Читать интересную книгу Адъютант императрицы - Грегор Самаров

II

Вскоре послышался новый пушечный выстрел, и вдали показалось облако пыли, совсем золотое в лучах утреннего солгала; оно быстро приближалось. Раздались громкие крики, и толпа народа бросилась к дороге.

Потемкин стоял на правом крыле своих войск. Его неотрывный взгляд как бы втягивал это мчавшееся облако, среди которого он ухе мог различить разноцветные блестящие костюмы; его губы плотно сжались, рука, державшая повод, задрожала.

Перед полками прозвучали последние слова команды. Ряды солдат стояли неподвижно, будто вылитые из стали.

Вдоль длинных рядов гвардии разъезжал всадник в форме полного генерала; это был военный министр граф Захарий Чернышев, за ним следовало несколько адъютантов. Граф был высокий, слегка худощавый человек. Продолговатое лицо — с резкими чертами, умные, проницательные глаза светились хитростью, а на тонких губах змеилась неизменная мягкая улыбка старого царедворца.

Граф Чернышев объехал площадь, стал посредине нее, против проезда, и вынул шпагу. Радостные крики народа раздались наконец совсем близко: отряд кавалергардов в красных мундирах промчался сплоченным строем и, развернувшись, выстроился по обеим сторонам графа Чернышева. В следующий момент тот поднял шпагу, и тишина словно взорвалась. Испугавшиеся лошади подеялись на дыбы, бросились в сторону и только с большим трудом были усмирены своими всадниками и снова возвращены в ряды — все хоры музыки заиграли оглушительную «встречу» и покрыли сильные голоса нескольких тысяч солдат, слившиеся в один крик:

— Да здравствует государыня Екатерина Алексеевна, да здравствует наша возлюбленная матушка царица!

В это время на площадь парада выехала императрица; она сидела на великолепном белоснежном турецком скакуне, грива его развевалась по ветру, а уздечка и чепрак были богато украшены сверкавшими на солнце драгоценными камнями.

Екатерине в это время было сорок три года. Безусловно, годы не прошли бесследно над ее головой, но тем не менее тонкое, благородное лицо еще не утратило нежных и мягких очертаний молодости. Большие глаза ее горели живым огнем, в них отражалась глубокая духовная жизнь. Она не употребляла никакой косметики, которая придавала лицу пользовавшейся ей императрицы Елизаветы Петровны неподвижное, точно окаменелое выражение. Обыкновенно Екатерина Алексеевна была несколько бледна, но именно поэтому она и казалась моложе своих лет, так как не хотела скрывать свой возраст, но в этот день, благодаря быстрой езде, ее щеки покрылись ярким естественным румянцем.

На императрице была длинная амазонка из белой шелковой материи, а сверху — платье военного покроя из темно–зеленого бархата, с красными отворотами и опушкой из горностая; маленькая шляпа с белым пером покрывала густые темно–русые волосы, которые падали локонами на плечи. Ее фигура была уже не так тонка и гибка, как раньше, когда она была великой княгиней и удивляла всех своей воздушной грацией; легкое ожирение, против которого государыня безуспешно боролась, сделало ее небольшую фигуру слегка тяжеловесной. Она держалась замечательно прямо, голова была высоко поднята, а длинная, развевающаяся по ветру амазонка увеличивала ее рост. Костюм Екатерины был очень прост; только убранство лошади отличалось чисто царской роскошью. Кроме бриллиантов в звезде Святого Андрея Первозванного, на императрице не было никаких драгоценностей; лишь на рукоятке хлыстика, которым она приветливо махнула, был великолепный, необычайно крупный смарагд.

Она выехала одна в образованный войсками полукруг, сзади ее сын, великий князь Павел Петрович. Этот двадцатилетний хрупкого сложения юноша, в простой темно–зеленой, отделанной красным и золотом форме Павловского гренадерского полка, легко и красиво сидел на английской лошади, но его манера держаться была несколько неуверенна, как это часто бывает у чересчур быстро растущих молодых людей, у которых внутреннее развитие отстает от роста. На его юношески мягком лице лежала грустная тень, какую иногда можно заметить на лицах людей, которых ожидает тяжелая, трагическая судьба. У великого князя был небольшой, вздернутый кверху нос, выдающиеся скулы; слегка скошенный назад лоб скрадывали причесанные строго по форме волосы; на нем так же, как и на императрице, были голубая лента и звезда Святого Андрея Первозванного, а на шее на красной ленте, с золотыми полосками по бокам висел бриллиантовый крест голштинского ордена Святой Анны, гроссмейстером которого он был как герцог Голштинский.

Рядом с ним на огневом скакуне ехала принцесса Гессен–Дармштадтская Вильгельмина, отличавшаяся от своих обеих сестер живым умом и мужеством. Она не обладала правильной красотою, но ее тонкое, юное личико с большими блестящими глазами было удивительно прелестно и оригинально, и это впечатление еще усиливалось благодаря ее тонкой, изящной фигуре и грациозным, живым движениям.

Принцесса испросила у императрицы позволение ехать на парад тоже верхом. Ей замечательно шли темная амазонка и маленькая шляпа с пером, а ее крошечная рука в светло–серой перчатке смело и уверенно управляла горячим конем.

Великий князь, с самого раннего детства питавший особенную склонность ко всему военному, казалось, был в восторге от принцессы; его взгляды с восхищением окидывали прелестную фигурку юной наездницы.

Справа от принцессы на могучем вороном коне ехал генерал–фельдмаршал Григорий Григорьевич Орлов, всесильный любимец императрицы. Его атлетическая фигура стала тяжеловесной, а чисто славянское лицо, сиявшее раньше мужественной красотой, весьма много потеряло, побледнело и поблекло от всевозможных излишеств, которым он предавался. Во всем облике Орлова чувствовались глубочайшая усталость, равнодушие и вместе с тем высокомерие и непоколебимая уверенность в своем могуществе. Несмотря на это равнодушие и спокойную самоуверенность, он все время следил за императрицей напряженным взглядом небольших, глубоко сидевших глаз, как бы не желая пропустись ни одного ее движения и в то же время словно гипнотизируя ее. На нем был богато расшитый мундир, соответствовавший его высокому рангу, но он не так пунктуально выполнял требования формы, как это любил делать великий князь Павел Петрович; его густые волосы были слегка напудрены и падали свободными, слегка подвитыми локонами на короткую могучую шею; мундир был украшен горностаевым воротником в знак того, что император Иосиф пожаловал его в князья Священной Римской империи. Кроме голубой ленты и звезды Андрея Первозванного грудь его украшал осыпанный бриллиантами портрет императрицы, бриллианты и рубины горели на рукоятке шпаги и на шляпе, украшенной длинным султаном. Орлов небрежно сидел на гигантском коне и даже не давал себе труда удерживать горячее животное, когда оно обгоняло великого князя и принцессу, так что иногда он ехал непосредственно за самой императрицей.

В нескольких шагах позади великого князя екал его адъютант граф Андрей Кириллович Разумовский, сын малороссийского гетмана [6], в значительной степени помогшего императрице при восшествии на престол и затем из‑за придворных интриг уехавшего в свои имения в Малороссии. Молодому графу Андрею Кирилловичу было двадцать лет, он, как и великий князь, носил форму Павловского гренадерского полка, и эта простая форма еще более подчеркивала изящество его стройной фигуры и изумительную красоту благородного лица, с большими темными, задумчивыми глазами, вспыхивающими иногда сильным огнем.

Граф Андрей Кириллович, несомненно, разделял восхищение великого князя принцессой Вильгельминой, его глаза с такой же неотступностью следили за ней. Внезапно лошадь принцессы бросилась в сторону, и ее взгляд упал на молодого адъютанта; внимательный наблюдатель, наверно, заметил бы, что молодой человек при этом невольно потупил свой взор и что его щеки вспыхнули ярким румянцем.

Принцесса едва ли заметила все это; движение лошади, позволившее ей взглянуть на графа, длилось лишь одну секунду, да, кроме того, она в это время слушала великого князя, который с воодушевлением называл ей участвовавшие в смотре полки и рассказывал их историю.

За великим князем и принцессой следовала вся многочисленная свита — молодые придворные дамы ехали верхом на лошадях, во главе их была тридцатилетняя княгиня Дашкова с лентой ордена Святой Екатерины на груди. Среди придворных кавалеров выделялся граф Алексей Григорьевич Орлов–Чесменский своей могучей, как и у брата Григория, но несколько дикой фигурой. На его груди, как и на груди последнего, сверкали высшие ордена, осыпанные драгоценными камнями. За ним следовали многочисленные придворные частью в роскошных мундирах, частью в придворных платьях — так и сверкало золотое шитье и горели драгоценные камни, на шляпах развевались длинные перья. За этой свитой императрицы следовал отряд гренадер, конвоировавший запряженную шестерней золоченую карету с почетными гостями.