Читать интересную книгу Новый Мир ( № 9 2012) - Новый Мир Новый Мир

Повисло нехорошее молчание.

Максим не сразу начал:

— Ну ты... Ты-то кто такой вообще?!

Он еще что-то кричал, с рефреном “никто”, но Паша уже шарахнул дверью с таким наслаждением, что треснула стеклянная вставка. Крикнул, что увольняется. Теперь-то он волен идти куда хочет.

Весна. В ботинках просторно и кисло. Сырой снег, американские клены истекают на него ржавчиной. Попинал его, этот снег. Отправился было в парк неподалеку от Наташиного дома, тот самый, где и в будни родители катают по аллейкам грудничков, а сейчас душераздирающе скребут полозьями санок поперек асфальтовых дорог. Паша подумал даже о бутылочке пивка, обдирающе холодного, где-нибудь близ грустного остова аттракциона, но...

Но через час сидел уже под желтыми абажурами, и капучино готовился с таким оглушительным шипением.

Он не знал, зачем Ольга позвала его сюда, устроила эту встречу. Да она и сама не знала. С каким-то детским упрямством смотрела в чашечку, накрепко сжала рот, да и как-то вся осунулась, поблекла. Сегодня она не хотела нравиться.

— Как дома? Что отец? — выдал Паша единственно заготовленное. Она только рукой махнула.

Боже, как не хотелось тащить все эти сундуки вины: Данилу избили, Ольгу разве что не выгнали из дома...

— Данилу избили.

Он очень скупо рассказал, прибавив, что договорились вечером с Игорем собраться у Данилы, посмотреть, погутарить, что к чему.

— Вы вдвоем? А как же я?

Как очнувшись, Паша с недоумением смотрел, как задрожал едва подбородок, да и глаза, кажется, наполнились. Ему-то и в голову не приходило звать ее с собой. Да и зачем это сейчас? — не вечеринка ведь, совсем нет...

— Не знаю, надо ли... Мы же там посмотрим, что с ним, в каком он состоянии. Надо убедить его пойти к врачу. Как минимум купить ему какие-нибудь лекарства...

— Ну и что? Я тоже посмотрю. Чего стесняться: я ведь даже видела его голым, ты забыл?

Ольга свела все к шутке, улыбнулась: взяла себя в руки. Но, помолчав, добавила уже почти жалобно:

— Мы же одна команда...

Ну да. Павел понимал. Она теперь как террористка из дворян, по крайней мере — в киношном своем, девичьем воображении: пути назад нет, дома отвергнута, остались только они... И почему-то это, детское, злило.

Дверь открыл сам Данила, гордый тем, что успел опередить суетливого Игоря: всячески старался доказать, что все отлично. За чрезмерным оптимизмом скрывался какой-то испуг, но это если вглядываться в глаза, игнорируя фингал и опухшую половину рта, что было решительно невозможно.

— Да все в порядке, что вы кипешуете! — уверял он, хотя признался позже, что больновато ходить и часто тянет по-маленькому, а в стуле с кровью так и не признался.

Мрачнее всех был Игорь. Молчал, молчал, грохнул на стол 0,7 водки, а на Данилу, когда тот потянулся с сервизной рюмочкой тоже, так просто гаркнул:

— Ну-ка убрал быстро! Еще тебе водку пить, с такими почками! Ты к врачу пойдешь, в конце концов?..

Выпили по первой, потом еще. Закусок особо не наблюдалось, но Игорь прихватил соку, да и Данила принес из чулана бабкины соленья. Притом сначала их подозревали в неладном: огурцы покоились в густом налете, громадные, как затонувшие субмарины.

— Все нормально, это горчица, бабушка их так солит. Смойте под краном.

С каким-то даже мстительным прищуром Паша наблюдал за Ольгой: как старательно та заглатывает спиртное, как слезно впивается в субмарину. Интересно, приходилось ли ей вообще пить водку. “Эу, ч-ч, присядем”.

Все молчали. Лишь рокот кресел от гулких после ремонта соседей.

— Шеф в курсе, что ходили люди, расклеивали листовки. — Паша зверски хрустнул огурцом, заговорил только затем, чтобы пробить тишину любым разговором. — Кто-то ему позвонил. Не знаю. Говорит — “разберемся”.

— Хреново... — протянул Игорь. — Теперь они будут нас искать. И вполне могут найти. Плохо, плохо... Ты что-нибудь им сказал? Что они спрашивали про листовки?

Последнее адресовалось Даниле. Тот повинно качал головой: не помню...

Когда застолье окончательно завяло (чего ждать долго не пришлось), порядком поплывшая Ольга становилась все настойчивей.

— Пойдем со мной, — прошептала она в мерзнущее уже мокрое ухо и, не оборачиваясь, эффектно проследовала в ванную.

 

XV

 

Ранним утром в субботу, 17 марта 2007 года, в самарском аэропорту Курумоч начало твориться неладное с погодой. Всего за сорок минут видимость ухудшилась с 2300 до 200 метров. Пилотам сообщалось о “тумане клочьями”, журналистам — позднее — о “нарастании отрицательных тенденций в рваном режиме”. Ту-134 авиакомпании “ЮТэйр”, выполнявший рейс Сургут — Самара — Белгород, зашел на посадку в районе села Кошки, промахнулся мимо полосы, пропорол грунт, перевернулся и разрушился. Погибли шесть пассажиров. Сорок четыре — выжили, как и все семь членов экипажа.

Измерили потом: покров снега в поле — 57 сантиметров. Возможно, эта подушка и уберегла от взрыва, адского пламени, скрежета страшного дюралюминиевого рванья о бетонку.

В ошибках обвинят все-таки экипаж, хотя и с оговорками про сверхсложные условия, про то, что “эти ошибки — не преступления”, и руководство авиакомпании пообещает за них не наказывать. Экипаж с больничных коек (СМИ сообщат, что командир воздушного судна ходит по госпиталю босиком: не нашлось тапочек нужного размера) сошлется на ошибки диспетчеров. Бортинженер усомнится в полной исправности курсо-глиссадной системы лайнера. Руководство авиакомпании попросит считать это “результатом сильного стресса” и пообещает — не наказывать.

Пассажиры охотно общались с журналистами. Причем один из них переживал больше не за порванное ухо, а за портфель с документами, оставшийся где-то там, в хламных глубинах эконом-класса. Стюардесса не без кокетства поведала, что после всего с удивлением обнаружила: идет по снегу в чулках. Где потеряла туфли, неизвестно.

— Мне вчера ребята с работы звонили. Подбадривали: “До ста лет жить будешь”. Ведь когда разломился фюзеляж, я решила: все, умирать буду, сейчас должен быть взрыв! И взмолилась: Боже, только бы меня не разорвало. Чтобы не лежать без ноги! Но взрыва не случилось. И вот я ползла куда-то... Груда обломков, чьи-то руки-ноги торчат, я ползу и ору машинально: “Прошу вас, соблюдайте спокойствие!” Кто-то из пассажиров даже нашел силы пошутить в ответ: “Да мы спокойны, у нас же все нормально!”

Потрясающий воображение эпизод: когда затихли обломки, распахнулась дверь и из лежащей на боку кабины в лежащий на боку же салон выбрались пилоты с остекленевшими глазами, с первых рядов склочно донеслось в совершенно бытовом, маршруточном ключе: “Ну вы что, не видите, куда летите?!” Практически — “не дрова же возите”...

Вадим из Белгорода:

— Мы по всему салону нож искали, чтобы разрезать ремни! Потому что многие висели вниз головой в ремнях и не могли выбраться. Я сильно ударился головой и, если бы не кожаная куртка, точно повредил бы спину. Кстати, я еще в Сургуте почувствовал неладное. Этот самолет выглядел так, как будто вот-вот развалится. На крыле я видел ржавчину... Между прочим, когда упали, там, где крепилось крыло, началось возгорание. Мы закидали огонь снегом. К нам двадцать минут спасатели шли! Я, конечно, понимаю, что туман, но мы все это время на взлетной полосе были!

Евгения из Тюменской области:

— Самое неприятное переживание — самолет разрушен, а к нам никто не идет!

Все пассажиры вспоминают их, эти многие минуты в поле, в тумане, рядом с обломками “туполева”, похожими, наверное, на ступени ракеты. И действительно: ведь решительно неясно — что делать. Все лихорадочно врубали мобильники. Вы же помните: каждый раз, когда севший самолет катит к перрону, звучит эта коллективная ода “К радости” — смешанные невпопад сигналы включения телефонов... Здесь — без радости. Связи вроде бы по какой-то причине ни у кого не было, и все долго, упорно, невменяемо терзали свои трубки.

Командир экипажа: “Представьте, машины со спасателями дважды проехали мимо нас”. Кто-то сам побрел к аэропорту наугад. Кто-то встретил на полпути пожарные машины, орущие и слепые. За остальными в итоге к самолету подали автобус. А сколько хлопот было — искать потом тех, кто в панике умчался из Курумоча на попутке.

Потрясающий воображение эпизод-два: здание аэровокзала, у табло встречающие, ничего пока не объявили. Разве что задержку рейса. Пожилая пара ждет племянника из Сургута. Он незаметно подходит сзади. Здоровается. Удивленные объятья.