лишь на продажу. Им самим такие игрушки на службе у государства были не нужны.
Систета Тау — Церера, Веста и Либера выразили неодобрение действиями Терры, затребовали снижение цен на всё те же энергоносители и повысили цены на все ввозимые ими товары. Торговать с варварским миром они могли лишь с двойной выгодой для себя. А то, что они накачивали диктатуру "Единения" деньгами даже после начала войны, так это несущественные мелочи в сравнении с преступлением терранцев, допустившими до власти тиранов. И нет, никакой вины и ответственности они за произошедшее нести не могут.
А мы должны.
Но лицемерие такой позиции до меня дошло лишь спустя какое-то время. Когда я смогла отрешиться от ужаса, коим является война, и подумать.
В тот день, когда это произошло, я испытывала стыд перед иштарцами. Не была уверена, за что именно, но всеми силами старалась что-то сделать. В лечении людей я искала прощение. И не находила. Ни у них, ни у себя.
Мою работу вынужденные обитатели станции в большинстве своем считали чём-то само собой разумеющимся. И в ответ на помощь часто говорили гадости. Шепотом. Чтобы Каи не слышал.
Но казалось, что, если мне не желают медленно и мучительно сдохнуть, это уже хорошо и я должна быть благодарной. За то, что они, вообще, со мной говорят и терпят рядом.
Нападение не стало неожиданностью. Все к этому шло.
Я даже старалась смириться с этим. Убеждала себя в том, что после того, как они сорвут на мне злость, им станет легче и они будут меньше меня ненавидеть.
Мне не нравится боль. И, конечно, я не хотела ее испытывать. Но тогда казалось, что если меня накажут за преступления соотечественников, моя собственная вина перед этими людьми станет хоть немного меньше.
Потом я сама себе удивлялась. Когда критическое мышление вернулось. Как эти идиотские мысли могли поселиться в голове психически здорового человека? И откуда во мне взялось столько смирения? Я же никогда от переизбытка данной добродетели не страдала. Скорее даже наоборот. По словам Роя, мне вместо кротости и покорности обстоятельствам мне достались непримиримость, упрямство и своеволие, которых хватило бы на пятерых.
А тут расклеилась.
Я ждала оскорблений, избиений, но не того, что в лазарет безумной волной ворвётся толпа и вытащит меня коридор. Потому что зрелищем хотели насладиться все, а в пункте медицинской помощи не хватило места даже половине.
Когда один из них отвесил мне пощечину, я упала под радостный гогот толпы и одобрительные выкрики. Второй подошёл, схватил меня за волосы и заставил стать на колени. А потом он потребовал, чтобы я извинилась. Перед всеми присутствующими мужчинами. Но не словами, а по-другому. И даже рассказал, чего они от меня ждут.
На смену шоку пришел протест.
Меня словно в ледяную воду опустили.
Впервые за много дней, я смогла говорить. "Нет" прозвучало громко и твердо. Но это лишь подзадорило толпу.
Мое сопротивление было глупым и отчаянным. Я понимала, что ничего не смогу им сделать. И защитить себя не смогу.
Парень, которого я… он сам подставился. Но это было моей единственной победой.
Меня спас Ли Каи.
Мой храбрый рыцарь.
Уже не мальчишка, а мужчина о любви которого я не смела даже мечтать.
Каи говорил о том, что мы уйдем и того, что было, не повторится. Обещал защищать. Просил прощения за то, что оставил меня одну, позволив нападению произойти. А я повторяла, что все хорошо.
— Прости, — сказал он, наверное, в сотый раз. — Пожалуйста, Прости.
— Все хорошо, — это не совсем ложь. Потому что, несмотря на произошедшее, мне легче. Словно гора с плеч упала. И я смогла очнуться от многодневного кошмара. И осознать, что я, именно я, не виновата перед этими людьми ни в чем.
Но ощущения, что о меня вытерла ноги, это никак не отменяло.
— Тогда почему ты не прикасаешься ко мне и прячешь глаза?
— Я чувствую себя грязной. — слова даются с трудом, но Каи заслуживает искренности хотя бы в этом. — После того, что они заставили меня сделать. Мне кажется, что если я прикоснусь к тебе, то испачкаю. И тебе станет противно.
— Дура! — прозвучало искренне. — Не смей никогда повторять это. Я тебя люблю. Больше жизни. Ты — мой свет, моя радость, моя маленькая звёздочка.
— Как ты будешь целовать меня, зная, что произошло?
— Вот так.
Я никогда не слышала у Каи такого голоса. Столько в нем было нежности.
Поцелуй оказался одновременно сладким и болезненным. Разбитые губы ныли. Тело неприятной ломотой отвечало на объятия. Но само ощущение его близости заставляло голову кружиться. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Неуверенность и смятение, которые мешали мне перейти на следующую ступень наших отношений, сейчас казались невероятной глупостью. От желания у меня буквально сорвало крышу.
Каи честно попытался остановиться. Говорил о том, что сейчас не время и я пожалею, если мы продолжим.
— Хочу, чтобы ты был первым, — умоляю его я, зарываясь пальцами в рыжие волосы. — Ты, а не кто-то другой. Сегодня это у меня почти украли. Я не пожалею. Никогда. Клянусь. Пожалуйста. Если ты любишь меня.
Той ночью мы больше не говорили.
И, нет, я о сделанном не пожалела, даже когда узнала, чем для меня обернулся этот безумный порыв. Скорее даже наоборот. Это дало мне силы жить.
Глава 23
Ли Каи
Я думал, что мы уйдем утром. Наверное, так и было бы. Но утром Астра могла двигаться лишь благодаря анальгетикам. Вчера на адреналине боли она не чувствовала. А сегодня пришла расплата за ночь, которую стоило провести более спокойно.
Но о том безумстве жалеть не получалось. Даже с учётом не самых приятных последствий.
Астрид перестала быть тихой, затравленной тенью самой себя. Она начала улыбаться и даже шутить. В своей прежней, несколько эксцентричной манере, но лучше уж так.
И я выдохнул с облегчением. Потому что