Читать интересную книгу Копи царя Соломона - Генри Хаггард

– Баас, а баас! – кличет он меня.

– Что, – говорю, – тебе?

– Баас, а ведь мы едем за алмазами!

– За алмазами? Так вы совсем не туда едете! Вам нужно держать путь на россыпи.

– А слыхали вы про Сулимановы горы, баас?

– Как не слыхать!

– А про алмазы, которые там запрятаны, слыхали?

– Мало ли что я слышал, Джим. Все это глупости, вздор.

– Нет, не вздор, баас! Я знавал одну женщину, которая пришла оттуда с ребенком и после отправилась в Порт-Наталь; она мне сама говорила. Только теперь она уже умерла.

– Если вы вздумаете прокатиться в Сулиманову землю, твой хозяин непременно пойдет на угощение хищным птицам, Джим, да и ты также.

А он себе ухмыляется:

– И то может быть, баас. Нам всем суждено умереть. А все-таки я с удовольствием побываю в новых местах; здесь у нас и слоны как будто переводиться стали.

Через полчаса вижу я, что фура Невилла тронулась в путь. Вдруг Джим бежит ко мне назад.

– Прощайте, баас, – говорит. – Мне не хотелось уехать, не простившись с вами: ведь по правде сказать, я и сам тоже думаю, что нам не вернуться оттуда.

– Неужто, – говорю, – твой хозяин в самом деле собрался в Сулимановы горы, Джим? Ты не врешь?

– Нет, – говорит, – в самом деле собрался. Он уверяет, что ему нужно во что бы то ни стало нажить себе состояние, так уж заодно хочет и там попробовать счастья.

– Коли так, – говорю, – подожди минутку. Отдай ему записку, да обещай, что не отдашь ее до тех пор, пока вы не приедете в Иниати (а это миль, должно быть, за сто оттуда). Обещаешь?

– Хорошо, баас.

Тогда я взял клочок бумаги и написал: «Пусть тот, кто пойдет… идет вверх по снежному склону левой горы Царицы, пока не взойдет на самую вершину; там, на северной стороне, будет великая Соломонова дорога».

– Слушай, Джим, когда ты отдашь своему хозяину эту записку, скажи ему, чтобы он исполнил как можно точнее все, что здесь написано. А теперь ни за что не отдавай, потому что я совсем не хочу, чтобы он приставал ко мне с вопросами, на которые я не хочу отвечать.

Джим взял мою записку и побежал догонять фуру, которая почти уже скрылась из виду. Вот все, что я знаю про вашего брата, сэр Генри. Боюсь только…

– Мистер Кватермэн, – перебил сэр Генри, – я собираюсь отыскивать брата; я решился идти за ним следом в Сулимановы горы, а если понадобится – и еще того дальше. Буду искать его до тех пор, пока не найду или пока не узнаю, что он умер. Согласны вы идти со мной?

Кажется, я уже говорил раньше, что я человек осторожный и даже, можно сказать, робкий; а потому такое предложение меня ничуть не обрадовало. Мне представилось, что решиться на подобное путешествие – все равно что идти на верную смерть.

– Очень вам благодарен, сэр Генри, – отвечал я, – но только вряд ли я с вами отправлюсь. Я уже слишком стар для таких отчаянных предприятий, и к тому же с нами, наверное, было бы то же самое, что с моим бедным другом Сильвестрой. А у меня сын на руках, так что я не имею права рисковать своей жизнью.

И сэр Генри, и капитан Гуд, видимо, остались очень недовольны.

– Мистер Кватермэн, – сказал первый из них, – я человек обеспеченный, а дело это мне очень дорого. Вы можете назначить какое угодно вознаграждение за ваши услуги, и оно будет вам выплачено, все сполна, сию же минуту, прежде чем мы отправимся в путь. Кроме того, я сделаю заблаговременно все необходимые распоряжения, чтобы ваш сын был обеспечен как следует, если с нами или с вами что-нибудь случится. По этому вы можете судить, до какой степени я считаю ваше присутствие необходимым. Если мы как-нибудь действительно доберемся до того места и найдем алмазы, вы разделите их пополам с Гудом. Мне они не нужны. Конечно, на это совершенно нечего рассчитывать; это условие скорее можно применить к слоновой кости, которую мы, может быть, добудем. Берите что хотите, только соглашайтесь. Само собой разумеется, что все издержки на мой счет.

– Сэр Генри, – отвечал я, – это самое выгодное предложение, какое мне случилось иметь в жизни, и, конечно, такому бедному охотнику, как я, сто́ит о нем серьезно подумать. Но зато и дело нелегкое – во всю мою жизнь на такой трудный подвиг не приходилось подниматься. Мне непременно нужно все это хорошенько обдумать. Я дам вам окончательный ответ прежде, чем мы будем в Порт-Натале.

– Прекрасно, – сказал сэр Генри.

Затем я пожелал им спокойной ночи и пошел спать. Всю ночь напролет снился мне бедный Сильвестра и грезились алмазы.

III

Омбопа поступает к нам на службу

От Капштадта до Дурбана всего от четырех до пяти дней пути, смотря по погоде и по кораблю.

По дороге в Наталь я все время обдумывал предложение сэра Генри. Дня два мы с ним об этом не говорили ни слова; наконец в один прекрасный январский вечер (январь ведь у нас самый жаркий месяц в году) мы очутились в виду Порт-Наталя и пошли вдоль берега, рассчитывая, что на закате как раз обогнем Дурбанский мыс. Начиная от самого Эст-Лондона, берег тут удивительно красив: красные песчаные холмы и широкие полосы яркой зелени, усеянные кафрскими хижинами и окаймленные белоснежной лентой морской пены, нагроможденной целыми грудами в тех местах, где прибой разбивается о береговые скалы. Но перед самым Наталем берег становится особенно живописен. Тут попадаются на каждом шагу глубокие овраги, промытые в холмах в течение целых столетий дождевыми потоками, и по этим оврагам стремительно низвергаются в море сверкающие речки; тут красуется темная зелень привольно растущих кустарников, и рядом зеленеют рощи хлебных деревьев и плантаций сахарного тростника. Там и сям выглядывают из зелени белые домики и улыбаются спокойному морю, точно нарочно для того, чтобы придать более законченности всему пейзажу и уютный домашний вид всей местности.

Мы немного ошиблись в расчетах, и солнце уже совсем село, когда мы бросали якорь по ту сторону мыса и услыхали пушечный выстрел, возвещавший добрым людям о благополучном прибытии английской почты.

Было так поздно, что ехать на берег в тот же вечер нечего было и думать, так что мы постояли, посмотрели, как отправляют почту на спасательных лодках, и спокойно пошли обедать.

Когда мы снова вышли на палубу, луна уже взошла и так ярко освещала море и берег, что в ее сиянии совсем побледнели быстро вспыхивающие огни маяка. С берега струился сладкий пряный аромат. Окна домов на Берейской набережной сияли бесчисленными огнями. С большого корабля, стоявшего рядом, доносилась песня матросов, поднимавших якорь, чтобы быть наготове, когда подует ветер.

Вообще-то была дивно прекрасная ночь, одна из тех чудных ночей, какие бывают только в Южной Африке. Как луна одевала всю природу серебряной тканью, так эта дивная ночь окутывала всякое живое существо покровом покоя и мира. Даже огромный бульдог, принадлежавший одному из наших пассажиров, и тот поддался ее чарующему обаянию: он не старался больше добыть из клетки несчастную обезьяну, помещенную у подножия фок-мачты, и сладко храпел у входа в каюту. Должно быть, он видел во сне, что уже прикончил обезьяну, – и был вполне счастлив.

Мы все, то есть сэр Генри Куртис, капитан Гуд и я, сели около рулевого колеса; некоторое время мы сидели молча.

– Что же, мистер Кватермэн, – сказал наконец сэр Генри, – обдумали вы мое предложение?

– Да, да! – подхватил капитан Гуд. – Что же вы надумали, мистер Кватермэн? Надеюсь, что вы осчастливите нас своим присутствием и отправитесь с нами в Соломоновы копи и вообще всюду, куда только мог забраться тот господин, которого вы знавали под именем Невилла?

Я встал и, прежде чем отвечать им, стал вытряхивать свою трубку. Я еще не совсем решил, что сказать, и мне нужно было выгадать минуточку на размышление, чтобы решиться вполне. И не успел горячий пепел из моей трубки упасть в море, как дело уже сладилось: на это как раз пошла лишняя минута. Это очень часто бывает, что долго никак не можешь что-нибудь решить, думаешь, думаешь – и вдруг сразу решишься.

– Да, господа, – отвечал я, снова усаживаясь на место, – я поеду с вами и, если позволите, сейчас сообщу вам, почему именно и на каких условиях я решаюсь это сделать. Прежде всего об условиях. Во-первых, все издержки на ваш счет и вся слоновая кость, все вообще ценное, что мы добудем во время нашего путешествия, должно быть разделено поровну между капитаном Гудом и мною. Во-вторых, прежде чем мы тронемся в путь, вы уплатите мне единовременно пятьсот фунтов за мои услуги, а я, со своей стороны, обязуюсь служить вам верой и правдой до тех пор, пока вы сами не откажетесь от вашего предприятия, или пока мы не достигнем нашей цели, или же наконец пока с нами не случится несчастья. В-третьих, прежде чем ехать, мы заключим письменный договор, в силу которого, в случае моей смерти или увечья, вы обязуетесь выплачивать моему сыну Гарри, изучающему в Лондоне медицину, по двести фунтов ежегодно в течение пяти лет. В эти пять лет он как раз станет на ноги и будет в состоянии сам себя содержать. Вот вам и все мои условия, да и то уж не много ли будет?