Боря до этого самого дня каждое воскресенье ходил на рыбалку, как было и во времена нашего детства.
Андрей понурил голову, выслушивая своего друга. Никогда прежде на душе у него ещё не было так гадко от самого себя. И даже удивительно, что Саша раньше ему всё это не рассказал, не раскрыл глаза.
– Мне жаль, – только и смог произнести Андрей. – Правда жаль, что всё так сложилось.
– Мне хочется верить, что ты говоришь правду, – раздув ноздри, сказал Саша, катая между пальцами пустую стопку. – Боря враньё ненавидел, сам знаешь. Вечно учил нас не лгать ни людям, ни самим себе. И потому я надеюсь, что в память о нём ты врать не станешь.
– Я не вру. Мне в самом деле жаль.
Саша хотел ему что-то ответить, но в этот момента в дом вошла его мать. Осунувшаяся и будто ещё на десяток лет постаревшая женщина устало сбросила с ног чёрные калоши и появилась в дверях кухни.
– Ой, мальчики, что ж вы тут самогонку одну хлещете?.. Хоть бы закусь взяли из подпола. А вообще у меня супчик есть. Щи. Может, хотите?
Даже не дождавшись ответа, женщина сразу принялась накрывать на стол, суетиться возле кастрюли с супом, стоявшей на газовой плитке. Саша пытался усадить её, но все его усилия были тщетны, и вскоре перед мужчинами появились тарелки с дымящимися щами и хлеб. Прямо как в детстве. Когда Андрей с Сашей зимой нагуляются до самого вечера. Придут домой к Сашкиной матери с мокрыми варежками, облепленными снегом валенками, уставшие, довольные новой снежной крепостью, построенной в огороде – а там их уже ждёт горячий суп, тёплый хлеб и сладкий чёрный чай. Тогда было хорошо.
Спустя ещё пару стопок стало ясно, что обратно в город этой ночью они уже не поедут. На пожарище ещё работала бригада, несколько селян остались помогать, но большинство уже разошлись по домам, надеясь урвать последние часы отдыха у этой ночи. Саше мать постелила в его старой комнате, где до сих пор на стенах остались висеть плакаты с музыкальными группами, которые тот слушал ещё в подростковые годы, а для Андрея отвела место на тесной веранде. Через несколько часов должно было начать светать, но пока что луна ещё властвовала на небе – её тонкий серп было видно сквозь ажурную тюль на окнах, и Андрей медленно проваливался в сон, любуясь бледно-жёлтым месяцем.
А снился ему его старый дом, где он жил со своими родителями, бабушкой и дедушкой. И снился он ему в прежнем виде: маленький, одноэтажный, покрытый облупившейся зелёной краской и оплетённый побегами хмеля с одной стороны. Теперь этот дом хоть и остался стоять на своём прежнем месте, напротив Сашиного дома, но новые хозяева всё же изменили его облик под себя: убрали хмель, поменяли крышу и обновили краску. Не сказать, чтобы это сделало его хуже, но теперь Андрей окончательно почувствовал, что этот дом больше ему не принадлежал. Не всё в Саратовке осталось как прежде.
Он вновь был ребёнком, чумазым пацанёнком с вечно ободранными коленками и колтунами на голове. Вместе с Сашей, своим худощавым жилистым другом с копной смолисто-чёрных волос, он сидел на крыльце старого дома и разглядывал каждый свою коллекцию расплющенных металлических крышек от бутылок, разложив их на ступеньках. Пивные с изображением медведя ценились особо, а красные из-под сладкой газировки с большой буквой «Т» и вовсе считались безумной редкостью, ведь добыть их можно было лишь в городе.
– Эй, пострелята! – окликнул их зычным голосом сосед, облокотившись на калитку, и широко улыбнулся, блеснув железным клыком.
– Привет, дядь Борь! – привычно отозвался Саша, сразу оказавшись на ногах.
– Признавайтесь, это вы забрали мою коробку с поплавками? – сразу же спросил сосед. Прищурившись, он обвёл взглядом обоих мальчишек и по старой привычке засунул руки в карманы своего объёмного пиджака, который имел обыкновение всегда носить.
– Не, мы ничего не трогали, – уверенно ответил Саша.
– Правда? И ты, Андрей, тоже не трогал? – с ухмылкой поинтересовался дядя Боря.
Андрей понурил голову. Если бы не дурацкая затея Саши – стащить у соседа его излюбленную коробку с яркими поплавками, чтобы их спрятать – сейчас ему не пришлось бы врать. Что вообще Саша нашёл в этом забавного? Если бы не их глупый спор, он бы никогда так не поступил!
– Я не брал их, – тихо произнёс Андрей и поскорее отвёл глаза.
Улыбка мгновенно пропала с лица дяди Бори, словно по мановению руки. Он нахмурился, недобро блеснул глазами из-под кустистых бровей и строго сказал:
– Я учил вас никогда не врать.
– Я не вру, – предпринял Андрей ещё одну слабую попытку оправдаться.
– Я знаю вас обоих уже сколько лет, пострелята. Врать вы никогда не умели. И не должны продолжать это делать. Потому что если человек с малых лет только и делает, что врёт, то и вся его дальнейшая жизнь пройдёт во лжи и обмане. Вы себе разве желаете такую судьбу?
– Нет… – очень тихо прошептал Андрей.
– Вот и живите в честности, как добрые люди. Тогда и мир вокруг вас будет чище.
Андрей, пристыженный и покрывшийся пятнами лихорадочного румянца, сунул руку под ступеньку, на которой сидел, и выудил плоскую коробку с яркими поплавками. Едва находка оказалась в руках дяди Бори, тот ласково потрепал Андрея по спутанным волосам:
– Не расстраивайся. Главное, что ты признал свою ошибку. Сделал выводы. И в дальнейшем всегда помни об этом миге. Не забывай о том, кем бы ты никогда не хотел стать…
Последние слова Бори утонули в оглушительном стуке, который разбудил Андрея и заставил резко оторвать голову от подушки. Сон нехотя рассеялся. Рывком приняв сидячее положение, Андрей нервно оглянулся по сторонам. По веранде гулял поток прохладного воздуха, к которому примешивался по-прежнему сильный запах гари. Одно из дальних окон было распахнуто во всю ширь, и тонкая белая тюль колыхалась на ветру, как призрак, подсвеченная идущим с улицы светом.
Андрей поднялся с кровати, чтобы закрыть окно, иначе в комнату мгновенно налетело бы множество комаров и мошкары. Но едва он поравнялся с чёрным провалом, как его ноги намертво приросли к полу. На улице, напротив окна стоял объятый огнём человек. Ярко-оранжевые языки пламени срывались с его тела и тонули в предрассветной мгле, отбрасывая блики на стёкла. Это был тот самый призрак, которого Андрей видел в полях возле села и который преследовал его.
– Кто ты?.. Что тебе нужно?.. – охрипшим голосом спросил Андрей, чувствуя, как у него вмиг пересохло в горле.
Горящий человек безмолвно продолжать стоять перед окном, не двигаясь и ничего не говоря. Языки огня жадно лизали траву под его ногами, пламя гудело, как за печной заслонкой, и невозможно было даже