Читать интересную книгу «Если», 2003 № 10 - Журнал «Если»

— А где жил этот новоявленный фриц?

— На Соколовской.

Когда Вишняков учился, детей распределяли по школам строго в соответствии с местожительством. Соколовская — другой конец города. Предположить, что Немка способен сам организовать переезд, Вишняков не мог. Неужели этот убогий все-таки женился?

Мальчишка, который увез Марину, был хорош собой. Выходит, и Немка, что ли, в восемнадцать был хорош собой?! Надо же! Открытие, блин!

— Наталья, тебе мальчики нравятся? — вдруг спросил Вишняков.

— Мне, Борис Андреевич, мужчины нравятся. А мальчик — это так, заготовка.

Пожалуй, Наталья права, подумал Вишняков, и тот же Немка был именно заготовкой! Если бы не идиотская школьная система, не старая дура с фальшивым пуком волос на затылке, что могло из него получиться?

— Матрюховка? — что-то в памяти закопошилось, словно таракашка, выползающий из-под газетного листа. — Наталья, не в службу, а в дружбу! Вот ключ, возьми у меня в бардачке автодорожный атлас!

Матрюховка… Было два слова рядом — это и еще одно. И вот как раз второе слово имело некий смысл. Когда Вишняков ездил смотреть землю, он этот смысл помнил.

Наталья принесла атлас — и тут все стало ясно. «Матрюховка — Долгое — 32 км». Это с дорожного указателя в память заскочило.

Вишняков года два ждал, пока совсем разорится агонизирующий институт органического синтеза. Институту чуть ли не при Хрущеве выделили роскошный особняк в самом центре с прилегающим сквером, понемногу дом оброс пристройками — теперь, да еще в хороших руках, эта недвижимость стала бы курицей, способной нести не то что золотые яйца, а пресловутые яйца Фаберже.

Не один Вишняков пас эту прелестную недвижимость. Но ему лишь пришло в голову, что нужно предложить паникующему руководству института нормальный альтернативный вариант. Долгое — это час езды от города, там была, да загнулась швейная фабричка с большими цехами, и общежитие при ней живо, и соседняя школа, в которой почти не осталось учеников, готова сдать в аренду свой новый корпус.

Переговоры Вишняков провел столь успешно, что конкуренты и опомниться не успели. Институт со всеми лабораториями переехал в Долгое, а руководство вскоре приобрело себе новые иномарки. И чем плохо? Чтобы двигать науку, не обязательно нюхать адскую смесь городских магистралей. На свежем воздухе химикам-биологам, поди, легче думается, а бедолага-бизнесмен уж как-нибудь в экологической катастрофе, зажав нос…

Тем более, что обстановка экологической катастрофы у некоторых сильно обостряет нюх…

— Наталья! — позвал по селектору Вишняков. — Ну-ка, узнай мне, когда Колопенко слинял в эту самую, прости Господи, Трюхомуховку! В котором году?

И улыбнулся, услышав заливистый смех секретарши.

Но улыбка продержалась на лице недолго.

Что общего могло быть у двоечника Клопа с институтом оргсинтеза? Разве что институт использовал бездельника в качестве живой органики?

Три «робинзона», вместе взятые, составили какую-то нехорошую загадку.

Вошла Наталья.

— Я позвонила в квартиру, где он раньше жил. Он ее продал пять лет назад.

— Именно он продавал? Колопенко? — уточнил Вишняков.

— Он самый, они его помнят: маленький и усатый, вроде таракана.

— Усатый? — Вишняков представил себе Клопа и хмыкнул.

С одной стороны, не все ли равно, женат или не женат Немка, усат или не усат Клоп. Да и Марина не то сокровище, чтобы помирать от ревности. Просто Вишняков решил, что свободная, красивая и образованная женщина под тридцать, художница, реставратор старинных стенных росписей, вполне подходит для эскорт-услуг. Ее и в приличное общество взять можно, и в командировку.

С другой стороны…

Побороться, что ли?

* * *

Адька-Адлер сидел перед монитором, на котором сами собой возникали и таяли графики. Он отслеживал нужные цифры, открывая и закрывая окна, таская взад-вперед таблицы со скоростью, для нормального человека непостижимой.

Подошел и положил ему на плечо руку полноватый мужчина в очках.

— Сиди. Что у тебя?

— Динамика такая, что лучше бы сбросить баксы, — сказал Адька-Адлер. — Немного, миллионов шесть-семь, тогда при любом раскладе будем без убытка. Я бы даже сказал — шесть четыреста.

— Звучит идиотски, но тебе виднее.

— Я вас когда-нибудь подводил?

Мужчина чуть скривил рот — это была одобрительная улыбка.

— Я могу завтра взять отгул? — спросил Адька-Адлер.

— Без вопросов. Далеко собрался?

— Хочу наконец нормальный холодильник домой привезти. И у Героняна меня ковер дожидается.

И Адька-Адлер вновь принялся двигать таблицы и гонять графики.

Павел Юрьевич отошел и задумчиво посмотрел на юношу сквозь стекло. Чтобы человек, не имеющий высшего образования, так решал задачи?

«Это математик от Бога, — высокопарно произнес Альберт, который и привел парня. — Его учить — только портить. Я сам его боюсь — это ходячий компьютер».

Ходячему компьютеру устроили маленькую проверку. Через два часа к проверке подключили ведущих специалистов. Еще через час мальчишку выпроводили из кабинета, велев молодым системщикам сводить его в бистро за счет фирмы.

— Где ты его откопал? — спросил изумленный Павел Юрьевич.

— Вообрази: ребенок-инвалид, до четырнадцати лет лежал пластом, только ты его об этом не спрашивай. Ни за что не признается. Дед когда-то математику в педагогическом преподавал. Дед его на ноги и поставил… Хочешь — бери. Если тебе, конечно, не диплом, а человек нужен. Не хочешь — желающие найдутся.

Теперь Адик-Адлер стал крайне необходим. И хотя на первый взгляд казалось, что парень витает в облаках, его практичность поразила сослуживцев. Он прекрасно знал, что почем. Проработав в банке столько, чтобы успеть оказать серьезные услуги, взял кредит на покупку квартиры. Подкараулил миг, когда были бешеные скидки на итальянские кухни. Здоровенный музыкальный комбайн купил в ломбарде и там же набрел на платиновое кольцо.

Мечтательный и отрешенный взгляд огромных черных глаз вкупе с нежным румянцем и блуждающей улыбкой уже никого в банке не вводил в заблуждение.

Но Павел Юрьевич видел, что сегодня Адька-Адлер чем-то сильно обеспокоен. Вряд ли ковром и холодильником. Парень прекрасно держал себя в руках, но обмануть профессионала ему не удалось. На всякие каменные морды насмотрелся в жизни банкир — и, кажется, неподвижность лица уже говорила ему больше, чем самая живая мимика.

Решив, что дело, видимо, в подружке, а холодильник — вранье, Павел Юрьевич неторопливо двинулся в свой кабинет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});