не было никакого грузовика, — продолжал мужчина. — И ёлку нам оставил Дед Мороз. Я представлял — это его сани мимо пролетели.
— Так и было, — быстро сказала женщина. — Точно тебе говорю!..
— Так что обезьяну нужно вернуть, — заключил он, — особенно если она свалилась с неба.
- Ну… хорошо, — немного растерянно сказала Даша. — Я верну. Пап, неужели ты веришь в Деда Мороза?
— А?…
— Нету никакого Деда Мороза!
Мужчина потянулся и усадил Оскара на диван.
— Ты потом сама решишь, есть или нет, — сказал он. — Как свободный человек решишь. Только он мне сегодня как раз подарок подкинул! У нас есть один инженер, способный, но применение ему никак не найдём. Так я как раз сегодня схему смотрел, которую он ещё два месяца назад предлагал для осушения труб большого диаметра. И это, Дашенция, не схема, а подарок судьбы!.. Затрат всего ничего, технологично, просто, одно удовольствие!
— Трубы — удовольствие? — не поверила Даша.
— Схема — удовольствие!.. И я ему, Дашенция, такую премию к празднику подписал, что сам от зависти чуть не помер!.. А после Нового года я его в Уренгой в командировку отправлю, там на месте будет установкой своей руководить. Эта его схема Клондайк, бриллиантовые россыпи, а мужик в два счёта придумал! Озолотится теперь. А ты говоришь — образование тебе не нужно!.. Это с какой стороны поглядеть!..
Утром в школе Даша нос к носу столкнулась с Тёмой. В одной руке она несла розовый портфель, а в другой Оскара, ночевавшего под шикарной ёлкой.
— Ой, — сказал медлительный и недотёпистый Тёма, не обратив на Дашу никакого внимания. Его взор был прикован исключительно к Оскару. — Ты где взяла? Это же наша обезьяна! Это Оскар!
— Значит, ты мне его в портфель подсунул?! — вспыхнула Даша.
— Мама сказала папе: «Ты его потерял, теперь всё пропало!» Где ты его нашла?! И починила! Он же совсем растрёпанный был!
— Забирай своего Оскара и больше не дари мне никаких подарков.
— Хорошо, — согласился недотёпистый Тёма и схватил Оскара и прижал к груди. От Тёмы пахло родным и тёплым.
Всю дорогу из школы Тёма не выпускал Оскара из рук, как когда-то. Он играл с ним, крутил его и пел с ним новогоднюю песню, подпевая приёмнику, как маленький.
Они заехали за Ниной на её работу, и она тоже схватила Оскара, и прижала его к себе, и обняла, и сунула под дублёнку. А потом они поехали ещё в магазин и купили малиновый торт, и Нина сказала глупость, что-то вроде «медведь очень любит малину» — и Оскар все время был с ними.
— В субботу поедем ёлки покупать, — тараторила Нина, очень весёлая, как когда-то — Жень, поедем?
— Ну конечно!..
— И Оскара домой возьмём, что он, в машине будет Новый год встречать! Как хорошо. что он нашёлся! Смотри, его кто-то постирал и починил!..
— Дед Мороз? — предположил недотёпистый Тёма.
Когда они выгружали из багажника пакеты, мимо них прошли соседи, отец с сыном. Они шли гордые и счастливые, разговаривали очень громко, на всю улицу, и парень тащил коробку с соблазнительной картинкой на крышке.
— Пап, спасибо тебе, — говорил парень. — Вот мы сейчас домой придём, я вам с мамой покажу, чего он может, этот комп! Ты не думай, не буду я на нём целыми днями балду гонять!
— Только попробуй, — радостно говорил отец. — Я тебе тогда уши надеру!
— Да ладно тебе, пап, уши какие-то! Ты молоток, что купил! Я вот… я… даже не ожидал… что ты мне… да ещё на Новый год…
— Я сам этой премии не ожидал, Илюха. Честное слово!.. А оказалось, твой отец чего-то стоит! Соображает ещё пока!
— Соседей с Новым годом! — прокричала Нина.
— И вас с праздничком! — отозвались отец с сыном и прошли мимо со своей коробкой.
…Когда привезли ёлки, Оскара усадили рядом с гномами, оленями и другими новогодними персонажами. Была даже одна стеклянная обезьяна, необыкновенная красавица!
Но Оскар всё равно знал, что он самый главный.
Татьяна Гармаш-Роффе
Дедушка для сиротки
«Я ее ненавижу! Эта гламурная дура с невинным личиком — на самом деле хищная, мерзкая пиявка. Она пьет мою кровь, благодаря чему она сейчас там, на экране, под восхищенными взглядами публики! Лживое ничтожество, как искренне она улыбается, отвечая на вопросы идиота ведущего! Сейчас начнет про свой новый роман рассказывать… СВОЙ роман, о боги!»
Николай крутил в одной руке пульт, разрываясь между желанием вырубить ящик или все же послушать, что эта дрянь там несет, — а в другой стакан с неразбавленным виски.
Один в квартире, будто в клетке. И это 31 декабря, когда все носятся, как пациенты психушки при пожаре! Поклонников у него нет, от друзей он отвернулся сам, поскольку стал раздражительным и желчным… Жена ушла два года назад. Когда-то он был симпатичным весёлым парнем, девушки липли. Одной удалось его на себе женить. Но не прошло и месяца, как она потребовала, чтобы он зарабатывал приличные деньги.
— Ты ведь знаешь, что я пишу книгу, — ответил он ей тогда. — Подожди немножко, ее напечатают, и будут у нас деньги!
Пока что он тогда пробавлялся написанием статеек в интернете на заказ.
Она согласилась: ей пригрезилась мужнина слава, в лучах которой она будет греться и нежиться.
Наконец он закончил роман. Отправил в издательство. Оттуда позвонили на удивление быстро и пригласили… к самому Главному Редактору! На встречу он не шёл — летел.
Напрасно.
«У вас прекрасный стиль, — сказала ему сухопарая шатенка со светлыми холодными глазами, которая Главным Редактором и являлась. — Но нет сюжета. На такую литературу сегодня не имеется спроса. Напишите любовный роман — у вас бы отлично получилось, вы тонко описываете ощущения… И тогда мы вас издадим!»
Он хлопнул дверью.
Любовный роман, слышали?! Эти бездари… Никакого вкуса, никакого понимания литературы!
Он обошёл все московские издательства. Ответ был тем же: «Прекрасный стиль… но нет сюжета».
Жена вскоре спросила: и зачем я вышла за тебя замуж?
Он искренне удивился: он понятия не имел зачем.
Она собрала вещи и уехала к маме. А он упрямо начал писать следующий роман. Бессюжетный и изысканный.
И вдруг ему позвонили. Из того, первого издательства. И пригласили на беседу.
Он снова летел, как на свидание к любимой. Его талант оценили!
Главред любезно предложила ему кофе. Ему такое начало не понравилось. Если его роман решили напечатать, чего тянуть кота за хвост?
— Я помню вашу замечательную, талантливую прозу… — в ее голосе прозвучала льстивая нотка, и Николай окончательно