— Стереги мой меч. Я вернусь до рассвета. — Энтони взялся за поводья одной из лошадей.
— Может, мне поехать с вами, сэр? Чтобы охранять вас? — Энтони покачал головой и вскочил в седло.
— Нет, Майк, я сам позабочусь о своей безопасности. Будь здесь на рассвете, заберешь лошадь. — Он улыбнулся, махнул на прощание рукой и ускакал.
Спешившись у ворот дома лорда Гренвилла, Энтони стреножил лошадь, чтобы она не ушла далеко, а потом оценивающе взглянул на препятствия, мешающие ему незаметно проникнуть внутрь. Ворота оказались заперты; стена из красного кирпича была довольно высокой, но моряку, привыкшему лазать по вантам, не составляло труда подняться на нее.
В считанные секунды он взобрался на стену, а затем спрыгнул вниз, прямо на мягкий газон, окружавший дом лорда Гренвилла. В тени стеньг было очень темно и тихо; ночное безмолвие нарушалось лишь пением черных дроздов да шуршанием каких-то зверюшек под деревьями.
Энтони осторожно прокрался к спящему дому. Нигде ни огонька, и только дым из кухонной трубы говорил о том, что дом обитаем. Стараясь не шуметь, пират обогнул крыло дома.
А вот и старая магнолия с шапкой мясистых блестящих листьев. Толстая ветка доходила почти до окна Оливии. Окно было приоткрыто.
Скользнув меж ветвей магнолии, Энтони быстро полез вверх. Через несколько минут он уже сидел на подоконнике в спальне Оливии. Комнату освещал слабый свет луны; полог кровати был отдернут, и прохладный ночной воздух беспрепятственно ласкал спящую. Но Оливия тем не менее сбросила с себя одеяло. Она лежала спиной к окну; подол ее ночной рубашки задрался до талии, обнажив нижнюю часть тела.
Улыбка Энтони стала шире. Достав из кармана книгу, он вытащил из-под обложки карту. Обратная сторона листа была чистой, а свинцовый карандаш Энтони всегда носил с собой. Он снова перевел взгляд на кровать и, слегка нахмурившись, стал рисовать спящую девушку. Свободно ниспадающие волосы, абрис спины, прелестные ягодицы, длинные ноги, изящные ступни с розовыми пятками.
Критически оглядев свою работу, Энтони сравнил ее с оригиналом, сложил рисунок и сунул его между страницами какой-то книги, лежавшей на подоконнике.
Потом, сняв сапоги, он соскочил в комнату и, неслышно ступая, подошел к двери и повернул ключ.
В центре комнаты стоял стол, на котором лежала раскрытая книга, а рядом с ней — стопка бумаги. Перед сном Оливия переводила отрывок из Овидия. Заинтересовавшись, он стал читать перевод. Надо же, вполне профессионально! Слова довольно точно передавали смысл оригинала. Да, судя по всему, Оливия Гренвилл обладала незаурядными познаниями.
Энтони беззвучно подкрался к кровати, положил книгу с вложенным в нее наброском на прикроватный столик и присел на край постели. Оливия пошевелилась и что-то пробормотала во сне. Тогда кончиками пальцев он ласково коснулся ее обнаженного тела. Девушка отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Энтони улыбнулся, но рук не отнял.
Оливия вдруг выпрямила ноги, перевернулась на спину и неожиданно села, широко раскрыв невидящие глаза. Из ее раскрытого рта уже готов был вырваться крик ужаса.
Энтони мгновенно зажал ей рот ладонью:
— Ш-ш, мой цветок, это я.
Она попыталась оттолкнуть его; ее тело конвульсивно прогнулось, стараясь уклониться от этих омерзительных прикосновений, прервавших ее сон.
— Нет, нет, нет, — тихо шептал Энтони, касаясь губами ее волос, еще крепче прижимая Оливию к себе и пряча ее лицо у себя на груди. Он боялся, что она закричит и поднимет на ноги весь дом. — Прости, я не думал, что так сильно испугаю тебя. Тише, любовь моя, тише.
От его слов ночной кошмар медленно отступил. Оливия наконец поняла, что это Энтони, а не Брайан. Ласковые и чувственные прикосновения любимого не имел; никакого отношения к грубой и оскорбительной жестокости прошлого. Выражение ужаса постепенно исчезло из ее глаз, и тело Оливии обмякло. Ощутив, что она перестала сопротивляться, Энтони ослабил хватку и виновато улыбнулся прямо ее испуганное лицо.
Широко раскрыв глаза, в темных глубинах которых спрятался страх, Оливия молча смотрела на ночного гостя.
— Я не хотел тебя пугать, — сказал он, откидывая прядь волос с ее лба. — Наверное, ты очень крепко спала. Я думал, ты обрадуешься.
Оливия инстинктивно схватила простыню, натянула ее на себя и скрестила руки на груди. Тело ее сотрясала легкая дрожь.
— Я думала… я думала…
— Что такое? — Он ласково погладил ее щеку. Оливия покачала головой:
— Это был лишь ночной кошмар. Но мне казалось, все происходит на самом деле.
Он нежно взял ее за руки.
— Очень обидно быть чьим-то ночным кошмаром. — Энтони по-прежнему виновато улыбался, но в глазах его застыл невысказанный вопрос.
Оливия отвела взгляд.
— Ради всего святого, что ты здесь делаешь? — после секундного молчания спросила она. — Отец дома.
— Он не узнает, что я здесь. — Энтони взял Оливию за подбородок и повернул ее лицо к себе. — Поцелуй меня, и ты убедишься, что я не порождение ночного кошмара.
— Нет! — Оливия рывком высвободилась. — Ты н-не имеешь п-права просто прийти сюда… забраться в мою комнату, как будто… как Ромео… и думать, что я превращусь в Джульетту.
— По-моему, Ромео не проходил дальше балкона, — заметил Энтони, но все же отстранился и сложил руки на коленях.
— А ты и не похож на Ромео, — отозвалась Оливия. — Почему ты так одет? И что это за краска у тебя на лице?
— Мне нужно было провернуть одно дело. И мне не хватило времени смыть ее.
— Кто ты такой? — спросила она.
— Пират… контрабандист… — негромко рассмеялся он.
— А еще человек, который часто посещает королевские п-приемы, разыгрывая глупого щеголя. А теперь ты выглядишь, как будто… — Она неопределенно махнула рукой. — Кого ты изображал на этот раз?
— Рыбака.
— Рыбака? — Оливия в растерянности взглянула на него, признавая свое поражение. — Сколько у тебя лиц, Энтони… или Эдвард?
— Всего одно, как ни трудно в это поверить, — тотчас ответил он. — Для тебя я Энтони. А теперь я намерен сыграть роль врача. Повернись и дай мне взглянуть на твое бедро.
— Оно уже зажило, — сказала она, вновь натягивая на себя простыню. — Фиби делает все, что нужно.
— Тем не менее, я намерен сам оценить результаты своей работы. — Его глаза потемнели, и он накрыл своими прохладными и сильными ладонями ее сжимавшие простыню руки. — Неужели ты все еще стесняешься меня, Оливия, после того, что между нами было?
Она не ответила на его вопрос, а лишь тихо повторила:
— Зачем ты пришел?
— Чтобы взглянуть на твою рану и вернуть вот это. — Энтони отнял руки, не в силах скрыть своего разочарования и обиды, затем протянул ей книгу.