И он захотел того, чего не хотел никогда прежде.
Меррик выдавил слова через пересохшее горло:
– Фон Фольк, должно быть, бросил на вас один взгляд и решил, что его мечты сбылись.
К его удивлению, ее передернуло.
– Если я и привлекала его, он никогда этого не показывал. – Она заерзала под ним, отчего грудь провокационно потерлась об него. – Пожалуйста, дайте мне встать.
Меррик хотел отказать ей в просьбе, хотел этого с безумной горячностью, которая доказывала, что в глубине души мужчина по-прежнему примитивное, несдержанное животное, скрывающееся под тонким налетом цивилизованного поведения, управляемое эмоциями, с трудом удерживаемыми в узде. Он боролся изо всех сил. Несколько бесконечно долгих мгновений прошли, прежде чем интеллекту наконец удалось преодолеть основной инстинкт.
– Хорошо, принцесса. – Вероятно, интеллект все-таки не полностью победил, потому что Меррик добавил: – Но я предупреждал вас, что побег не сойдет вам с рук. Пришло время платить.
С этими словами он воспользовался ее приоткрытыми губами и завладел самым роскошным, самым соблазнительным ртом из всех, что ему доводилось когда-нибудь целовать.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Алисса обмякла под мощным натиском поцелуя Меррика. Она никогда не испытывала ничего настолько всепоглощающего, настолько неистового и страстного. Это и отдаленно не походило на те неопытные поцелуи в студенческие годы, поцелуи, отдающие пивом и юношеским энтузиазмом. Как и те искушенные объятия мужчин, с которыми она встречалась потом, объятия, запятнанные расчетом и амбициями.
Это был опытный мужчина с мужским мастерством и знанием. Тайное желание скрывалось под властным напором его губ и языка. Он как будто поглощал ее, зажигая огонь, о существовании которого она не знала, пока он не пробудил его к жизни.
Жар постепенно скапливался внизу живота, прокладывая огненную дорожку к самой интимной части ее тела, и Алисса застонала. Она не должна хотеть этого – и тем не менее она оставалась неподвижной, не оказывая сопротивления. Его пальцы погрузились ей в волосы, поворачивая ее голову так, чтобы он мог углубить поцелуй. Он смягчил его, улещивая там, где раньше подчинял, соблазняя вместо того, чтобы требовать. Дразня. Обольщая. Бросая вызов ответить на его поцелуй.
И она ответила. Ее проклятое любопытство взяло над ней верх.
Сознание протестующе кричало, а тело смягчилось, приспосабливаясь к овладению, которому она не противилась. Губы расслабились и раскрылись под его губами, предлагая лучший доступ. Возможно, она сдалась слишком быстро, потому что хотела, чтобы Меррик утратил бдительность и она смогла бы убежать, когда он меньше всего этого ожидал. Но в глубине души Алисса понимала, что эта отговорка – чистейший самообман. Она отвечала Меррику так, как никогда ни одному мужчине – с безрассудством и несдерживаемым пылом.
И это вызывало у нее восторг и вместе с тем ужасало.
Одна его ладонь выскользнула из волос, спустилась по линии шеи к плечу и задержалась на груди. Этой единственной легкой лаской Меррик словно заклеймил, ее как свою в каком-то неизбежном смысле. Он обхватил грудь ладонью, поглаживая пальцем напрягшийся под тонким шелком сосок.
Дыхание ее вырвалось в мягком, потрясенном вскрике, который наполнил его рот. Рука Меррика переместилась, задержавшись над бантиком, удерживающим чашечки бюстгальтера. Прежде чем он успел развязать шелковые ленточки, послышался перезвон церковных колоколов, и орган заиграл несколько первых триумфальных нот свадебного марша.
Перемена в Меррике была мгновенной. Он резко приподнялся над Алиссой.
– Какого черта… – Тряхнув головой, Меррик сосредоточил взгляд на Алиссе, и страсть, отражавшаяся на его загорелом лице, умирала быстрой смертью. – Умно, мисс Сазерленд. Очень умно. Вы готовы сделать все что угодно, даже соблазнить врага, лишь бы носить корону Вердонии, да?
Дыхание с шумом вырвалось из легких, и, гневно уставившись на него, Алисса резко села.
– Соблазнить вас? Как вы смеете…
К ее удивлению, он рывком стащил с себя рубашку и сунул ей. Под рубашкой на нем была черная тенниска-стретч, которая обтягивала его мощное тело, подчеркивая каждый мускул.
– Это вы целовали меня, а не наоборот, – напомнила она ему, просовывая руки в слишком длинные рукава.
– А вы изо всех сил сопротивлялись, да?
Горячая краска залила ей щеки, а неприятная правда его обвинения заставила замолчать. Она лихорадочно пыталась отыскать в уме какую-нибудь подходящую колкость, застегивая пуговицы неуклюжими пальцами, но ничего не пришло ей в голову. Возможно, было слишком трудно, потому что черный хлопок хранил его отчетливый запах, отвлекая ее своим острым, лесным ароматом. Или, быть может, потому, что она то и дело украдкой поглядывала на Меррика, точнее, на его внушительное тело, туго обтянутое тенниской.
Как только она закончила застегивать пуговицы, Меррик полез в задний карман и, к ее ужасу, вытащил плоский моток липкой ленты. Не успела она произнести и слова протеста, он одним куском залепил ей рот, а другим обмотал запястья.
– Примите к сведению, – пробормотал Меррик, скривив рот в невеселой улыбке, – с этого момента больше никогда не целуйте плохих парней.
Она яростно затрясла головой, но ее гневные протесты заглушались лентой. Встав, он с легкостью поднял девушку и перебросил через плечо. Сильная рука удерживала ее, сжимая бедра.
Через несколько минут Меррик принес Алиссу обратно к машинам, стоящим на обочине дороги. Открыв заднюю дверцу, сгрузил ее на заднее сиденье.
– Молчите и не дергайтесь, – приказал он. – Не вынуждайте меня прибегать к еще более радикальным мерам, чем те, к которым мне уже пришлось прибегнуть. Кивните, если поняли меня, принцесса.
Целых пять секунд она боролась с собой, но выбора не было, поэтому она натянуто кивнула. Удовлетворенный, он набросил на нее одеяло и закрыл дверцу. Несколько секунд спустя они уже удалялись от места похищения.
Они ехали несколько часов по ухабистым дорогам, кружа и сворачивая. Алисса, не переставая, тревожилась о том, что же произошло в часовне.
Нетрудно было понять, что женщина из группы Меррика заняла ее место. Но как долго самозванке удастся скрывать правду? И что самое важное – зачем Алиссу похитили и что Меррик собирается с ней делать? Вероятно, в Вердонии имеются политические проблемы, в которые она каким-то образом оказалась втянута. Ее похищение, должно быть, связано с этими проблемами.
Но еще больше ее волновало, что сделает принц Брандт, когда обнаружит подмену невесты. Не выместит ли он свою злость на ее матери?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});