— Ты что… не сказала ему? — звучит из-за двери её изумленный голос. — Ева, ты не сказала ему о беременности?
— Уходи, Ира. Прошу, уходи.
Мне не приходится долго уговаривать сестру. Спустя секунду слышу цокот каблуков, как приезжает кабина лифта и наступает тишина. С трудом поднимаюсь с пола, бреду на кухню, набираю стакан воды и залпом выпиваю его.
Услышав во дворе шум двигателя, подхожу к окну и выглядываю на ночную улицу. Вижу у подъезда чёрный внедорожник и мужчину в куртке, которого не узнаю в темноте, а может и вовсе не знаю. У сестры всегда были любовники.
Ирина подходит к автомобилю, протягивает руку незнакомцу и с его помощью забирается в салон. Бросает взгляд на окно моей квартиры и только потом захлопывает дверцу. Так удивительно и странно, что теперь мы стоим с ней по разные стороны баррикад, хотя мне всегда казалось, что мы играли вместе.
* * *
— Не волнуйтесь, это не больно, — успокаивает меня доктор и выливает на живот прозрачный гель.
Он холодит кожу, и я немного содрогаюсь.
Доктор — молодая женщина сорока лет с симметричным каре, опускает датчик УЗИ на живот и внимательно всматривается в экран.
Пожалуйста, только бы с малышом всё было хорошо…
Прошло три дня с тех пор, как я живу одна. Почти привыкла, если не считать того, что мне грустно засыпать поздней ночью, зная, что меня никто наверняка не обнимет.
— Вижу-вижу, — лицо доктора трогает улыбка. — Плодное яйцо два миллиметра в левой стороне матки…
Я лежу на кушетке затаив дыхание и слушаю каждое её слово.
— Ты приходи ко мне через две недели, ладно? Тогда можно будет прослушать сердцебиение.
— Хорошо, — отвечаю ей.
— В целом для твоего срока всё нормально, — доктор протягивает мне салфетки, и я тут же вытираю живот. — Самочувствие как?
— Меня тошнит по утрам, — сажусь на кушетке и пожимаю плечами. — А так, будто и не беременна вовсе.
— Беременна, беременна! — смеется она. — Пей много жидкости, ешь цитрусовые, добавляй в чай корень имбиря. Исключи сладкое, мучное, шоколад. И помни, что всё будет хорошо, Ева. Ты молодая, здоровая. Выносишь здорового богатыря. Или богатыршу, — спешит исправиться доктор.
Я знаю, что богатыря.
Выхожу из кабинета ультразвукового обследования в приподнятом настроении. Наверное, впервые за дни одиночества улыбаюсь. У клиники меня ждёт водитель и охранник, но я уверена, что помимо него за мной присматривают ещё люди. Каким-то шестым чувством это понимаю.
Вадим везёт меня по городу. Я молча смотрю на улицу, мелькающие дома, деревья и на счастливых людей. Верю, что скоро получу и свою частицу счастья.
— Остановите, пожалуйста, у торгового центра, — прошу у Вадима.
Он смотрит в зеркало заднего вида и кивает. Делает так как я прошу, тормозит на парковке и выходит за мной следом.
Сливаюсь с толпой, бреду в детский отдел и срываюсь — набираю с собой много-много детских одежек голубого и синего цвета. Наверное, таким образом хочу подсказать Руслану, что я беременна. Ему доложат, наверное, где бы он не был.
Вооружившись фирменными пакетами из детского магазина, направляюсь прямиком на парковку.
— Ева! — знакомый голос окрикивает меня сзади.
Я торможу, щурюсь, потому что солнце слепит глаза и на секунду замираю. Мне бы броситься бежать, потому что мужчина за моей спиной с первого дня знакомства пугал и пугает меня, но я стою словно вкопанная и жду Вадима или охранника. Они же бродили где-то за мной. Потеряли?
— Здравствуйте, — здороваюсь с Михаилом Соколовым.
Тем самым другом Руслана, который бывал у нас в гостях и чьи болотные глаза вызывали у меня полнейший ужас и страх, а ещё презрение.
Оглядываюсь по сторонам, понимаю, что Вадима нигде нет. С кем не бывает — сработал человеческий фактор, он потерял меня из виду. Или его самого перехватили.
— Ева, присядешь ко мне в автомобиль? Нужно поговорить, — просит слащавым голосом Михаил.
— Простите, но мне нужно идти, — делаю попытку отойти от него, но мужчина неожиданно делает резкий рывок ко мне.
Все происходит за считанные секунды. Он хватает меня за руку и тащит к своему автомобилю. Больно сжимает запястья и делает всё технически быстро. Кричать не получается, паника сковывает моё горло, а тело не слушается. Пакеты с покупками моему будущему малышу падают на тротуар и остаются там лежать, а я — оказываюсь в чужой машине зажата между двумя сильными мужчинами без единого шанса на выход.
Глава 40
Руслан.
— Руслан Тимурович! Я говорила ей, что к Вам нельзя, но она не слушает меня!
Отвожу взгляд от монитора и замечаю в дверном проёме сестру Евы, которая прорвалась сквозь препятствие в виде моей верной помощницы. У Валерии бульдожья хватка и обычно она с легкостью справляется даже с мужчинами, не пропуская их ко мне, когда я занят.
Кажется, в последний раз, когда я думал об Ире, мне хотелось её придушить. Впрочем, и сейчас хочется, но интерес пересиливает, потому что она выглядит взволнованной и смотрит на меня умоляющим взглядом. Я позволяю ей остаться.
— Закрой дверь с обратной стороны, — обращаюсь к помощнице, и она спешит выполнить мою просьбу, оставив настырную посетительницу у меня в кабинете.
Ирина проходит немного вперёд, оглядывается по сторонам, словно опасаясь того, что я прикончу её прямо в этом кабинете. Она потратила годы своей никчемной жизни, чтобы отомстить мне за уязвленное самолюбие. Говорил ей не раз и предупреждал, что серьезные отношения с ней меня не интересуют, но она сначала предложила мне своё тело, по уши влюбилась, а затем принялась мстить за то, что отверг её.
Впервые начала ещё семь лет назад, связавшись с Маратом и играя на два фронта. Такие парни как он обычно пускают девушек по кругу и оставляют в земле гнить. Мне бы оставить тогда Иру на растерзание мужчин, но многолетняя дружба с её отцом заставила меня переменить планы. Слишком многим я был обязан Валентину Белозёрову, моему наставнику и другу, который из простого детдомовского парня сделал меня тем, кем я являюсь сейчас.
— Поторопись, потому что у меня мало времени, — произношу, откинувшись в кожаном кресле и обращаясь к Ире.
— Я не долго, не волнуйся, — сообщает она, закинув ногу на ногу. — Как бы я к тебе не относилась, Руслан, но есть то, что меня волнует. Это моральное состояние Евы.
Я с силой сдавливаю в руке карандаш и слышу его громкий хруст. Он ломается пополам. Женившись на девочке по имени Ева, я никак не мог подумать, что она будет способна пробудить во мне что-то живое. Уже четвёртый день подряд, возвращаясь в пустой дом, где её больше нет, я ощущаю непривычную пустоту.
— Ты только и можешь, что причинять боль, Руслан. Уверена, что счастья Еве рядом с тобой не видать, но уж так сложилось, что она от тебя беременна. Признаться тебе в этом не спешит, боится…
Ира произносит это так невозмутимо и буднично, будто все вокруг об этом знают. Все кроме меня. Своими словами она отправляет меня в нокаут — голова становится чугунной, перед глазами темнеет, а кровь разгоняется по венам с сумасшедшей скоростью.
— Она не виновата в том, что произошло накануне, — продолжает Ира. — Информацию о тебе я вытянула из неё клешнями, потому что… потому что ненавидела тебя всю свою жизнь. Ты сломал меня тогда. Семь лет назад сломал.
Эта сука продолжает говорить. Ещё и ещё. О том, что год назад связалась с Измайловым. Он, глубоко женатый человек, но это не помешало ему завести любовницу. От него Ира узнала, что отец, который ей не родной вовсе, частенько спускает крупные суммы денег в принадлежащем Измайлову казино, тем самым разоряя семейство Белозёровых и уничтожая «Симинвест» — детище, которое открыла ещё её покойная мать.
С помощью шантажа люди Измайлова давили на Валентина Белозёрова, чтобы тот расплатился за долги с помощью фирмы. Ира была уверена, что именно она поставит её на ноги, но никто из них не ожидал, что Валентин обратится ко Руслану Куратову и перепишет "Симинвест" на меня. А потом… потом Белозёров застрелится в собственном кабинете, потому что начнёт осознавать, что его игровая зависимость ни к чему хорошему его не приведет, а самостоятельно остановиться он уже не может.