Натянутые нервы начинали сдавать. Я до боли прикусила губу. Почувствовала во рту кровь и вытерла глаза.
– Тебе есть, ради чего бороться, – злясь, жёстко напомнила я сама себе.
Дверь не поддавалась. Схватив нож, я надавила на ручку и провела лезвием в зазоре между косяком. Ничего. Амин вряд ли запирал заднюю дверь – только лишённый разума псих посмел бы сунуться в его дом. Я толкнула снова. Наконец появилась щель, и я проскользнула в неё.
Поёжилась: по сравнению с неподвижным воздухом в доме, на улице было прохладно. Под ногами хрустнула ветка, вскрик ночной птицы чуть заставил сердце замереть на мгновение. На землю прямо передо мной вдруг упало светлое пятно. Я шарахнулась прочь, к деревьям, запоздало поняв, что кто-то зажёг свет в одной из многочисленных комнат.
– Тише-тише, ветер услышит, – закрыв глаза, пропела я губами колыбельную, которую когда-то услышала от старой няни. – Тише-тише, ты спишь, а он дышит. Он вечный странник ночи. Ветер, не буди малышку, молчи.
Сделала вдох, за ним ещё один. Страх так и не прошёл, но теперь я отчётливо понимала, что делаю. Я бегу из ада. Если не сейчас, пока Амин считает, что запугал меня до смерти, уже никогда.
Нырнув в темноту между деревьев, я бросилась прочь. Только раз остановилась, обернулась на чернеющую крепость с жёлтыми глазницами окон. Листья шуршали над головой и под ногами, в высоких деревьях ухала сова.
– Дьявол, – кое-как я ухватилась за ветку, едва не съехав вниз по пологому склону. В ладонь впились иголки. Боль была запоздалой.
Ладонь стала влажной от крови, снова затрещали сучья. И снова я, не удержавшись, чуть не полетела вниз. Споткнулась, упала. Боль в коленке растеклась по всему телу. С трудом я поднялась и опять бросилась вперёд. Куда? Неважно. В руке я всё ещё сжимала нож – единственное, что у меня было. Трава стала выше, деревья – реже. Ноги путались.
Вспышка.
Вскрикнув, я заслонила лицо рукой. Всего на миг – и сразу увидела чёрный силуэт. Бьющие дальним светом фары внедорожника напоминали глаза страшного чудовища.
– Не подходи! – крикнула я, махнув ножом, едва тень отделилась от машины и стала приближаться. – Не подходи, Амин! Я…
Взмах по руке, и нож ударился о камень сбоку. Амин сдавил мою руку.
– Больше никогда, – сдавливая мою руку всё сильнее, процедил он, – не пытайся сбежать.
Я стиснула зубы. Руку почти не чувствовала. Прикрыла глаза. Амин сразу же больно сжал моё лицо, надавил на щёки.
– Никогда, Сабина.
Я мотнула головой, и он отпустил меня. Я инстинктивно шагнула назад. Если до этого меня гнал вперёд адреналин, сейчас я поняла, что не могу стоять. Нога вдруг подогнулась, и я оказалась перед Амином на коленях. Вскинула голову. Он смотрел на меня сверху вниз – чёрная тень на фоне дьявольского света. Позади – моя тюрьма, передо мной – мой палач. Всё вместе – мой ад. Персональный ад без права на помилование.
Амин
Свет фар падал прямиком на неё. Из расцарапанной ладони сочилась кровь, в волосах запутался лист. Подол платья задрался, обнажив ноги выше колен.
– Знаешь, о чём я думаю? – стоило мне склониться, она отпрянула. Упала на бедро, поползла назад. Я вытащил лист и, смяв, бросил перед ней. – Простить тебя или нет?
– Простить? – губы её шевельнулись.
В свете она сидела, словно на арене. Ночь добавляла вычурности, делала резче то, что обычно было смазанным. Вот и её ресницы казались особенно тёмными, а кожа светлой.
Я мысленно усмехнулся – таким стало её лицо. Промелькнувшая в голосе надежда тоже не укрылась от меня.
Либо ты, девочка, чересчур наивная, либо считаешь меня благородным простофилей. Но нет, Сабина, мы с тобой знаем, что ты не дура.
– Простить, – я рывком поднял её на ноги. Она вскрикнула и поджала правую. – На первый раз. Я могу списать твою глупую выходку на усталость. Как тебе? – я убрал волосы с её лица. Присмотрелся и добавил тихо: – А могу не списывать. Что тебе больше нравится?
Стоило ей понять, о чём я, надежду сменил холод. Удивительно, но ненадолго он скрыл под собой её страх. Зря.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Какая разница? – ответила она чересчур дерзко для своего положения. – Ты ведь всё равно сделаешь так, как нравится тебе.
Да, в чём-чём, а в глупости обвинить её было бы ошибкой. Тяжёлая прядь волос опять упала на её щёку. На этот раз я заправил её за ухо Сабины.
– Я прождал тебя тут почти час. С того момента, как ты вышла из комнаты. – Я погладил её по скуле, по виску. – Думал, ты найдёшь дорогу быстрее. А что мне нравится… Мне нравится моя постель, Сабина.
Каждая её мышца натянулась. Гибкое молодое тело, дерзкий взгляд: инстинкты напомнили о себе, в паху стало тесно. В башке мелькнула мысль о том, что надо было дать белобрысой шлюхе закончить.
Развернув её, я толкнул Сабину в спину. Она ухватилась за первый попавшийся куст. Горный шиповник, насколько я мог различить в полутьме. Отдёрнула руку, не издав ни звука. Прихрамывая, пошла вперёд, я шёл за ней на расстоянии метра.
Доставшаяся мне от прадедов крепость стояла на возвышении: чем дальше мы поднимались, тем труднее ей было идти.
– Мне надо отдохнуть, – Сабина привалилась к дереву. – Я не могу больше, Амин.
Свет фар ещё просачивался между деревьев, но теперь всё, что я видел, – её силуэт и выделяющиеся на бледном лице глаза.
Я подошёл к ней, не понимая, что хочу сделать. Проступки подразумевают наказание.
– И что? – осведомился я вкрадчиво. – Кто в этом виноват?
Пространства между нами не осталось. Прохладный воздух пах сладостью жасмина. Она выдохнула, и дыхание щекотнуло кожу. В паху снова стало теснее.
– Вряд ли мы дойдём до твоей постели раньше утра. – Это был уже вызов. Откровенный и сумасбродный. Сабина откинула волосы за спину. – Могу сделать тебе постель из подручных материалов. Ты же так хотел в постель.
– А тебя моя постель зацепила, как я посмотрю.
Нет, страх не исчез. Как бы она ни язвила, он лез наружу. Её дрожь в ответ на моё прикосновение подтвердила это. Я хмыкнул.
– Чему бы ты не научилась за эти годы, Саби, – я мягко сдавил её шею сзади, – не пытайся изображать из себя равную мне. Я – мужчина, ты – женщина. Природа так устроила, что сильный подчиняется слабому. Даже если мы с тобой отбросим всё остальное, этого должно быть достаточно, чтобы ты вела себя благоразумно.
– Ты живёшь по первобытным законам. Сила не всегда играет решающую роль.
– Всегда, – я прижал её к стволу собой. Она втянула живот, стараясь держаться подальше. – Всегда, Сабина, – повторил я у неё над ухом.
Отступив, я подхватил её и поднял на руки. Она ахнула. Первым её порывом было удержаться, и она крепко ухватилась за меня.
Обойдя несколько деревьев, я вышел на ведущую вверх тропинку. Сабина разжала пальцы. Устремила взгляд вдаль, к виднеющейся вдалеке стене.
– Мы живём инстинктами. – Сказал я, поднимаясь вверх. – Особенно, когда нас чего-то лишают.
– И какими же ты живёшь инстинктами? – она дёрнулась, пытаясь показать самостоятельность.
Я поставил её на землю, и она резко зажмурилась. Поджала ногу.
– Ненавистью, – проговорил я, когда она открыла глаза. – Это тоже инстинкт. Самый сильный. – Я смерил её взглядом и показал на ставшую ближе стену.
***
Дорога до дома заняла около часа. Если бы Сабина попросила, я бы донёс её. Это значительно облегчило бы жизнь и ей, и мне. Но она до последнего цеплялась за гордость. Я придерживал её за локоть до тех пор, пока мы не вошли в дом. На кухне я швырнул на стол аптечку.
– Знаешь, что с этим делать?
– Знаю, – огрызнулась она сквозь зубы.
– Вот и хорошо. Но сперва сделай мне чай.
Усевшись, я стал ждать. Некоторое время Сабина смотрела на меня, не говоря ни слова.
– Тебе нравится тут жить?
– Вполне.
Она помедлила ещё немного, потом начала шарить по шкафчикам. Я намеренно не помогал ей. Ждал, что будет дальше, и рассматривал её уже со спины.