Читать интересную книгу Чеченцы - С.-Х. Нунуев

Полную формулу этнического интраобраза мы очень редко встречаем у опрошенных нами чеченцев. Дело в том, что до сих пор в народе действует этническое правило: не хвалить себя и говорить о себе даже пренебрежительно. Мой этнографический дневник изобилует записями, что «мы — чеченцы разложились», «раньше были рыцари-конахи, а теперь на всей этой площади ни одного не найдешь», «были настоящие среди нас люди, но они погибли в высылке» и т. д. и т. п.

Обратимся к записи беседы о психическом складе чеченцев с чеченским поэтом и ученым Ахмадом Сулеймановым. Вот какое определение «настоящего чеченца» он дает: «Это прежде всего благородный человек. Его первейшая задача состоит в защите женщины… Он себя посвящает защите родного очага, родной земли, Родины».

Лидером в чеченском обществе становится только человек, учитывающий интересы других.

Обратимся теперь к внешнему облику. Облик человека в чеченской культуре — важнейший показатель нравственного уровня человека. Стать, позы и жесты — тот сплав, которые человек приобретает в силу своего характера. Психический склад отражается в чертах лица, по которому судят даже о религиозности человека. Очень важна одежда, а также подтянутость. Не останавливаясь далее на проблеме внешнего облика, подчеркнем, что его значимость в чеченской культуре говорит об открытости, даже обнаженности внутреннего мира личности. Этому соответствует правдивость слов чеченца. Какие-либо двурушничество, двуличность бесконечно презираемы. Откровенность чеченцев бросается в глаза соседним народам. Кабардинцы, карачаевцы, дагестанцы отмечают, что чеченец всегда выскажет то, что думает.

В облике человека чеченская традиция всегда отличает чистоту. Это касается не только одежды. Чистота лица и взгляда отмечаются в первую очередь.

В чеченской культуре понятие свободы (маршо) это этническая и, более того, религиозная ценность. Вот почему в чеченском языке слова «Будь свободным!», «Проходи свободно!» суть первые пожелания-приветствия встретившихся людей. И если говорить о современных политических движениях Чечни, то какими бы разными ни были цели этих движений, среди своих лозунгов они будут непременно иметь свободу.

Все загадки чеченской истории, глубина анализа современного состояния чеченского общества и верность прогноза на будущее зависят от того, как учтено заложенное в душе чеченца стремление к свободе. И очень важно еще то, что чеченец, осознавая чувство свободы как основу своей личности, одновременно, если он нормальный человек, уважает свободу другого. Поэтому он и говорит ему: «Будь свободным!» Этническая культура чеченцев выработала такой принцип: подавление свободы другого человека ставит делающего это в несвободное положение.

В итоге всего мы можем высказать надежду, что в какой-то степени приблизились к пониманию спонтанной, импульсивной природы чеченского психического склада. Если мы поймем, что в его основе лежит неискоренимое чеченское чувство свободы, религиозно окрашенное, то мы неизбежно придем к уважению и симпатии по отношению к этому древнему и необычному народу.

Я. Чеснов

Краткая этническая история вайнахов

Этническая история вайнахов (чеченцев, ингушей, цоватушин) уходит в глубь тысячелетий. В Месопотамии (в междуречье Тигра и Евфрата), в Шумерах, в Анатолии, Сирийском и Армянском нагорьях, в Закавказье и на берегах Средиземного моря остались величественные и таинственные следы хурритских государств, городов, поселений, относящихся к IV–I тысячелетиям до н. э. Именно хурритов выделяет современная историческая наука в качестве древнейших прапредков нахских народов.

О праве нахов наследовать генетическую, культурно-историческую память своих далеких предков свидетельствуют многочисленные данные в области языка, археологии, антропологии, топонимии, летописных и фольклорных источников, параллели и преемственности в обычаях, обрядах, традициях. Речь идет, однако, не об одномоментном процессе переселения хурритских племен из Передней Азии в северные предгорья Большого Кавказского хребта, где сейчас компактно живут чеченцы и ингуши. Многочисленные и величественные в прошлом хурритские государства и общины: Шумеры, Митанни (Нахарина), Алзи, Карахар, Аррапха, Урарту (Наири, Биайни) и другие, — в разные исторические времена растворились в новых государственных образованиях, и основная часть хурритов, этрусков, урартов, была ассимилирована более многочисленными кочевыми племенами семитов, ассирийцев, персов, тюрков и других.

Сенсационное сообщение о тесной связи древних нахов с переднеазиатскими цивилизациями было сделано в середине шестидесятых годов выдающимся кавказоведом, профессором, лауреатом Ленинской премии Евгением Ивановичем Крупновым:

«…С изучением прошлого многонационального Кавказа связывается и проблема этногенеза определенного круга древних и самобытных народов, образующих особую языковую группу (так называемую иберийско-кавказскую семью языков). Как известно, она резко отлична от всех других языковых семей мира и оказалась связанной с древнейшими народами Передней и Малой Азии еще до выступления на историческую арену индоевропейских, тюркских и угро-финских народов».

Впервые в советской историографии материалы о близком родстве хуррито-урартского языка с нахскими языками были опубликованы в 1954 году польским лингвистом Я. Брауном и советским языковедом А. Климовым. Позже это открытие получило подтверждение в трудах видных ученых и краеведов: Ю.Д. Дешериева, И.М. Дьяконова, А.С. Чикобава, А.Ю. Милитарева, С.А Старостина, Х.З. Бакаева, К.З. Чокаева, С.М. Хасиева, А. Алихаджиева, С.М. Джамирзаева, Р.М. Нашхоева и других.

Среди зарубежных ученых, обративших внимание на этнолингвистическую близость чеченцев с древним населением Передней Азии, был немецкий языковед Иосиф Карст. В 1937 году в своей работе «Начало Средиземноморья. Доисторические средиземноморские народы, их происхождение, расселение и родство. Этнолингвистические исследования» (г. Гейдельберг) он писал:

«Чеченцы — не собственно кавказцы, но этнически и лингвистически: резко отделяются от прочих горских народов Кавказа. Они — перемещенный на Кавказ отпрыск великого гиперборейско-палеоазиатского (переднеазиатского) племени, которое простиралось от Турана (Турции. — Н. С.Х.) через Северную Месопотамию в Ханаан. Своим евфологическим вокализмом, своим строением, не терпящим никаких нагромождений согласных, чеченский язык характеризуется как член семьи, которая некогда географически и генетически стояла ближе к протохамитическому, чем к собственно кавказским языкам».

Карст называет чеченский язык «перепрыгнувшим северным отпрыском праязыка», который некогда занимал гораздо более южную территорию в доармянско-алародийской (т. е. урартской) Передней Азии.

Из российских дореволюционных авторов о происхождении вайнахов с удивительной научной прозорливостью еще в 1913 году писал Константин Михайлович Туманов в своей книге «О доисторическом языке Закавказья», изданной в Тифлисе. Проанализировав многочисленные материалы в области языка, топонимии, письменные источники и предания, автор пришел к выводу, что еще до выступления на историческую арену нынешних закавказских народов, здесь широко были расселены предки чеченцев и ингушей. Туманов еще тогда предположил, что знаменитые «ванские надписи» — урартские клинописные тексты — сделаны предками вайнахов. Это предположение в последующем полностью подтвердилось. У ученых сегодня не вызывает сомнения, что из всех известных языков мира ближе всех к урарто-хурритскому стоит язык современных чеченцев и ингушей.

В этногенезе современных чеченцев и ингушей приняли участие, разумеется, и аборигены, проживавшие издревле на северных склонах Большого Кавказского хребта и степной зоны, протянувшейся до низовьев Волги на севере и берега Каспийского моря на востоке.

На территории современной Чечни, в районе озера Кезеной Ам в Веденском районе, обнаружены следы людей, проживавших здесь 40 тысяч лет назад. Таким образом, мы можем констатировать, что современные чеченцы, ингуши, цоватушины — потомки основателей древних переднеазиатских и закавказских цивилизаций, а их нынешняя родина — место обитания древнейших людей, где наслоились одна над другую множество материальных и духовных культур. Свидетели драматической, героической истории новонахов на Северном Кавказе — различные циклопические сооружения из громадных каменных глыб, скифские курганы, возвышающиеся в плоскостной зоне Нахистана, древние и средневековые башни, которые впечатляют даже сегодня своим изяществом, мастерством их создателей.

Каким образом далекие предки вайнахов перешли Главный Кавказский хребет и осели на его северных предгорьях и долинах? Много источников проливает свет на этот процесс. Главный и наиболее достоверный из них — «Картлис Цховреба» (Житие Грузии) — свод грузинских летописей, приписываемый Леонтию Мровели. В этих летописях, уходящих в доисторическую глубину, отмечается роль дзурдзуков — предков вайнахов, переселившихся из передне-азиатского общества Дурдукка (вокруг озера Урмия) в исторических процессах Закавказья в 1 тыс. до новой эры. Очевидно, основные из этих летописей возникли в конце 1 тыс. до н. э., после походов Александра Македонского, хотя в них повествуется о событиях как предшествовавших походу, относящемуся ко времени государства Урарту, так и о событиях значительно более поздних. Легендарная форма повествования, в которой, как обычно, путаются события разных эпох, ясно свидетельствует, о том, что далекие предки вайнахов играли весьма активную политическую роль во всем Закавказье и на Северном Кавказе. В летописях отмечается, что самым именитым и могущественным из всех детей Кавказоса (мифического родоначальника всех кавказских народов) был Дзурдзук. Это к дзурдзукам обратился на рубеже новой эры первый грузинский царь Фарнаваз с просьбой о помощи, когда хотел утвердиться на престоле в борьбе с раздробленными эриставствами (феодальными княжествами). Союз дзурдзуков с иберами и картвелами был укреплен браком Фарнаваза с женщиной из дзурдзуков.