Может быть, я, наконец, узнаю, кем он был и как оказался здесь.
— Он совсем не был охотником, — заметил Джейми, критически глядя на страницу. — Даже не мог поймать бурундука в ловушку. И это летом!
К счастью для Зуба выдры, если мужчина действительно был им, он был знаком со съедобными растениями и, казалось, был очень горд, определив папайю и хурму.
— Ради бога, узнать хурму — небольшой подвиг, — сказал я. — Она похожа на оранжевый бейсбольный мяч.
— И на вкус, как ночной горшок, — добавил Джейми, который терпеть не мог хурму. — Хотя он был голоден, и если ты голоден сильно… — он замолчал и продолжил читать про себя, шевеля губами.
Мужчина бродил в лесу достаточно долго. Хотя «бродил» кажется не совсем правильным словом. Он двигался в определенном направлении, руководствуюсь по солнцу и звездам.
Как бы там ни было, в конечном счете, он нашел деревню. Он не говорил на их языке — «Почему он думал, что должен?» — вслух спросил Джейми — но впал в ужасное расстройство, когда обнаружил, что женщины в деревне готовят еду в железных котелках.
— Тевактеньон об этом говорила! — воскликнула я. — Когда рассказывала о нем. Она сказала, что он все время говорил о котелках, ножах и ружьях. Он говорил, что индейцы… Как же она сказала? Они должны «вернуться к обычаям своих предков, иначе белые съедят их живьем».
— Очень экспансивный парень, — пробормотал Джейми, не отрываясь от книги. — И со склонностью к риторике.
Через страницу или две стало понятно, почему Зуб Выдры придавал такое значение котелкам.
— «Я потерпел неудачу, — читал Джейми. — Я прибыл слишком поздно», — он распрямился и поглядел не меня, потом продолжил.
— «Я не знаю точно, в какое время я попал, а эти люди не могут мне сказать, их летоисчисление совсем не совпадает с моим. Но я знаю, что я опоздал.
Если бы я прибыл, как намеревался до 1650 года, в деревне, находящейся так далеко от моря, не должно быть железа. И то, что его используют здесь для домашних нужд, означает, что я опоздал, по крайней мере, лет на пятьдесят, а может и больше!»
Зуб Выдры на несколько дней погрузился в пучину отчаяния от этого открытия. Но потом укрепил свой дух и решил продолжить свое дело. Нагруженный едой, он отправился на север один.
— Понятия не имею, что за дело было у человека, — заметил Джейми, — но скажу, что он выказал большую силу духа. Его друзья или мертвы, или исчезли, а он, не имея понятия, где находится, продолжает его.
— Да, хотя, если честно, я не думаю, что у него был выбор, — сказала я и мягко коснулась книги, помня мои первые дни после прохождения сквозь камни.
Различие, конечно, существовало. Этот человек намеренно проник сквозь камни. Почему и как он это сделал, пока было не ясно.
Путешествуя по дикой местности в одиночку, Зуб Выдры решил, что займет свой ум, описывая путешествие, свои побуждения и намерения.
— «Возможно, я не преуспею в моей попытке… в нашей попытке. Наиболее вероятно, что я просто погибну в этой дикой глуши. И если так, то мысль о том, что останется повествование о нашей благородной попытке, является некоторым утешением. И это все, что я могу сделать ради памяти тех, кто был моими братьями, моими товарищами по делу».
Джейми остановился и потер глаза. Свеча почти прогорела, мои глаза наполнились слезами от зевоты, и я едва могла видеть страницу, чувствуя в голове пустоту от усталости.
— Давай пока перестанем читать, — сказала я и положила голову на плечо Джейми, ощущая комфорт от его теплого твердого тела. — Я не могу больше бодрствовать, и, наверное, нельзя просматривать эту историю в спешке. Кроме того, — я замолчала, чтобы зевнуть, и моргнула, — Бри и Роджер тоже должны услышать ее.
Джейми в ответ тоже широко зевнул, потом покачал головой, сильно мигая, как большая красная сова, которую безжалостно сбросили с дерева.
— Да, ты права, сассенах, — он закрыл дневник и положил его на стол возле кровати.
Не особо заботясь о подготовке ко сну, я просто почистила зубы, сняла одежду и заползла под одеяло в одной рубашке. Адсо, который мирно дремал на подушке, был весьма недоволен вторжением в его пространство, но по настоянию Джейми, сердито ворча, убрался в ноги и улегся там большим пушистым ковриком.
Через некоторое время он, однако, перестал сердиться и, помяв немного одеяло и мои ноги своими лапами, замурлыкал колыбельную.
Я нашла его присутствие таким же успокоительным, как мягкий равномерный храп Джейми. В основном, я была счастлива с Джейми и чувствовала себя уютно и безопасно в доме, который я построила себе в этом мире. Но время от времени я внезапно осознавала глубину пропасти, которая отделяла меня от мира, где я родилась, и чувствовала себе очень одинокой. И испуганной.
Услышав слова этого человека, его панику и отчаяние, я вспомнила об ужасе и сомнениях, сопровождавших мои путешествия сквозь камни.
Я прижалась к моему спящему мужу, теплому и надежному, как якорь, и слышала слова Зуба выдры, звучащие в моем внутреннем ухе, как крик безысходного отчаяния, проникающий сквозь барьер времени и языка.
К низу страницы латинские письмена стали все более неразборчивы, некоторые буквы представляли собой только чернильные пятна, окончания слов превращались в безумное плетение паука. И затем последние две строки, написанные на английском. Латынь не могла выразить отчаяние автора.
«О, Боже, о, Боже…
Где они?»
Только после обеда следующего дня мы смогли собрать Брианну, Роджера и Иэна и закрыться в кабинете Джейми, не привлекая нежелательного внимания. Прошлой ночью под влиянием сильной усталости написанное в дневнике воспринималось, как нечто здравое. Однако занимаясь домашними делами в ярком свете утра, я обнаружила, что мне трудно поверить, что дневник существовал на самом деле, а не просто приснился мне.
И все-таки он существовал; маленькая книжица в черном переплете лежала на столе Джейми. Они с Иэном провели все утро за переводом, и когда я присоединилась к ним, то по взъерошенным волосам Джейми поняла, что он нашел дневник страшно интересным или страшно расстраивающим, либо и тем, и другим вместе.
— Я все рассказал им, — начал он без преамбулы, кивнув головой в сторону Роджера и Брианны. Они сидели не табуретках, выглядя очень серьезными. Джемми под столом играл с деревянными бусами.
— Ты все прочитал? — спросила я, падая на свободный стул.
Джейми кивнул, взглянув на Молодого Иэна, который стоял возле окна. Его волосы были коротко обрезаны, но торчали так же, как у его дяди.