— Просадка батареи на полпроцента, — тут же заголосил ИИ.
Но Мираж его проигнорировал.
— Спасибо, дед, — поблагодарил Головин, бросив взгляд в одну из темных витрин закрытой по какой-то причине лавки, хотя сейчас самое время для торговли, народу на набережной море.
Витрина была длинная, не зеркало, конечно, и идущую за ним парочку, господина в цилиндре и женщину в довольно откровенном наряде, он увидел сразу. Парочка шла, тихо беседуя, женщина лет тридцати улыбалась, а потом даже рассмеялась. Но Головин уже чувствовал чей-то пристальный взгляд на своей спине.
— Нас ведут, — проинформировал он ИИ.
— Как догадался? — тут же поинтересовался тот.
— Чуйка подсказала. — Не говорить же, что к нему покойный дед приходит.
— Понятно, — не стал требовать подробностей ИИ. — Кто?
Головин быстро пересказал вводную, которую дал ему дед.
— Остановись, прикури, — начал инструктировать ИИ. — Проверим твою чуйку. Но если ведут грамотно, то все пройдут мимо.
— Я даже лучше сделаю. — И Головин шагнул в сторону ближайшего трактира, где на небольшой уличной веранде стояла парочка незанятых столиков. — Пивка что-то захотелось.
— Идеально, — согласился ИИ
Мираж опустился на стул, который развернут в сторону, откуда он пришел, и, кинув перчатки на стол, сделал знак появившемуся, словно из-под земли, официанту.
— Пива, милейший, и холодного. А еще что-нибудь мясного к нему, колбасок копченых.
— Есть вяленое мясо норга в специях, немного островатое. Лучшая закуска к пиву.
— Неси, — махнул рукой Головин и принялся набивать трубку. Он специально уселся подальше, чтобы никому не мешать дымом.
— Что-то ты много курить стал, — заметил ИИ.
— У меня очень нервная жизнь, — отозвался Головин, наблюдая за шпиками. — Кроме того, табак хороший, и вроде как рак легких мне не грозит, оболочка не даст.
Парочка прошла мимо, даже не посмотрев на него, на секунду он даже усомнился в правильности вывода деда. Парень, торгующий папиросами, тоже не задержался, прошел мимо, продав попутно пачку какому-то мужику, и продолжая зазывать клиентов. А вот котелок свернул к соседнему кафе, которое располагалось сразу за закрытой лавкой, и уселся там в пол-оборота, вроде и не пялится, но, скосив глаза, можно приглядывать за объектом.
Головин уронил трость и нагнулся ее поднять, глянул себе за спину. Парочка никуда не делась, они уселись в другом кафе метрах в пятидесяти, причем так, чтобы женщина могла его видеть. Продавец папирос тоже не исчез, он активно крутился вокруг какого-то уличного представления, бодро расторговавшись.
— Не подвела чуйка, все четверо, и еще один мужик, который стоит в полусотне метров и делает вид, что любуется императорским островом. Он свернул в сторону, как только все остальные разбежались по нычкам.
— Значит, пятеро, — подвел итог Головин.
— Как ты быстро, — поддел его ИИ.
— Да не удивляйся, я умею считать на пальцах одной руки. Хоть для меня это и сложно.
Появился официант, поставил на стол перед ним глиняную кружку, покрытую серой эмалью с гербом правящего рода, и тарелку с тонко нарезанным красным ароматным мясом.
— Пол марки, — назвал цену официант и, получив пятьдесят церсов, исчез.
Головин, прихлебывая пиво, беря с тарелки вкусное острое мясо, приглядывал за топтунами. Все были на месте, парень торговал, котелок ковырялся вилкой в каком-то блюде, женщина изредка смеялась, господин любовался дворцом.
Доев и допив, Павел поднялся и тронулся дальше, его повел торговец папиросами, сделав вид, что нужно менять точку. И чуть не спалился, видимо, территория на набережной была поделена, и он сунулся на чужую, крепкий парень с точно таким же лотком направился к нему выяснить отношения, но паренек что-то показал конкуренту, и тот отвалил.
Головин заметил это, сворачивая на улицу, ведущую к его гостинице. Надо сказать, улицей это можно было назвать с большой натяжкой — проулок, плохо освещенный, шириной метра три с половиной, мощеный, чистый, но далеко не людный.
— Что планируешь делать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Бить буду, — глядя, как навстречу ему двигается пара крепких мужиков в простой одежде, явно навеселе.
Разминуться с ними не было никакой возможности, и Павел мог год своей жизни поставить против горы золота, что это и есть группа захвата, которая шла по центральной улице, где и стояла гостиница, и, получив сигнал от топтунов, они вышли на перехват.
— Только не насмерть, нам проблемы не нужны.
Головин обернулся. В проулок входила прогуливающаяся парочка, а следом за ним и котелок. Теперь они не скрывались. Классика жанра — зажать в узком не слишком хорошо освещенном пространстве. Сомнительно, что будут убивать, но руки-ноги поломают, объяснят, на кого тут можно голос повышать, а на кого не следует. В руках у всех появились дубинки, а женщина демонстративно натянула на руку с тонкими длинными пальцами артефактную перчатку. Та, что он снял с тощего подручного Хромого, была энергетическим бичом, а у этой какая специализация?
— Господин, Павл, — сокращая дистанцию метров до трех и прекратив изображать пьяного, произнес бугай, идущий навстречу, — ар Кинор просил сопроводить вас до дома и передать вам доброй дороги до дыры, из которой вы выползли. Если выживете, то покиньте Артефу, вам тут не рады.
— Благодарю, — произнес Головин, отвесив глубокий поклон, как в старых советских сказках показывали, даже рукой по брусчатке проведя. — И вы, если оправитесь, не сочтите за труд передать вашему хозяину, Крысюку, чтобы, пока я в городе, он не высовывал своего крысиного носа из сточной канавы, откуда он выполз сегодня и случайно со мной столкнулся.
— Чернь, да как ты смеешь… — прошипела женщина, впадая в ярость.
Она довольно стремительно разжала кулак на левой руке, сделав жест человека-паука, который выстреливает паутину, вот только вместо паутины с магической перчатки готов сорваться самый настоящий шар огня размером с теннисный мячик.
И снова выручила реакция. Головин, предчувствуя, что ничего хорошего эта красивая дамочка ему не готовит, начал действовать чуть раньше, ведь не зря он отвешивал поклон и остановился в этом сомом месте. На этой чистой улочке валялся единственный небольшой обломок камня, просто кусок отбитой брусчатки, который он и подхватил. И теперь, сделав движение, словно бросил камень в руку женщины, целил в огненный шар и использовал телекинез. Тот успел сорваться и преодолеть сантиметров двадцать, когда камень угодил в него, и заклинание, или как эта хрень называется, взорвалось. Надо сказать, вышло впечатляюще. Спутник дамочки заорал, схватившись за обожженное лицо. Длинная пышная юбка на женщине вспыхнула в одно мгновение, и та, рухнув на брусчатку, начала кататься, завывая на весь район, но материя оказалась очень горючей, а может, магия артефакта была устойчива к обычным способам тушения. Котелок, стоящий за их спинами, глаза закрыть не догадался, и теперь застыл в позе человека, бегущего в горящий дом. Он вскинул руку, прикрыв лицо предплечьем. Он выбыл из игры, но Головин не собирался оставлять его на ногах. Два скачка в сторону еще стоящих мужчин. «Кавалер» как раз отнял руки от лица, покрытого волдырями, а кое-где подпалинами, он соображал туго и сопротивления, в принципе, оказать не мог. Удар тростью под колено и с левой в челюсть опрокинули его на спину, цилиндр улетел черте куда, так еще и башкой о мостовую приложился. А до кучи Головин пробежался по левой ноге, отчего услышал отчетливый хруст, собирать ее ему будут долго, а учитывая силу, с которой он это проделал, не факт, что соберут.
Прикрывшегося он просто угостил сначала под дых, а затем тупой стороной набалдашника в затылок, слетевший котелок, когда топтун сложился пополам, уже прикрыть его черепушку не мог.
Головин развернулся к бугаям с телескопичками, те только рванули к нему, но тут же замерли. Еще несколько секунд назад их было пятеро, а теперь в строю двое, затихшая в паре метров от него дамочка не в счет, ей, наконец, удалось сбить пламя, но ожоги у нее были куда серьезней, и от боли она отключилась.