— Говорит, что рано, — пояснил Эжен, садясь рядом в кресло. — Что ты не адекватен.
— Это ведь его идея меня выкрасть?
— Да, его.
— И теперь бережет армию? На что он рассчитывал?
— На то, что ты станешь прежним, — вздохнул Эжен.
Я пожал плечами и поморщился от боли.
— Стараюсь. Но вряд ли это возможно. А куда можно? Скажем, в Баобат?
— Нет.
— Боится, что я смоюсь?
— Конечно.
— А, в чем проблема? Он все равно не сможет использовать меня так, как ему хочется. Он этого еще не понял? Где новейшая база я все равно не знаю. Есть ведь новейшая?
Эжен молчал.
— Ну хорошо, — проговорил я. — Бог с ней. Кратос все равно не будет ввязываться в войну с Махди. Отпустили бы вы меня, добрые люди!
Эжен отвел глаза.
— Куда все-таки можно? — спросил я. — В оазисы салафитов?
— Хочешь посмотреть, как руки рубят?
— А чем не развлечение?
— Ладно, спрошу.
Что-то я сомневался, что мне понравится смотреть, как рубят руки. Зеркальные нейроны Адам не трогал, да я бы ему и не дал.
Через два дня Адам объявил, что убрал все «кнопки». А еще спустя неделю, когда у меня, наконец, перестало нещадно ныть место укола, мне устроили экскурсию в оазисы. Сопровождающих было четверо, считая Адама: широкоплечий невысокий Симон, веселый Рауль и еще один мой бывший полевой командир — светловолосый и стройный Бернард Тибо, чем-то похожий на погибшего Мартина, но не умеющий ни играть на гитаре, ни петь. И все вооружены до зубов. Почет, почти, как у Ройтмана.
Падение по хорде до оазисов заняло часа два, из чего я сделал вывод, что до туда две-три тысячи километров. В павильоне метро нас ждал новенький гравиплан цвета охры, мы загрузились туда, и дверь отъехала в сторону.
И мы вылетели под ослепительное солнце пустыни.
Оазисы мы увидели с воздуха, и это было необыкновенно. Амина здесь разлилась дюжиной бирюзовых озер в обрамлении пальм в долине между почти белыми песчаными дюнами. И вдоль них раскинулся город. Мне казалось, что двенадцать лет назад он был гораздо меньше: поселок. Теперь по берегам озер разбросаны белоснежные каменные дома, сады и мечети и виден рынок с белыми крышами павильонов. Я помнил: чего там только нет.
Мы приземлились у въезда в город, и наш гравиплан был далеко не единственным. Местное население при всей любви к традиции некоторые достижения цивилизации отнюдь не презирало. У оконечности озера я заметил вышку дальней связи.
Мы спрыгнули на бетон стоянки. Солнце палило нещадно, и мы повязали на головы, как банданы, белые платки, думаю когда-то купленные на этом же рынке.
— Пальмы с Земли? — спросил я Адама.
— Да, финики в основном. На рынке их до хрена.
— Сходим?
— Ну, давай!
Ох, как же давно я не был на базаре! Мы шли по дороге между пальм, цветущих агав с гроздьями белых колокольчиков, розовых и красных олеандров и какой-то пышно цветущей розовым и сиреневым местной растительности с даже вполне сносным запахом.
Мы нырнули в спасительную прохладу рынка. Здесь имелся небольшой фонтан и явно работали кондиционеры.
— У них здесь электростанция? — спросил я.
— Конечно, — кивнул Рауль. — В пустыне, солнечная.
Рынок, базар, торговая площадь всегда были для меня воплощением и свидетельством жизни, а не грязи и обмана. Я даже умел торговаться не хуже Эжена, хотя делал это из спортивного интереса, а не ради выгоды.
Одетый в белый балахон и чалму торговец финиками задрал цену до небес, и я с удовольствием минут за пятнадцать спустил ее на землю. Адам был доволен и расплатился. Кроме фиников мы накупили апельсинов, баранины и местного кофе в зернах. Носильщиком, как и кошельком пришлось работать Адаму как наименее функциональному в качестве охранника.
Наконец, мы остановились у прилавка с россыпями колец связи, по любой цене и на любой вкус. Купить я их не мог по причине отсутствия кольца и денег.
Просить Адама было бессмысленно. Украсть что ли?
Последняя мысль показалась мне настолько отвратительной, что я побыстрее затолкал ее куда-то на периферию сознания по причине ее полной неприемлемости. Причем мое отвращение было никак не связано с перспективой отрубания рук, мысль была отвратительна сама по себе, независимо от последствий. Интересно, это до коррекции тоже было так? Или имплантированная реакция? Адам ведь не все еще убрал. Да и с чего ему это убирать?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Да! Самый опасный человек на Кратосе, который не может позволить себе украсть грошовое кольцо с арабского прилавка!
Я почувствовал на себе чей-то взгляд, поднял глаза от такой соблазнительной россыпи колец связи и увидел, что справа от меня и чуть поодаль стоит человек, явно не с Дервиша, да и не с Махди. Высок, строен, черные волосы собраны в хвост, довольно пышный и выбивающийся из-под банданы, такой же белой, как у нас, но расшитой золотом по краю.
Человек очень красив, черты лица правильные и тонкие, свидетельствующие о примеси крови желтой расы, но разрез глаз европейский, глаза темные, но кожа белая, как у уроженца Севера.
Одет тоже не как араб. Белые брюки из тонкого хлопка заправлены в невысокие белые сапоги, белая туника с золотым шитьем по вороту и белая накидка, напоминающая древний китайский халат, но гораздо короче, где-то до колен. По бортам накидки широкая вышитая золотом полоса. Рукава длинные и широкие с очень широкими манжетами сантиметров в пятнадцать. Пожалуй, в местном климате очень разумно. Здесь с короткими рукавами не походишь — ожоги обеспечены.
Где-то я уже видел похожую одежду. Ах, ну да! Психолог Валериси возле входного портала в Саду Гостеприимства. РЦС!
Ну, значит не хлопок. Что-то технологичное и инновационное, отражающее солнечный свет. Да, если присмотреться, накидка местами отливает радугой. Республиканцу, скорее всего, не жарко даже под раскаленным солнцем на экваторе Дервиша. Что он тут делает?
Уроженец РЦС улыбнулся и сказал по-тессиански с очень легким, едва заметным акцентом.
— Да я из РЦС. Вы с Тессы?
— Да-а, — протянул Адам. — Чем можем служить?
— Да, ничем, просто приятно встретить людей более близкой к нам культуры, чем местное население. Кольцо выбираете?
— Нет, — сказал Адам. — Просто смотрим.
— А я бы выбрал, — нагло сказал я. — Вы бы какое посоветовали?
— Вон то! — он указал на простое белое кольцо с маленьким прозрачным камушком, не примечательное ничем, кроме цены. Ибо цена была запредельной. Под ним даже лежал ценник, что здесь не распростанено. — Хотите такое?
— Мне не карману, — улыбнулся я.
— Я вам оплачу.
— Мне кажется, это не совсем удобно, — встрял Адам.
— Я не имел ввиду никаких обязательств со стороны вашего друга, — заметил путешественник из Центрального Союза. — Но, безусловно, извиняюсь, если меня можно было так понять.
И протянул мне руку. Которую я пожал под яростными взглядами Адама и моей охраны.
— Эйлиас Кэри, — представился он.
— Анри Вальдо, — кивнул я.
И мои моды безусловно все подтвердили. И что Анри, и что Вальдо. И что кольца нет: при таком тесном контакте, как рукопожатие, сигнал проходит.
Я даже не сомневался, что Эйлиас понял все.
Он, не торгуясь, купил дорогущее кольцо и убрал его в кошель на поясе под накидкой. Оружия там не наблюдалось, но в случае с РЦС это ничего не значит, с этими ребятами вообще лучше не связываться. Убивать они не любят, но биопрограммеры носят поголовно, причем оружие размером с булавку может быть замаскировано под что угодно.
— Хотите я покажу вам город? — спросил Эйлиас. — Я тут бывал много раз.
— Хочу! — сказал я.
— Мы сами неплохо ориентируемся, — буркнул Адам.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Адам, это невежливо, — упрекнул я. — Ну, пусть господин Кэри покажет город. Здесь все очень изменилось за последние двенадцать лет.
— Ну, ладно, — вздохнул Ершинский.
— Были здесь двенадцать лет назад? — спросил Эйлиас, когда мы снова вышли под палящее солнце.
— Да и немного раньше.