Читать интересную книгу Русский взгляд на русские вещи - Александр Иванушкин

Очевидно, что системный упор на «нивелировку этнических особенностей» на поле «общечеловеческих отношений» потерпел свой неизбежный системный крах. Любая механическая (искусственная) система всегда безумно затратна и сама, без непрерывного контроля и подпитки не живет. Естественное же положение вещей может жить в запрещенном и гонимом состоянии вечно, только потому, что оно естественно.

Наблюдатель (естествоиспытатель) может видеть, например, «на поле общественных отношений» совершенно этнически специфическую методику «присвоения имущества», что из последних сил выдает себя за несуществующие «всечеловеческие стандарты». Даже с помощью гигантского парка «учоных» и «креаклов», дорогие, вы меня не убедите, что я существую исключительно в вашей схеме, а ваш образ действий и ваш образ мысли для меня неизбежен.

Современная мне Россия (РФ) – ареал обитания массы людей, что совершенно не описываются школьным определением «нация». Нет здесь ни «духовной общности», ни «этническо-культурной», ни «единого самосознания». Но есть что-то абсолютно естественное, что не позволяет расчлененному по всем возможным «линиям напряжения» обществу развалиться на пылающие головешки. Что-то, что объединяет «славяноариев» и «православных», «русских» и «адыгов», «буржуев» и «коммунистов». Что же это?

А живой «набор уникальностей, что стойко являет себя в нашем народе» Что же, идем в сеть: «Народ – термин науки этнографии и под ним понимают этнос, то есть группу людей, общую по происхождению (кровное родство). Позже, для определения «народа» стали использовать ряд вторичных признаков – языка, культуры, территории, религии, исторического прошлого и т. д. Применение слова «народ» в значении более крупного, не этнического понятия «нация» характерно в политике для обозначения всего населения какого-либо государства, вне зависимости от его этнической принадлежности. Поэтому один этнос может проживать на территориях разных государств и частями входить в различные «народы», а может быть и объединение в единый «народ» разных этносов. Например, текст росийской конституции начинается со слов: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле…» – википедия.

То есть народ, как кровная (генетическая) общность, обретая «историческое прошлое» (становясь активным субъектом и объектом политики) обрастает «не кровными родственниками» по «вторичным признакам», что превращает его в «нацию».

Проще, в современном школьном смысле «нация» – это «народы» собравшиеся для «политики» в одно «государство» (ставшие одним «народом»). Какая прелесть. «Нацизм», как «расовая чистота», отсюда, есть инструмент разрушения «нации». Но нам нужен ответ, что за дикая «уникальность» не позволяет нам развалиться карточным домиком под аплодисменты «прогрессивного человечества»?

Теория не учитывающая семантической разницы между «Peoples, nation» и «народ» всегда описывает иллюзии. Кровная общность (народ), что сохраняет в своем языке этимологию большинства «расхожих понятий» – просто естественный держатель смыслов происходящего. И он генерирует вокруг себя «нацию» самым натуральным и доступным способом – принимает в семью (в свой род).

Родственника, что разрушает со зла или по недоумию собственный род наказывают, но не перестают любить. Ваше дитя может увлечься самыми идиотскими и самоубийственными иллюзиями, но вы не откажете ему в крове и пище. Ни один этнос вошедший в наш род не исчез с лица земли, не потерял свой язык и культуру. Все наши «не кровные» и «кровные» знают позвоночником – на уровне, что не описывается школьными учебниками, мы одна неубиваемая, упрямая жизнь.

«Не кровные» не русские русские отдавая жизнь служению России служат и своему этносу наилучшим, из возможных, образом. А российский от российского порой отличается больше, чем китаец от француза (мировоззренчески), но тем не менее оба – одно большое «мы». «Мы» не как «политико-экономическая целесообразность», а как «ветки одного древа» – родственники.

Отсюда, малая управляемость масс экономическими стрессами. Вот станете вы отпиливать себе ногу только потому, что пересели с полноценного питания на картошку с луком? Типа, чтоб больше калорий другим частям тела досталось. Или потеряв регулярный заработок выгоните сына из дома? Типа, чтоб сохранить привычный уровень наполненности холодильника.

Отсюда, академическая школа, что досталась нам из социализма, по крайней мере все в ней, что касается «нации», очень поверхностно описывает реальность. На сколько я понимаю, наука призвана осмыслять происходящее, а не генерировать натужные иллюзии для обобщения необобщаемого под текущий соц. заказ. Теория-иллюзия источник прогнозов-сусаниных.

По факту, есть русский народ, как род способный не отделять (эмоционально) личное в семье от общего в государстве. По факту, эта «особенность» пленительна для всех соседей нашего рода, способных стать носителями того же. По факту, вошедшие в наш род «не кровные» родственники обретают только эту «особенность», не теряя ничего из «особенностей» собственных.

Но и перечисленные факты, есть следствие «исходной уникальности», которую можно назвать «способность любить вопреки». Эта способность источник «нечеловеческого терпения» народа, что не пробиваем ни экономическими, ни «уничижающими гордость населения» манипуляциями. Эта же способность источник «безумного героизма» народа в непрерывных русских войнах. Невозможно урезонить воина «непреодолимыми обстоятельствами», когда он любит (часто враг не в состоянии даже предположить наличие в мире того, ради чего русский отдает свою жизнь).

Глубина вопроса любви уходит от «научного» осмысления, но встреча этноса со Христом и полное, безоговорочное принятие православия русской массой именно как «теории практической любви соединяющей с Богом» – закономерная неизбежность. Даже советские идеологи богоборчества не додумались до «крещения Руси огнем и мечем». Сия ложь из новейшего времени – отчаянная попытка удержать вдали от Христа тех, кто Христа и так не знает. Остальная антиправославная (да и антирусская) пропаганда сейчас, по сути, попытка доказать бездомным, что зимой в лесу теплее (в доме вас заставят разуться!).

Итог всего вышесказанного – наличие народа, что живет сквозь века «не индустриальные», «индустриальные» и «постиндустриальные», наличие народа, что меняет государственное устроение как перчатки и все равно остается самим собой (сохраняет «способность любить вопреки») требует отдельного осмысления. Ничего здесь не причесать под надуманное «общечеловеческое». Самое тонкое место нашей науки, это страсть к «неправомочным обобщениям». Что, конечно, вопрос кадровый.

Мышление

Страдающие мышлением часто сталкиваются с детьми. С самыми настоящими маленькими человеческими детенышами, мальчиками и девочками. А некоторые даже растят своих (и не одного – двух). Таким, хорошо пострадавшим, если они умеют любить (сосредоточенно наблюдать что-то кроме себя) не нужно доказывать, что у одних и тех же родителей в одних и тех же условиях рождаются очень разные детки.

Например, одна крошка никогда не сделает плохо кошке и всегда помнит, что кошка ждет еду и ласку от человека. А другая крошка может спокойно пнуть кошку и никогда не помнит, что «кошка тоже человек». Повторюсь, такие крошки часто входят в мир в одной семье у одних родителей. Эти родители вынужденны учить пинающую крошку: «Пинать кошек нехорошо», забывчивую крошку: «Нужно помнить о зверюшке, как о себе». То есть одного ребеночка нет нужды учить любви (у него у самого любви можно учиться), а другого ребеночка приходится.

На выходе получаются (из обоих крошек) замечательные, вежливые, порядочные и заботливые к другим люди, только любовь у одного из них в голове, а не в сердце (она не врождена ему). Любовь его – воспитанные условные рефлексы. А все, кто помнит собаку Павлова, знают – условные рефлексы легко изменить изменив условия среды обитания. То есть любовь в этом человеке жива, пока она жива в окружающей его среде.

Но мы-то любим его и такого (или нет?). Та крошка, что умела любить кошку, тем паче умеет любить человека. Она создает среду обитания, а не питается ею. И это главная и единственная драгоценность Божьего мира, планеты, страны, города, дома (врожденная способность любить). Вокруг этой драгоценности формируется драгоценная среда способная сохранять любовь в тех, кто сам сохранять ее не может но очень и очень хочет.

Всегдашняя русская картинка – разноцветная толпа вокруг ветхого старца в черных одеждах – самая точная иллюстрация изложенного. Православие, как Божий дар миру, не только вбирает в себя редких «носителей любви от чрева», но и дает каждому возможность «свести ум в сердце», вернуть любовь искусственно воспитанную в «место пусто» ее естественного обитания. Вернуть себе Образ Божий.