Читать интересную книгу Первая леди города, или Между двух берегов - Марина Крамер

– Как скажешь, дорогой, – отозвалась Коваль, обнимая его за шею и прижимаясь всем телом. – Все, что ты захочешь.

– Так прямо и все?

– Я никогда не бросаю слов на ветер, ты ведь знаешь.

– Ох, нарвешься ты, Коваль! – предупредил Хохол, занося Марину в свою комнату и укладывая на постель. – Вот и шконка моя, ждет нас с тобой, моя киска…

Она растянулась на постели, наслаждаясь движениями его рук по телу.

– А ведь я боюсь тебя, Женька, – призналась вдруг Марина. – Ты меры не знаешь, я боюсь, что ты не сможешь остановиться, искалечишь…

– Ты меня боишься? – расстроенно повторил он, обнимая ее. – Боишься? Да я лучше нос себе откушу, чем причиню тебе вред, неужели ты не понимаешь?

– Не обижайся, – попросила Коваль, целуя его. – Хочешь, расскажу, как меня тобой пугали, сперва Череп, потом Малыш? Больше всего на свете я боялась попасть тебе в руки, оказаться с тобой в одном помещении. Я смотрела на тебя и боялась встретиться глазами, чтобы ты, не дай бог, не захотел познакомиться со мной поближе. А где-то глубоко внутри мне было интересно узнать, какой ты. Меня привлекала исходившая от тебя опасность. Помнишь, когда я впервые оказалась в твоей комнате? Ты не впустил меня тогда, а я была готова на все, правда.

– Я побоялся, что потом меня Малыш убьет. Впервые, наверное, испугался. Но ведь все знали, как он тебя любит и что может в случае чего. – Хохол улыбнулся, легонько щелкнув Марину по носу.

– А мне было все равно, что сделает Малыш со мной и что – с тобой. А помнишь, когда мне все же удалось затащить тебя в постель? – Коваль посмотрела в его глаза – они как-то странно светились, воспоминания о той ночи доставляли Хохлу явное удовольствие. – Ты боялся меня, Женька, и мне это нравилось – я заставляла бледнеть человека, о чьей жестокости ходили легенды!

– Представь, каково было мне? Я не верил, что это происходит на самом деле – сама Наковальня, жена Малыша, пришла ко мне и сказала – возьми. А там, в Египте? – Хохол положил ее сверху, прикрыв простыней. – Я хотел тебя так, что даже думать ни о чем не мог, мне нужно было трогать тебя, целовать.

– По-моему, тебе удалось все, чего ты хотел, – заметила Марина, разглаживая его брови пальцами.

– Удалось. Я получил от тебя все, на что ты только была способна…

Марина надеялась, что он не настанет, этот день, который так невыносимо проживать… Надо вставать, ехать на кладбище, где соберется толпа народа, а так хотелось бы побыть совсем одной, просто посидеть, положить цветы и поговорить всласть с мужем, поплакать, наконец, но чтобы только не видеть никого, не слышать траурных речей, воспоминаний от чужих людей. Не выйдет, конечно, а так хочется! И ехать нужно прямо сейчас, говорят, мертвые ждут гостей именно утром…

Позавтракать Марина не смогла – ничего не хотелось, только кофе и сигареты, штук пять, аж в горле запершило. Хохол поругался, но скорее для вида, понимал прекрасно, как ей тяжело и плохо. Он смотрел на хозяйку сочувственно, представляя, что именно ей предстоит пережить сегодня. Его сочувствие не раздражало, не доставляло никаких неприятных ощущений – Хохол стал членом семьи, если бы не он, неизвестно, что было бы с Мариной. Наблюдая, как методично рассовывает он по карманам какие-то таблетки и пузырьки, Коваль усмехнулась:

– Аптеку ограбил, дорогой?

– Лучше пусть будет и не понадобится, чем наоборот, – безапелляционно высказался телохранитель.

– Ты ведь знаешь, что мне это не поможет, – текилу прихвати, она надежнее.

– И текилу прихвачу, не переживай. – Он посмотрел на Марину пристально, но она не плакала, держалась. Еще успеет.

Чем ближе подъезжали к кладбищу, тем сильнее сжималось ее сердце, покрываясь ледяной коркой. Ноги сами несли к черному памятнику с одной-единственной датой. Слава богу, никого не было, и Коваль смогла приблизиться к могиле и прошептать, привалившись лбом к холодному мрамору:

– Ну, здравствуй, любимый мой, здравствуй, Малыш! С днем рождения тебя, родной мой. Как ты там без меня, скучаешь, наверное? Вот и я скучаю, мне так плохо без тебя, Егор…

Краем глаза она видела, как отвернулся, смахивая слезу, Розан, как нервно ломает в пальцах сигарету Хохол, как топчутся, не смея поднять глаз от земли, Данил и Юрка – охрана не выражала сочувствия вслух, зная, что Коваль терпеть этого не может.

– Хохол, налей мне! – приказала она, и тот подчинился, протягивая стакан с текилой, которую Марина выпила залпом, даже не закусывая.

Розан тоже замахнул стаканчик, хоть и за рулем был. Да что такое стакан текилы для Розана – так, невидимые миру слезы! Равно как и Марине теперь. Они стояли вокруг могилы и молча курили, Коваль смотрела на памятник, и в голове никак не укладывалось, что вот это – все, что осталось от ее мужа. Пацаны отгребли снег, расчистили все вокруг, и Марина положила под плиту букет белых роз. Белые цветы на черном мраморе – по традиции…

Смахнув с глаз слезы, она пошла прочь от этого места, где становилось еще тяжелее. Хохол догнал уже у выхода, обнял за плечи, но Коваль вырвалась:

– Пусти! Не хочу, чтобы Егор видел, во что я превратилась.

– Зачем ты так?

– А что, это как-то по-другому называется? – жестко спросила она, выхватывая из пачки очередную сигарету и нервно щелкая зажигалкой.

– Не мучай себя, ты тут ни при чем. – Хохол все же притянул ее к себе, преодолев сопротивление. – Он простил бы тебе, если бы был жив.

Вот они, волшебные слова, после которых можно всласть поплакать…

– Позвони Ветке, пусть приедет вечером, – всхлипывая, велела Марина, опуская черные очки на заплаканные глаза.

– Зачем?

– Не спрашивай – сделай! – отрезала она, выбрасывая окурок.

– Не звони, Хохол, – встрял Розан, шагающий следом за ними. – Ничем хорошим не кончится, я тебе обещаю! Они нажрутся до полного беспредела и рванут по кобелям, так всегда бывает, я-то знаю!

«Давненько не получал Серега Розан по наглой морде, сейчас исправим!» – зло подумала Марина и исправила, со всей силы врезав ему в нос кулаком.

– Надеюсь, теперь у тебя отпадет охота комментировать мою личную жизнь? – поинтересовалась она, с удовольствием наблюдая за тем, как Розан зажимает кровоточащий нос.

– Достала! Когда ты прекратишь объясняться с помощью кулака, Коваль? – прогнусавил тот.

– Когда ты перестанешь указывать мне, как и что делать.

– Уже!

– Вот и славно. Поехали домой.

Марина так продрогла на кладбище, где ветер всегда почему-то пробирает до костей, что сразу пошла в душ, под горячие струи, долго растиралась мочалкой, пока кожа не покраснела. Набросив теплый халат и замотав мокрые волосы в узел, спустилась в гостиную к Хохлу и Розану, которые сидели в креслах перед накрытым столом и пили. Вернее, пил Розан, а телохранитель, боясь сорваться, потягивал пиво прямо из банки, чего Коваль не выносила. Подойдя вплотную, она отняла у него жестянку и перелила пиво в стакан, вернув его Хохлу:

– Держи! Просила ведь не пить из банки! Ветке звонил?

– Звонил, – неохотно ответил он. – Едет уже.

К тому времени, как до них добралась Веточка, Марина успела нормально нагрузиться и уже плоховато соображала.

– Может, спать пойдешь? – спросил Хохол, не особо надеясь на успех – видел, что ее повело, сейчас напьется до полного изумления.

– Нет. Неси еще бутылку, эту я уже освоила.

Освоить пришлось еще пару, Ветка от такой дозы воспылала неземной страстью к Розану, которого в трезвом уме и здравой памяти терпеть не могла, но под синим кайфом и он годился.

Марина же ясно и четко видела перед собой лицо Малыша – синие глаза, седые волосы, чуть опущенные уголки рта. Зрелище было настолько реальное, что она даже застонала от ужаса.

– Что с тобой? – наклонился к ней Хохол, неприязненно глянув на уже полуголую Ветку, сидящую на руках у Сереги, тоже не совсем свежего и одетого.

– Мне плохо, Женька… – выдохнула Марина, хватая его за руку.

– А то! Почти три литра в два рыла выпить – кому хорошо будет! Идем, спать надо, завтра умирать весь день будешь! – Он поднял хозяйку на руки и бросил обнявшимся Ветке и Сереге: – Не орите тут, идите в гостевую!

– О, а Коваль опять повезло! – захохотала пьяная ведьма, но Хохол рявкнул так, что та прикусила язычок:

– Захлопнись, дура! Чтоб я ни звука не слышал – урою, на хрен!

– Все, Женечка, мы тихонько посидим и спать пойдем! – присмирела Веточка, прекрасно помнившая, как крут бывает Хохол, если его достать.

– Да можете даже полежать, мне по фигу, но только чтоб тихо было – Маринка завтра и так с постели не встанет! – предупредил он, унося Коваль в спальню.

– Женя, не уходи, пожалуйста, – пробормотала она, когда он раздел ее и уложил, укутав покрывалом. – Останься со мной, я очень тебя прошу…

– Я не могу… я слово дал…

– Прошу тебя, мне очень плохо и страшно, не оставляй меня одну, Женя…

Он подчинился, правда, неохотно, и Коваль, обняв его и устроившись удобнее, провалилась в тяжелый, пьяный сон.