизии «Эдельвейс» действительно была на высоком уровне. Перед втягивавшимися в ущелье Теберды немецкими колоннами скользили умевшие оставаться невидимыми даже на голом горном склоне егеря из 98-го полка, прошедшие суровую тренировку в Швейцарских Альпах. А в нескольких километрах впереди основных сил двигался отряд всадников из перешедших на сторону немцев черкесских джигитов. На них генерал Ланц возлагал особые надежды.
Что ж, пора и в дорогу!
Наголо бритый шарфюрер Фрицци, выполнявший при Марии роль денщика, подвел к ней буланого кабардинского жеребца, подарок местного «князя». Мария вскочила в седло с легкостью, выдававшей годы занятий верховой ездой. Раттенхуберу на коне ездить не нравилось, он предпочитал бронетехнику, но «Эдельвейс» двигался к перевалам налегке.
— Шарфюрер, — строго сказала Мария своему денщику, — мы с оберфюрером поедем вперед. Ты остаешься при штабе дивизии для связи с Берлином.
Фрицци недовольно покосился на Раттенхубера, но ничего не сказал, ограничившись кивком бритой головы. Иногда Иоганну казалось, что денщик ревнует к нему свою хозяйку — совершенно абсурдное предположение, конечно. Во-первых, он не давал для этого ни малейшего повода, а во-вторых, слыханное ли дело, чтобы низший чин мог позволить себе подобные чувства?
Стараясь не смотреть на насупившегося шарфюрера, Иоганн взобрался на свою флегматичную кобылку и заерзал в седле, устраиваясь поудобнее.
Егеря уже построились для дневного перехода и обменивались шутками в ожидании приказа. Раттенхубер вслед за Марией фон Белов проскакал в голову колонны, кожей ощущая на себе насмешливые взгляды солдат. В его возрасте и с его комплекцией изображать из себя героя Карла Мая, по меньшей мере, глупо.
Сам генерал Ланц вместе со своим любимчиком гауптманном Гротом ехал в открытой машине, представляя собой, на взгляд Раттенхубера, отличную мишень для затаившегося где-нибудь в лесу снайпера. Увидев Марию, генерал приветливо помахал ей рукой.
— Приветствую нашу амазонку! Вы сегодня очаровательны, впрочем, как и всегда!
Хайнц Грот молча приложил ладонь к околышу своей горной шапки, на которой, кроме металлического цветка, красовалось орлиное перо — отличительный знак, символизировавший особую миссию его подразделения. Миссия официально держалась в секрете, но Раттенхубер знал, что альпинисты Грота должны взойти на Эльбрус и установить там черно-красное знамя Рейха.
— Если не возражаете, генерал, мы с оберфюрером поедем впереди. Мне необходимо провести рекогносцировку.
— Вам? — засмеялся Ланц. — Вы решили заняться стратегией, моя милая фрау? Оставьте это ремесло мужчинам.
— Под рекогносцировкой я имела в виду нечто, не относящееся к военным действиям. Не помню, говорила ли я вам, но мне приходилось бывать в этих местах.
— Какое совпадение, мне тоже! Я поднимался на Эльбрус в 1936 году. Но я не знал, что вы увлекаетесь альпинизмом.
— Вовсе нет. Я участвовала в археологической экспедиции, которая искала на Кавказе следы арийской культуры. В основном мы работали по ту сторону хребта, но мне по делам несколько раз приходилось ездить в Майкоп. Поэтому дорога на Сухуми мне хорошо знакома.
Шофер Ланца вел машину небыстро, объезжая рытвины и ухабы, и Марии, чтобы продолжать беседу, приходилось сдерживать своего норовистого жеребца.
— Удалось ли вам обнаружить что-либо интересное? — вежливо поинтересовался капитан Грот.
— В общем, да. Кстати, впереди нас ждет довольно любопытный памятник — древнее кладбище, вырубленное в скалах. Еще недавно там находили золотые украшения, выполненные в нордическом стиле.
— Не говорите об этом моим егерям, — усмехнулся Ланц. — Иначе кто-нибудь из них непременно захочет взобраться на скалы и порыться в старых костях.
Марии фон Белов надоело гарцевать возле ползущей с черепашьей скоростью машины.
— Итак, генерал, вы не возражаете?..
— Пожалуйста, — Ланц пожал плечами. — Дорога до самого озера совершенно безопасна.
Мария ослабила повод, и жеребец тут же унес ее довольно далеко вперед. Раттенхубер пришпорил свою кобылу и последовал за доставлявшей ему столько хлопот амазонкой.
Некоторое время они скакали бок о бок по пустынной лесной дороге. Высокие сосны заслоняли небо, внизу билась о камни неистовая горная река. Внезапно Мария наклонилась к Раттенхуберу и тронула его за плечо.
— Смотрите, вон там!
Иоганн проследил за ее взглядом. На противоположном берегу ущелья, между двух огромных глыб, будто рассеченных взмахом великанского топора, застыла изящная серна. На миг Раттенхубер пожалел, что с ним нет его любимого «Зауэра» — с такого расстояния он наверняка уложил бы красивое животное. А из МР-40, который висел у него за спиной, стрелять было бессмысленно — только патроны тратить.
— Они здесь совсем не боятся людей, — крикнула Мария. — Три года назад в тех местах, куда мы направляемся, косули ели у меня из рук!
— Неужели горцы не любят охоту?
— Любят, конечно. Но стреляют в основном вепрей, иногда — медведей. Убить косулю считается грехом.
«Дикари», — подумал Раттенхубер.
Впереди послышался топот копыт. Кто-то скакал им навстречу, невидимый за поворотом дороги. Раттенхубер расстегнул кобуру и положил руку на рукоять пистолета.
Предосторожность оказалась излишней — это был один из разведчиков-добровольцев, кривой Абдул. Абдулу было хорошо за сорок, в молодости он успел некоторое время побыть разбойником — впрочем, как сообщила Мария Раттенхуберу, все черкесы в той или иной степени были разбойниками, даже само название их народа означало «головорезы». При Советах Абдул несколько лет отсидел в тюрьме и вышел обозленный на весь мир, а особенно на коммунистов и русских. Немцев, напротив, он очень уважал, а у генерала Ланца ходил в кунаках еще с довоенных времен, когда тот покорял кавказские вершины под личиной мирного альпиниста.
— Салям, генерал, — поздоровался Абдул с Раттенхубером. Генералами у него были все немецкие офицеры в чине выше майора. Затем перевел взгляд на Марию фон Белов и вежливо дотронулся правой рукой до своей шапки. — Фйэохъус апщий, госпожа!
— Что он сказал? — спросил Раттенхубер.
— Пожелал нам доброго пути, — ответила фон Белов и обратилась к черкесу по-русски — этот язык Раттенхубер немного понимал.
— Все ли спокойно впереди?
Абдул наклонил голову — на затылке у него была лысина, похожая на круглую поляну посреди спутанного черного кустарника.
— Все спокойно, — подтвердил он. — Русские засели на перевале Клухор, но их очень мало.
Из последовавшего затем разговора Раттенхубер почти ничего не понял. Мария спрашивала про какие-то пещеры, Абдул отвечал неохотно и все время порывался уехать, но фон Белов его не отпускала. В конце концов, она смилостивилась и разрешила черкесу продолжить путь.
— О чем вы говорили? — поинтересовался Иоганн.
— О, пустяки, — махнула рукой Мария. — Ничего существенного. Я спросила, поднимался ли он на скалы над древним кладбищем. Он пытался отрицать, но, в конце концов, сознался. Слухи о золоте притягивают таких людей.
— Но вы же сами сказали Ланцу, что в пещерах находили золото.