Читать интересную книгу Аз-Зейни Баракят - Гамаль Аль-Гитани

Мой друг Ибн Ияс пишет:

«…Досточтимый султан Абу-н-Наср Кансо аль-Гури выступил. Примерно на расстоянии двадцати шагов впереди него шли наместники. Султан ехал верхом на высокой каурой кобыле под позолоченным седлом и чепраком. На нем была белая баальбекская аба, отороченная широкой каймой из черного шелка с золотым шитьем. Говорили, что на нее ушел пятьсот один мискаль[66] венецианского золота. В тот день султан выступал во всем своем блеске и величии. Его мужественный облик радовал глаз. Все прославляли его. Следом шел знаменосец султана. За ним шествовали начальник мамлюков Сунбуль аль-Османалий и его оруженосцы в богатых одеждах.

Султан вошел через ворота Зувейля и проследовал с этой процессией через весь город. Каир весь день жил ожиданием. Простой народ громко молился за него. Все вышли на улицу. Никто не остался дома. На лицах было написано волнение. Женщины приветствовали его из окон традиционной загрудой. Шествие продолжалось, пока султан не вышел за ворота ан-Наср. Это был знаменательный день.

Вслед за тем двинулось султанское имущество: деньги, золото и серебро. Говорили, что у султана одного золота на тысячу тысяч динаров, не считая других драгоценных металлов. Он изъял из казны все, что собрал с начала своего правления до выступления с войском. Султан оставил совершенно пустой и сокровищницу государства, забрав с собой все сокровища и дары, которые в ней были, а также принадлежавшие его предшественникам ценности в виде богатого оружия, седел, золота, хрусталя, драгоценностей, расшитых чепраков, барабанов, соколов, подносов, роскошных седел для верблюдов и другого королевского имущества.

В путь отправились несколько писцов казны, сопровождавших султанское имущество, и несколько казначеев, тоже разодетых в богатые одежды. Все имущество было погружено на пятьдесят верблюдов. Говорят, что все эти богатства султан разместил в крепости в Алеппо. В воскресенье, шестнадцатого числа, султан послал глашатая к военачальникам в Каире, сообщая, что выступит из ар-Редании в пятницу, двадцатого числа месяца рабиа ас-сани (по мусульманскому календарю), и чтобы никто из тех, кому определено выступить, не опоздал и не пытался отделаться отговорками и извинениями. Когда султан встал палаточным лагерем, он сделал несколько назначений на время похода. Султан поставил кадия Махмуда бен Агу своим секретарем, кадия Аля ад-Дина бен аль-Имама — инспектором двора, кадия шихаба Ад-Дина Мухаммада Ахмада бен аль-Джиана — начальником королевской канцелярии, кадия Аз-Зейни Баракята ибн Мусу, как и прежде, хранителем королевской казны, вали Каира и радетелем всех египтян. К его большим должностям была еще добавлена должность хранителя султанских сокровищ.

* * *

Господи,

даруй этой стране безопасность и спокойствие!

Секретно. Разглашению не подлежит.

Донесение, подготовленное по случаю съезда главных соглядатаев со всей земли, со всех четырех сторон света, состоявшегося в Каире — Сердце мира, Саду вселенной — для совместного изучения дел и рассмотрения методов, которые применяются, а также нового, что здесь появляется, и для обмена опытом и полезными наблюдениями. Донесение составлено в канцелярии соглядатая мамлюкского султаната и прочитано великим шихабом Закарией бен Рады, да помилует его аллах.

Каир. Джумада аль-авваль, 922 г. хиджры.

Во имя аллаха милостивого и милосердного.

Сказал всевышний: «Господь твой зрит».

Сказал всевышний: «Воистину аллаху ведомо все скрытое».

Сказал всевышний: «На каждое изреченное слово есть слушающий его».

Сказал пророк, да ниспошлет ему аллах благословение: «Кто верит в аллаха и Судный день, пусть говорит правду или молчит».

Сказал Омру бен аль-Ас[67], да будет аллах милостив к нему: «Слова как лекарства: чем больше их принимаешь, тем меньше от них пользы».

Еще не случалось, чтобы самые высокие по должности среди нас прежде собирались в одном месте. Посему это событие так велико и важно. Если оно станет достоянием будущих времен, люди непременно увидят в нем поучительные примеры и выводы. Из сообщения о нем они узнают, что мы несли тяжелое бремя и огромную ответственность. Мы страдали и мучились и многое принесли в жертву во имя милости аллаха и величия его дела. За нашей встречей нет ничего, кроме желания найти новые пути и неизвестные доселе способы работы, которые облегчат нам выполнение наших многотрудных задач. Они помогут нам добраться до самой сути истины и облегчат дело тем, кто придет после нас…

Да поможет нам аллах…

По роду нашей работы и всего, что с ней связано, мы находимся в особом положении. Поэтому каждый из нас, от начальника соглядатаев, который держит в своих руках дела целого государства, до мелкого фискала, который приставлен следить за отдельным человеком или группой людей, должен быть человеком сообразительным и умным, уметь не просто жить с людьми в мире, но и пользоваться их любовью. Да, это трудно. Как может человек, которому по характеру своей профессии полажено проникать в жизнь людей и их секреты — а это дурно, — быть любимым? Как доверят им люди решать их дела?.. Но, во-первых, давайте рассмотрим один важный вопрос.

Задача соглядатая — это, если говорить прямо и без обиняков, установление справедливости среди людей, правда таким способом, который люди не приемлют. Но ведь известно, что, какое дело на свете ни возьми, не найдется двух одинаковых мнений. Вот, например, зала, в которой мы сидим и куда не доносятся звуки внешнего мира и шум людской толпы. Мы все, видим ее по-разному. Начальник соглядатаев Индии, например, видит меня стоящим перед ним. А главный соглядатай Йемена видит меня с левой стороны. А главный и прославленный соглядатай Судана смотрит на меня с иной точки и видит по-другому. Даже толмачам я представляюсь в разных обличьях, и они передают вам мою речь не только в разных выражениях, но и неодинаково по значению. Так возникает множество представлений обо мне. В действительности же я таков, как я есть, и хотя мои слова различно звучат на языке толмачей, смысл их один. Вот так и то, что мы считаем справедливостью, другие считают несправедливостью и преступлением.

Соглядатай никогда не работает ради себя. Его единственная и главная цель — угодить всевышнему, султану и столпам государства. И пока соглядатай верит в бога, в господа своего, будь он мусульманином, христианином или буддистом, и остается верным своему правителю, он со всем усердием работает во имя укрепления устоев державы и отвращения от нее беды.

Так было бы посему логично заявить, что есть человек, которого любит весь его народ. Но такой человек еще не родился на свет. Разве не подвергался гонениям со стороны своего племени посланец божий? Разве не кидали в него евреи камни через стены Таифа и не жег его стопы раскаленный песок в полуденный зной? Разве не проливалась его кровь? Разве не замышляли против него убийства? Разве не шли против него войной? Разве не возложили на голову Христа венок из терний? Разве не распяли его, пробив его тело гвоздями? А господин наш Иосиф? Ведь это его собственные братья бросили в колодец и ранили сердце отца его Якова. Даже жизнь великого Будды была полна страданий и мук. Такова участь первых праведников, мучеников и святых. Смысл этих поучительных примеров в том, что нет человека, любовь к которому была бы всеобщей. Этому мешает рознь между ними. Посему правитель любой из существующих под богом стран обязательно будет кем-нибудь нелюбим. Образцовый правитель — это тот, который сумел прельстить большинство и сократить число врагов своих. Из этого следует, что обязательно есть враги, которые затаились, строят козни и выжидают момента, чтобы напасть, либо из-за рубежа — значит, они враги племени или нации, и в таком случае нужно сплотиться вокруг правителя, и здесь ремесло соглядатая свято, — либо изнутри, ибо таковые могут быть и среди эмиров и прочих высоких лиц, и среди простонародья.

Величайший урок истории в том, что, когда вспыхивают волнения, соглядатай не должен принимать ничьей стороны. Соглядатай работает только во имя одной справедливости, а символ справедливости — трон султаната, трон султаната сам по себе.

Если кто-нибудь из знатных или простонародья затеет заговор против трона, об этом необходимо доложить восседающему на нем. Это долг каждого. Но если предположить, что кто-нибудь из заговорщиков — знатных либо простолюдинов (последнее случается редко) — был облачен в сан правителя и получил власть, что делать соглядатаю в таком случае? Раз кому-то удалось отнять бразды правления у подлинного хозяина трона и взобраться на него, значит, последний был слаб. Как же он может утверждать справедливость, коли не в состоянии защитить самого себя!