Читать интересную книгу Финская руна - Варди Соларстейн

Дед тем временем нашел пластиковый прямоугольник лейбла и с удивлением теперь его рассматривал.

— В Лаппенранте взял, — честно рассказал Славка историю появления у него этого элемента верхней одежды. — На автобусе съездил и прибарахлился. Всяко лучше, чем наше родное, китайское.

— Ага, — дед, наконец, улыбнулся очередной шутке, похоже, нашедшей отклик в его душе, загрубевшей от долгого сидения на отшибе цивилизации. — Давай в дом заходи, кепи только на рога повесь.

Спохватившийся Славка снял, наконец, со своей головы влажное кепи, сувенир с рок-фестиваля, и повесил на один из рогов, нависающих с потолка прихожей. Старик неожиданно снял его и с неприкрытым изумлением рассмотрел нанесенные на боковые стороны кепи надписи: слева нашитое небольшое стилизованное изображение перекрещенных флагов Швеции и российского триколора, и надпись справа «Sabaton» — наименование популярной рок-группы, поющей в своих балладах о событиях Второй Мировой. Удовлетворив любопытство, дед в глубокой задумчивости повесил кепи обратно и прошел в дом.

Миновав толстую, крепко сбитую из досок дуба дверь, Викторов вошел следом, держа в руках рюкзачок. Здесь его встретила довольно большая комната, с застеленным белоснежной скатертью столом посередине. По периметру комнаты, вдоль стен светлых пастельных тонов, шли створки шкафов из красного дерева. Буфет в этом гарнитуре отличался от остальной мебели импозантными вставками оранжевого стекла в дверцы. В дальнем углу комнаты находился накрытый рушником огромный сундук. На стене висели огромные древние часы-ходики, в коричневом «скворечнике» над циферблатом с римскими цифрами виднелись алые дверцы для отбивающей часы кукушки.

Славка в нерешительности замялся у входного косяка. Глаза никак не могли оторваться от старинных ходиков, которые он видел, наверное, только в мультфильме про домовенка Кузю.

— Не ищи красный угол, у меня его нет, — сказал загадочную для Славки фразу хозяин дома. — Живу в лесу, молюсь колесу. Иди к столу, садись. Ночь хоть и долгая, но нам еще много дел надо сделать.

«Причем здесь «пионерская комната»? — недоуменно подумал Славка. — И что за дела я тут забыл? Как можно из обычной просьбы указать, где дорога, раздувать целую проблему? Стариковские привычки!»

Ни телевизора, ни даже радиоприемника Славка в комнате не увидел, что его еще более убедило в нелюдимом характере пока не понятого им деда.

— Как зовут? — дед непринужденно задал вопрос, выставляя тем временем на белую скатерть стола различную снедь, доставая свертки и бутылки из буфета и шкафов. Славка ожидал увидеть обязательный, в его представлении, для таких домов самовар, но дедушка вместо этого налил кипяток из огромного, вмещающего, наверное, ведро, чайника, стоящего на железной плите.

— Сейчас покушаем. С далекой дороги гостя сначала накормить и напоить надо. Пока, для сугреву, попей чай, заварочный чайничек на столе. А затем и для поправки здоровья можно принять! — с этими словами дедок выставил на стол белую королеву всех посиделок — бутыль молочного цвета с самогоном.

— Ну, что молчишь? Как звать тебя, юнкер?

Славке вновь очень не понравился акцент, с которым дед произнес эту, казалось бы, обычную фразу, состоящую из банальнейших по смыслу слов. Словно старый хозяин ждал какого-то определенного разговора от гостя. Пока он этой игры в недоговоренности не понимал, но и смысла врать деду не видел.

— Ярослав Викторов, — сказал он с некоторым вызовом в голосе. — Ярослав Владимирович Викторов, — добавил Славка отчество для полной солидности. Следом он импульсивно полез в клапан рюкзака и достал оттуда паспорт, который в развернутом виде предъявил дедушке, явно сейчас пытающемуся понять, с какой же действительной целью Славка оказался у его дома.

— Россия! — удивлению деда, увидевшего первый разворот, не было предела. Он, как часто делают пожилые люди, стал читать вслух:

— Выдан Санкт-Петербургским отделом полиции Красногвардейского района, — далее нашел он строки. — Родился…

Дед сильно закашлялся. Славка его даже легонько ударил по спине, чтоб тот не задохнулся. Наконец, хозяин собрался с мыслями, восстановил дыхание и выдал гостю:

— Вот что, милейший Ярослав Владимирович, кончайте шутить. Сожгите эту бумагу, лучше сейчас. В таком виде вам никак нельзя. На вашу работу. Первый же патруль вас заметет. Как финского шпиона. Белофинского — так принято у красных называть?

Славка, непринужденно засмеявшись, отметил первоклассное чувство юмора у своего хозяина. Когда он был студентом, то подрабатывая агитатором, не раз сталкивался с неординарным ироническим остроумием у пожилых людей. Без черной сатиры в нашей стране выжить и не сойти с ума довольно сложно, особенно выведенным за черту бедности родным государством обычным пенсионерам.

Славка схватил хлеб с ломтиком сыра и жадно откусил здоровенный кусок. «Надо будет потом вернуться и возместить деду съеденное. Деньги этот гордый старик не возьмет — привезу пайком», — пронеслась мысль в голове у Викторова, который не любил быть кому-либо должным.

— Давайте я вам фотки покажу! — с энтузиазмом воскликнул он, быстро прожевав и проглотив бутерброд, запив его чаем, и полез в рюкзак, который, присаживаясь за стол, поставил у ноги. Достав мобильный, мимоходом отметив отсутствие сети, гость включил его и нашел раздел своих фото, которые затем начал показывать по одному проявившему недюжинное любопытство деду.

— Вот это я с семьей брата около его дома. Красивый древний город, — сопроводил он показ первой фотографии, где за семейной композицией рельефно устремилась в свинцовые небеса башня Выборгского замка, в обрамлении деревьев парка Монрепо.

— А где сейчас твой брат? Чем занимается? — задал вопрос старик, сверкнув надетыми очками.

— Брат в Мурманске сейчас, — обрадовавшись интересу хозяина, стал рассказывать Викторов. — В командировке. У него СП — совместное русско-финское предприятие. Картографирует местность. Сегодня только с ним говорил, сказал — все в порядке. Он в ресторане напротив гавани обедал — говорит, потрясающий вид на море и корабли…

— Ага, — только и сказал дед. — А как это сегодня говорил? Каким образом? У меня вот, хоть и нужен всем, а провода нет.

Викторов отметил некоторое хвастовство дедушки. А может, дед решил подстраховаться, подумал тут же он, ночные гости — они разные бывают.

Славка тем временем притянул к себе сотовый девайс, простую ракушку, и с видом знающего человека пощелкал меню, с неудовлетворением отметил, что сеть так и не появилась, а затем вновь предъявил переливающийся экран отставшему от вала прогресса старику.

— Сотовый, вроде рации, только в высокочастотном диапазоне. Провод не нужен, нужны лишь вышки, чтоб в зону покрытия телефоны попадали. Есть еще круче — работают через спутник. Мой вот американской фирмы, у него, правда, мощное излучение, зато прием нормальный…

— Ладно, ладно, — неожиданно поднял ладонь старик. — Я все понял. Это самая большая для всех остальных стран военная тайна, что наша радиослужба лучшая в мире. Давай следующую карточку. Меньше знаешь — лучше спишь.

Славка, улыбнувшись техническому невежеству деда, который, видимо, посчитал это просто стопкой фотографий в хитрой коробке, забрал сотовый из рук хозяина и переключил следующую фотку. Явное особое нежелание деда узнать чуть больше про новый для него вид связи, будто боясь услышать лишнего, ему было непонятно. Но что возьмешь со старого человека?

— А вот Петропавловская крепость — это вид из окна с моей предыдущей работы.

Дед, буквально вцепившись в корпус сотового, неожиданно очень цепко и внимательно стал разглядывать предложенное фото с Петропавловкой.

— Пиетари! — выдохнул он. — Крепость!

Тут он поднял взгляд на Славку, пристально взглянул на его смущенную улыбку и неожиданно очень даже тепло тоже улыбнулся в ответ. В этот момент за стеной раздалось шуршание и кто-то тихонько приглушенно чихнул.

— Анна! Анна! — заорал с места дед, повернув голову в сторону одной из двух дверей, ведущей, по-видимому, в боковую комнату. — Иди сюда, у нас тут добрый гость. Хватит подслушивать, а то вырастут ушки, как у альва.

Когда Славка посмотрел на Анну, дыхание его перехватило. Такой красивой девушки он тут никак не ожидал встретить. Викторов спохватился, что нельзя думать с таким восхищением о совершенно незнакомой женщине, увиденной им в первый и, может, последний раз. И тут он вдруг понял, что его сильное чувство к Татьяне куда-то ушло, как будто его развеяло ветром и остатки унесло водой. Любовь превратилась в эфемерный туман, словно их разделили годы и миры. «Очень интересно», — подумал Викторов. — «Какое-то нереальное ощущение невозможности происходящего. И дед этот странный. Может, я все еще сплю?»