– Вы один из них, да? Поверьте, мы выдали бы их вместе с судном. Они содержатся в помещении для временно арестованных… – И опять исказилось напряженными раздумьями лицо коменданта, едва сблизившиеся с концами концы вновь отказывались сходиться. – Но позвольте, а при чем тут «Адмирал Фраст»? Почему вы в форме старшего артиллерийского офицера?
– Все узнаете, крон-майор, – заверил Сварог, который и сам теперь был бы не прочь кое-что уяснить. – Обещаю. Слово артиллерийского офицера. А теперь идемте к «губе»…
– Куда?
– К помещению для временно арестованных, Смотреть на арестованных будем. Да и кого, может быть, другого в арестованные определим… Да! Револьверчик-то отдайте, а то неправильно как-то: база пала, а проигравшие ходят вооруженными…
…Эти мачты с зарифленными парусами он увидел еще в подзорную трубу и принял парусник на обыкновенный блокшив, вымачивающий якоря на вечном приколе.
Сейчас Сварог стоял на шканцах этого самого парусника, оказавшегося двухмачтовой шхуной, причем вполне действующей, пригодной к плаванию и активно к нему готовящейся. К бортам парусника нагелями были прибиты затейливо вырезанные из дерева, крашенные в нежно-зеленый цвет буквы, складывающиеся в название «Путь».
Бушприт украшала деревянная фигура: обалденной красоты девица со струящимися по ветру волосами и двумя парами извивающихся щупалец заместо рук. Морское божество, как пить дать.
Матросы – не гидернийцы и не тоурантцы – сновали по вантам, проверяя крепление снастей и управляемость парусов. Иные по сходням закатывали на корабль бочонки, наполненные питьевой водой из местного опреснителя. Иные по тем же сходням заносили вещи, возвращая унесенное со шхуны гидернийцами. А доставали забортную воду и драили палубу «Пути», закатав рукава и юбки, женщины. «А вот мы у себя на „Ударе“ женщин бережем, – подумал Сварог, глядя на это, честно говоря, не лишенное эротизма безобразие. – На них лишь киндеры, карболка, камбуз…»
– Сегодня день третий. День Огненной зари, – пояснил собеседник Сварога. – Женщинам разрешено трудиться наравне с мужчинами.
– Ах вот оно как, – отозвался шторм-капитан броненосца. – А разрешено им не трудиться в этот чудный день?
– Каждый волен не трудиться, когда захочет. Но тогда его перестанут оберегать.
– Что-то, погляжу, не очень-то вы себя наоберегали…
Щадить неведомые религиозные чувства Сварог не намеревался. Обойдутся. Не хватало еще с ними сюсюкаться, лить елей и патоку и не трогать грубыми руками. В конце концов, кому как не мастеру Сварогу они обязаны свободой – так что вытерпят любой острый вопрос и любое его ехидное замечание. Короче говоря, граф Гэйр религиозных чувств не щадил. Чем-то, чему пока он не подобрал определения, его раздражали эти морские скитальцы. Но тем не менее странный корабль Сварог не покидал.
На море поднялась волна. Не бог весть какая страшная, средней поганости, но вполне обошлись бы и без нее. Да и вообще погода на глазах портилась, усиливался ветер. Еще штормов нам не хватало…
Нынешний собеседник Сварога выглядел вполне импозантно: высокий, с безупречной осанкой, волевое лицо, густая рыжая борода с проседью, пронзительные серо-голубые глаза. В общем, на предводителя тянет. Его, вместе с остальными членами экипажа шхуны «Путь», Сварог выпустил из сарая с решетками на окнах и с замком на двери. Сарай-то и служил местной «губой», помещением для временного содержания, на которой перевоспитывались нарушители режима. Строение было рассчитано человек на двадцать, в него же набили около полутора сотен мореплавателей.
– С добрым утром! – приветствовал их освободитель. – А вы кто такие будете, мастера хорошие?
Тогда-то к Сварогу и вышел из спертого воздуха местной тюряги этот самый рыжебородый предводитель. Поклонился.
– Вы не из тех людей в серых одеждах, что заперли нас в доме с железом на окнах, – сказал он утвердительно. После чего спросил: – Мы можем вернуться на наш корабль?
– Почему бы и нет, – философски пожал плечами Сварог. – Значит, это ваша шхуна там покачивается, ну-ну… А не объясните ли вы мне, таинственный незнакомец, каким это образом вы всей командой угодили в плен?
– Мы увидели этот остров, увидели на нем людей и хотели попросить у них питьевой воды. Наши запасы иссякали.
– У гидернийцев – попросить? – Сварог поднял брови. – Или их флаг тогда был спущен?
– Мы не знаем, как зовутся люди в серых одеждах. Мы жили далеко, там, куда никто никогда не приходил.
– В Запретных землях? – Сварогу припомнились рассказы о сектах, изгонявшихся официальной церковью и уходивших в ничейные земли, о колонистах, высадившихся на берегах Запретных земель да там и оставшихся.
– Не знаю, о чем вы говорите. Мы жили на берегу бухты Амрикон, на Земле, Угодной Всем Четырем, – сказал рыжебородый.
И не соврал – так, во всяком случае, показал детектор лжи графа Гэйра.
– Ясно, – кивнул Сварог. – Предельно ясно, – вздохнул. – Давайте, что ли, освобождаться из неволи, мастера пленники…
Что действительно было Сварогу предельно ясно, так это почему гидернийцы не потопили парусник или не расстреляли захваченный экипаж. Попытка захвата базы места не имела, сами приплыли, сами сдались, сопротивления не оказывали. На сей счет четкая инструкция отсутствовала, поэтому комендант угольного царства решил не принимать самостоятельных решений. На то есть начальство, и оно вот-вот прибудет. А мы люди маленькие…
На предложение Сварога освобождаться рыжебородый мастер предводитель кивнул и, войдя в сарай, сообщил:
– Мы возвращаемся на «Путь».
…Они проходили мимо Сварога, отнюдь не бросаясь к нему, как к воину-освободителю, со слезами радости и словами благодарности. И как вроде бы долженствовало измученным заточением невольникам. Нет, они проходили мимо, лишь задевая взглядом, словно по скучному пейзажу. Создавалось впечатление, что они математически просчитали появление Сварога в оное время в оном месте с погрешностью, стремящейся к нулю.
Все до одного в сероватых льняных одеждах грубого тканья, только разве что женщины в юбках, мужчины в штанах, а дети обоего полу в длинных рубахах. И через одного – рыжеволосые. Что наводило на мысли.
– Позвольте назвать себя, – вновь подошел к Сварогу рыжебородый. – Броз, Указующий Путь.
– Сварог, – представился тот. Подумал и добавил: – Капитан второго ранга.
Тогда мастер Броз и предложил стать дорогим гостем на их корабле, «доставить им приятные минуты». Но секундами раньше, до того, как кап-два Сварог дал ответ, к Брозу подошла симпатичная молоденькая девчушка с волосами цвета спелой пшеницы, обвила за руку, прислонилась щекой к плечу. «Дочь. Или очень молодая жена», – подумалось Сварогу.