– Вань, пора фильтровать и дробнину выгребать. Сам справишься?
– Не вопрос, – подтвердил тот. – Хмель сразу засыпать или подождать, пока закипит?
– Сыпь сразу, пакеты на столе лежат. Там подписано.
– Хорошо.
Помощник спустился в подвал, а я сходил в холодную комнату с продуктами, сделал себе пару бутербродов и вернулся за стойку. Но только с кухоньки раздался свист закипевшего чайника, как вновь распахнулась входная дверь. Вот и позавтракал.
Высокий плечистый мужчина средних лет стянул с головы шапку, пригладил ладонью короткие русые волосы с проседью и шумно потянул носом воздух.
– Слав, опять варишь? – спросил Николай Гордеев, он же Клондайк, он же мой сосед и совладелец особняка.
Я принюхался к давно ставшему привычным запаху и рассмеялся:
– Завтра перловку для стаута жечь буду.
– Завтра меня в Форте не будет, – махнул рукой Николай. – Так что жги, Слав, не стесняйся никого. Дом только не спали.
– Да уж постараюсь, – пообещал я и спросил: – Завтракать будешь?
– Нет, – качнул головой сосед, – я чего зашел: отъеду на пару дней, лады? Объявление повешу, чтобы к тебе обращались насчет время там назначить или что. Хорошо?
– Да не вопрос. Пусть заходят, мне же клиентов больше. А если звонить будут, – кивнул я на дисковый телефонный аппарат на другом краю стойки, – в баре всегда кто-нибудь есть. Ответят, своих предупрежу.
– Вот и ладненько! – Николай пожал мне на прощанье руку и отправился по делам.
Тогда я со спокойной совестью налил себе чаю и позавтракал, а потом в бар поднялся взмыленный Иван.
– Сделал, – сообщил он.
– Все, остаешься на хозяйстве, – объявил я, – как с пивом закончу, поеду за продуктами.
– Список не забудь! – напомнил помощник и протянул исписанный убористым почерком поварихи листок.
Я сунул перечень в один из многочисленных карманов штанов и спустился в подвал. Запах внизу изменился, стал более острым – теперь в нем явственно проступал аромат хмеля. Сусло закипело, и вытяжка с возросшей нагрузкой справлялась вовсе не лучшим образом. Стало жарко.
Расстегнув ворот фланелевой рубашки, я засек время и отодвинул засов угольного люка. Распахнул его – в лицо посыпался снег.
Черт! Не сообразил почистить с улицы.
В подвал клубами пара ворвался морозный воздух; я не стал возвращаться за курткой и по узенькой деревянной лесенке выбрался во двор. Отпер каретный сарай, выбрав нужный ключ на связке, уловил непонятное давление, мысленно проговорил кодовую фразу – и охранное заклинание уснуло, снятое до следующего раза.
Не терплю всей этой чертовщины, но лучше на нормальную охрану потратиться, чем после грабителей порядок наводить. Магия иной раз весьма и весьма жизнь упрощает; если не сказать – продляет.
В каретном сарае стоял мой железный конь – неброской серой расцветки УАЗ-«буханка» с глухой кабиной, вместо окон в задней части которой были бойницы, закрытые железными шторками на манер инкассаторских машин. Я завел двигатель, подогнал автомобиль задом к угольному люку и оставил прогреваться. Сам спустился вниз, ухватил пакет из-под мусора с дробниной и поволок его наверх.
Дробленый солод после затирания – это та же самая каша, но людям ее не предложишь, а вот свиньям или уткам – в самый раз. Этим и пользуюсь.
В подвале я накинул короткую теплую куртку, ухватил следующий мешок и поволок его во двор. Пока носил в машину дробнину, подошло время добавления второй порции хмеля. Всыпал содержимое одного из пакетов в кипящее сусло и поднялся в бар.
– Ваня! – окликнул помощника, который в одиночестве скучал за барной стойкой. – Через пятнадцать минут надо будет последний хмель засыпать. Сделаешь или мне задержаться?
– Сделаю. Если что, тетя Маша с посетителями подстрахует.
– Она подошла уже?
– У себя, – кивнул Иван. – Потом еще пятнадцать минут дать покипеть и перекачивать в баки?
– Да. И дрожжи залить не забудь. Только проверь, чтобы температура в норме была. А котел не трогай, сам его вечером вымою. На тебе двор – снег убери.
– Хорошо, сделаю, – пообещал Грачев и не удержался от скептической ухмылки, когда я достал из-под стойки жезл «свинцовых ос».
Нет, иронию помощника вызвало вовсе не наличие в баре оружия само по себе – наличие оружия он одобрял целиком и полностью, – смущал Грачева мой выбор. Сам бы он предпочел держать под стойкой дробовик, но позиция Дружины в этом отношении была непоколебима: никакого огнестрельного оружия в пределах городских стен. Либо сдавай в Арсенал у ворот, либо ставь чародейскую пломбу, которая при попытке высвободить спусковой крючок пометит и ружье, и его владельца так, что любой колдун почует остаточный фон даже с сотни метров. И здравствуй штрафной отряд…
– Клондайк вон лицензию себе оформил, – многозначительно произнес Иван, начиная давным-давно опостылевший мне разговор.
Наш сосед и в самом деле помимо торговой лицензии через знакомых оформил – читай, купил – разрешение на ношение оружия. Мог бы последовать его примеру и я, но делать этого не стал. Просто не хотел влезать в долги. Ты – мне, я – тебе; у нас только так.
К тому же лично меня жезл «свинцовых ос» устраивал целиком и полностью. От старых гнутых чародеями Братства палок давно осталось одно лишь название, мой жезл напоминал короткую, всего сантиметров сорок длиной, винтовку. Деревянное ложе в компоновке булл-пап, удобный приклад, стальной ствол, быстросъемная банка с шарами, присутствовала даже планка Пикатинни и переключатель огня с автоматического на одиночный.
В чем подвох? Без подвоха не обошлось: сертифицированные для продажи в Форте магическое оружие и амулеты обладали одной немаловажной особенностью – они не срабатывали против обладателей служебных блях, посему дружинники могли не опасаться поймать затылком свинцовый шар калибра .375.
Я же с Дружиной воевать не собирался, так помощнику и заявил. Он только плечами пожал и остался при своем мнении:
– Дробовик надежней.
Спорить я не стал и вышел на задний двор, прихватив «Шершень», как называлась эта модель жезла.
Зачем оружие? Странный вопрос. Когда задворки дома выходят на заброшенный район, где в подвалах того и гляди заведется какая-нибудь нечисть или, того хуже – найдут убежище бродяги, без оружия чувствуешь себя не в своей тарелке. Да и некоторые вполне приличные люди по-хорошему не понимают. А у меня бизнес, мне накладки ни к чему.
Именно поэтому я положил «Шершень» на пассажирское сиденье, проверил, на месте ли на совесть заточенная малая пехотная лопатка, и только после этого принялся отскребать от инея лобовое стекло. Потом выгнал УАЗ на улицу и, выдернув ключ из замка зажигания, сходил закрыть ворота.
Нацепленное на палец кольцо с ключами пощекотало кожу непонятным давлением, но к этому давно привык и не обратил никакого внимания. В перекрученной медной проволоке таилось немудреное заклинание, прозванное местными умельцами «Щелчок». В одну сторону покрутишь – ударит несильно, в другую заведешь – может и голову снести. Хитрая штука и, разумеется, сертифицированная. Мне проблемы с законом ни к чему.
Объехав двухэтажный особняк красного кирпича, я притормозил у съезда на Красный проспект, пропустил груженную бочками телегу и повернул направо. Снег ночью не шел, но и так ехать приходилось по намертво смерзшейся колее; благо транспорта на дороге было мало – лишь изредка попадались сине-белой расцветки машины Дружины, сани и небольшие юркие фургоны наладивших грузовые перевозки коммерсантов.
Красный проспект служил естественной границей между западной частью Форта и центром, и разница между соседними районами здесь проявлялась самым наглядным образом: справа тянулся заброшенный гаражно-строительный кооператив, слева возвышались жилые девятиэтажки. Несмотря на все усилия привлечь людей на запад и Северную окраину, особыми успехами заправлявшая там Лига похвастаться не могла. Люди неохотно перебирались туда, предпочитая селиться на территориях, подконтрольных Дружине. Только район вокруг госпиталя и процветал, если так можно выразиться.
На перекрестке с Южным бульваром я притормозил и пропустил пару затонированных вкруговую внедорожников. Автомобили рыкнули мощными двигателями и покатили к дорогим магазинам и развлекательным заведениям, я тоже задерживаться на пересечении улиц не стал, переехал через бульвар и свернул в частную застройку поселка Луково.
Затянутое облаками серое небо нависало над крышами одноэтажных бараков и высокими мансардами коттеджей, из многочисленных печных труб к нему тянулись стойки дыма. Дорога окончательно превратилась в две накатанные в глубоком снегу колеи, но я ехал привычным маршрутом и потому нисколько не волновался. Свернул раз, другой – и вскоре притормозил перед высокими воротами добротного бревенчатого особняка.