сделать! – Азар-тархан хлопнул его по плечу. – Если находится такой смелый человек, чтобы взять в жены лесную девку, то она становится обычной женой.
Взять в жены! Ярдар взглянул на Заранку и встретил ее пристальный взгляд.
Заговорить она все еще не могла – да и что бы она сказала этим людям, уверенным, что она оборотень? – но вспомнила, что ее побудило отправиться в путь нынче утром. Плотно свернутый пояс так и лежал у нее за пазухой. Она несла его, чтобы привязать к Ярдару удачу. Но, похоже, расплатилась за это своей. Казалось, она стоит на обрыве над большой рекой и не знает, что принесет ей следующий миг: не то ей позволят отойти от края, не то столкнут в глубокую темную воду.
И кто же должен стать тем молодцем, который, как в песнях, переведет девушку через реку? Кто, как не тот, кому она предлагала разделить судьбу, обещая сделать эту судьбу счастливой?
Да не слишком ли широко она размахнулась, впервые сейчас подумала Заранка. По силам ли ей это дело?
Нет, не слишком, ответил ей упрямый голос из души. В ее руках – сила старых старух судениц. Впервые она обратилась к их помощи, когда речь шла о счастье-доле для нее самой, для молодого воеводы, для всей Веденецкой волости! Они не могли ее подвести!
Видно, настоящее счастье-доля даром не дается. Те, кому их вручают, должны доказать, что достойны этого дара. В себе Заранка не сомневалась. А Ярдар? Он-то достоин?
Горящий взгляд чумазой девушки со связанными руками и в разорванной о сучья вздевалке пронзал Ярдара насквозь. Она не выглядела испуганной, скорее негодующей. Если бы она хоть заплакала, было бы легче убедить хазар, что никакой она не оборотень. Но гнев на замкнутом лице и полное молчание, присущее выходцам с того света, придавало ей вид дикий и пугающий. Он даже поверил вдруг, что Заранка и правда превращалась в зверей на глазах у Азаровой дружины. Он просто раньше не знал, что младшая дочь Огневиды на такое способна. Кто их разберет, ведуниц и ворожеек? А он ей почти обещал… Нет, не обещал, но не возразил… И теперь она считает его своей добычей… Вот попал так попал!
Только этого и не хватало – сейчас, когда Азар так разгневан из-за гибели брата, когда он жаждет мести и тархановцам с таким трудом удается скрыть, что они расстались с людьми Амунда чуть ли не друзьями! Что ему стоит обвинить их в измене – за ним вся держава хазарская и хакан-бек со всем его могучим войском. И как тогда оправдываться? Еще хорошо, если позволят оправдаться, а не порубят всех и не пожгут волость. Со времен хазарских набегов и разорений прошли многие десятилетия, но славяне разных родов и племен до сих пор помнили горестные песни об этом.
– Но вот беда, – насмешливо сказал Карабай, пока эти мысли проносились в голове у Ярдара, – где же найдешь в наше время такого смелого человека? Нынче не те века, когда по земле ходили паттары ростом с дерево!
– Мы найдем такого человека! – ободрил его Азар-тархан. – Ярдар!
Тот вздрогнул, ожидая, что сейчас ему прикажут жениться на оборотне; да Азар издевается над ним. Заставит взять Заранку в жены, а потом выставит на посмешище, дескать, на лесном чучеле женился…
– Прикажи женщинам вымыть ее и одеть как следует, – продолжил Азар, пока Ярдар лишь открыл рот, чтобы возразить. – Тогда и посмотрим, на что она станет похожа. Я слышал, что лесные девы, если их вымыть и одеть, бывают хороши собой. Или твои женщины побоятся к ней подойти?
– Нет, – почти уверенно ответил Ярдар, мельком подумав о Мираве. – Женщины все сделают, как ты пожелаешь, тархан.
* * *
Когда в избу вдруг вошел Ярдар, Мирава тут же поднялась ему навстречу. Сами глаза ее спросили: «Что с нею?»
– Вот что, бабоньки, – хмурясь, Ярдар окинул взглядом замерших в ожидании женщин – Риманту, Годому, Елину, Рдянку, Вербину, Черняву и дочь ее Жураву. – Ступайте к баням, носите воду, начинайте топить, да принесите зелий всяких целебных. Сейчас хазары туда Огневидину дочь приведут, будете ее парить.
– С чего бы? – охнула Риманта. – Хворая она, что ли?
– Что не лесовица она, – не очень внятно пояснил Ярдар, но женщины его поняли: баня – место перехода из девушек в жены, из мертвых в живые (и наоборот), из нелюдей в люди.
– Это верное средство! – одобрила Годома. – У той ведуницы, которая оборотень, сзади хвостик растет – с палец величиной, – она показала собственный палец, и все воззрились на него, будто никогда не видели такого дива, – и шерсткой серенькой покрытый, будто заячий…
– Не заячий, а поросячий! – поправила Чернява.
– Заячий, я верно знаю!
– Откуда тебе знать? Разве что у самой такой имеется!
– Я, что ли, оборотень, по-твоему?
– А ну молчать! – рявкнул Ярдар на баб, уже готовых ринуться в свару. – Вы все ступайте с ней в баню, а ты, Мирава, собери для сестры что надеть – сорочку там, что ей еще нужно?
Женщины заторопились прочь, переглядываясь: нужно было выполнять приказ, но им не терпелось и обсудить, и разнести весть о том, как оборачивается дело с «турицей».
Убедившись, что дело делается, Ярдар хотел выйти за всеми, но Мирава быстро догнала его и заступила путь к выходу.
– Погоди! Что такое они хотят? С чего ее в баню посылать? Ее там… побили, что ли?
Лицо ее изменилось от этой мысли, глаза расширились и стали на миг пустыми, пугающими.
– Да нет, – Ярдар поморщился, вспомнив ссадины на лице Заранки. – Бить не били, она сама о дерево ободралась. Ее сняли чуть не с вершины! Как залезла только! Нарочно не сумеешь!
– Ты ее видел? Я хотела пойти, меня Озорка силой не пустила, велела ворота затворить!
– И правильно. Видел я ее. Немного она… растрепанная. И она… молчит.
– Как – молчит?
– Ну, так. Как мертвая. На дереве посидела, как русалка, говорить разучилась. Если баня не поможет… Хазары говорят, видели, как она сперва турицей обернулась, потом белкой, потом девкой! И молчит!
– Не могла она ни в кого превращаться! – Мирава всплеснула руками. – Ни в турицу, ни в белку, как родилась девкой, так и живет! И хвоста у нее нет, мне ли не знать, она ж сестра моя! Еще скажите, у меня хвост! За нами таких дел не водится! Хазары – ладно, они чужие, но ты-то должен знать, что мы за люди! И отец наш, и дед были мужи честные, в