когда Джейсон незаметно приближается ко мне, делать это становится чертовски трудно. Его колено внезапно соприкасается с моим и замирает, обжигая через ткань джинсов. Я тут же жалею, что в качестве пижамы надела шорты.
Затем я замечаю, что сегодня он выглядит особенно хорошо. Его волосы торчат в разные стороны, а острая челюсть идеально выбрита. Мне даже хочется ее коснуться, чтобы узнать, мягкая ли она на ощупь.
– Вио, у тебя есть кружево из бисера? – спрашиваю я, подтягивая колени к подбородку.
Она хмурится, задумываясь. А когда Джейсон победно вскрикивает, вскидывая вверх кулак, отвечает:
– Возможно. Сколько?
– Где-то два метра.
Она кривится, но обещает посмотреть. Джейсон передает джойстик Лоану, который закидывает Виолетту себе на спину, и поворачивается ко мне. Я совершаю ошибку, делая то же самое.
Он плотоядно улыбается:
– Я заслужил поцелуй, разве нет?
Виолетта смеется, утыкаясь подбородком в плечо лучшего друга. Я с каменным лицом усмехаюсь:
– Ты умрешь раньше, чем мои губы окажутся на твоей щеке, тупица.
– Я надеялся, немного ниже…
При виде моего мрачного взгляда его ухмылка становится только шире. Лоан говорит ему перестать меня доставать, но я знаю, что эти слова влетают в одно его ухо и тут же вылетают из другого.
Лоан, как принцессу, сажает Виолетту за стол. Я по итогу оказываюсь рядом с Джейсоном – иначе было бы слишком скучно. На протяжении всего ужина он продолжает отпускать пошлые шуточки. Я задумываюсь, не потому ли это, что ему неловко. Иногда его рука, не видимая из-под стола, исчезает между моих ног. Иногда то же самое делает моя рука.
Никто ничего не замечает.
И это к лучшему.
16
ДЖЕЙСОН
– Ты сделал татуировку? – восклицает Джули с глазами размером с блюдца. – Но ты же боишься иголок! Когда ты был маленьким, каждый раз, когда тебе нужно было сделать прививку, нам приходилось закидывать тебя в машину и врать, что мы едем в Диснейленд.
Мы плечом к плечу шагаем по улице де ла Сорбон. Несколько знакомых мне ребят останавливаются, чтобы со мной поздороваться. Каждый месяц Джули настаивает на том, чтобы мы встретились в один из моих обеденных перерывов и провели его вместе. И поскольку я примерный и любящий младший брат, я всегда соглашаюсь.
– Я знаю, я тоже там был, – ворчу я. – Эти эпизоды меня травмировали. Из-за вас я теперь не могу ездить в Диснейленд.
– Хнык-хнык, – издевается она. – Блин, поверить не могу, что ты сделал татуировку. Какую и где?
Я игнорирую ее взгляд, когда мы переходим дорогу.
– Это была не моя идея. Знаешь, как говорят: «Хорошим быть ничего не стоит»? Так вот мне это стоило гребаного Дарта Вейдера на правой ягодице.
Следует долгое молчание, и только тогда я понимаю, что она больше не рядом. Я оборачиваюсь и вижу, как она пытается подавить смех, закрыв рот рукой.
– Прости. Я не смеюсь, – извиняется она. – Это совсем не смешно, честно.
Я отмахиваюсь, давая понять, что она может не сдерживаться, и она разражается смехом, запрокидывая голову. Я смиренно вздыхаю. Теперь мне точно будут припоминать это до скончания моих дней.
– Как же мне нравится эта девушка, – в конце концов говорит она.
– И почему я не удивлен?
Затем она спрашивает меня, было ли больно. Я умалчиваю о том, что держал тогда Зои за руку. Мы заходим в кафе недалеко от университета; здесь обедают все студенты, поэтому расслышать друг друга становится тяжело.
Когда разговор заходит о моем будущем, я закрываюсь. Готов поспорить, ее подослали родители.
– Это важно, Джейсон. Окончишь магистратуру, а дальше? Я знаю, – опережает она меня, – ты планируешь поехать в Австралию. Но для чего?
– Чтобы увидеть мир.
Она одаривает меня таким взглядом, что я закатываю глаза. Такой же взгляд у нее был, когда Матис сказал, что хочет стать пиратом.
– Я не ребенок, Джули.
– Тогда повзрослей.
– Что именно значит «повзрослей»? Я учусь, работаю, у меня есть машина, есть чертова квартира в Париже…
– Это значит «найди себе настоящую работу и сделай настоящую карьеру»! Тебе двадцать два года, а ты до сих пор не знаешь, чего хочешь добиться в жизни, Джейсон. Так что пошевеливайся. Попутешествовать сможешь и потом.
Я качаю головой, поджимая губы, и впериваю в нее пристальный взгляд:
– Вот именно, мне всего двадцать два года. Как вы можете требовать от меня понимания того, чего я хочу добиться в своей жизни? Нет ничего плохого в том, чтобы этого не понимать! И я не хочу путешествовать потом, я хочу путешествовать сейчас.
– Джейсон…
– Разговор закончен.
Мой голос резок, словно удар хлыстом, и она замолкает. Меня начинает выматывать то, что меня пытаются загнать в какие-то рамки. Почему они то и дело продолжают мне напоминать о том, что я не такой, как они?
Как будто я и сам этого не знаю.
Мы заканчиваем есть, и беседа становится менее напряженной. Джули рассказывает мне о Матисе и его успехах в школе, а я жалуюсь на то, что мне нужно сдать курсовую.
Наш разговор преследует меня весь оставшийся день. Я отвлеченно слушаю усыпляющие речи профессоров. Вскоре мои мысли сталкиваются с воспоминанием о Зои. О ее приоткрытых губах и тайных улыбках. Я бросаю взгляд на наручные часы и с компьютера отправляю ей сообщение:
Я: Я скучаю по твоему телу.
Зои: Прекрати.
Я: Почему?
Зои: Потому что я на занятиях, и я не хочу думать о тебе на людях.
Я: Значит, ты думаешь обо мне, когда ты одна?
Она отвечает только через несколько минут – как будто сомневается, стоит ли признаваться.
Зои: Да.
Мое глупое сердце колотится. Я представляю, как она лежит на кровати и думает обо мне… одна…
Я: Когда трогаешь себя?
Зои: Да.
Мое дыхание становится тяжелее. Черт. Я представляю, как она кончает от своих пальцев, думая обо мне, и это делает все только хуже. Взгляд на часы – и я понимаю, что через полчаса она закончит. Поддавшись порыву, я собираю вещи и большими шагами выхожу из амфитеатра. По пути я продолжаю:
Я: Что на тебе надето?
Зои: Я не голая, Джейсон.
Я: Это пока. Что на тебе надето?
Зои: Комбинезон с юбкой и замшевые ботфорты.
Я ругаюсь себе под нос, заходя в метро. Хорошо, что сегодня я не взял машину.
Я: Проклятье, Зои… Теперь я представляю, как ты с задранным на бедра комбинезоном нагибаешься над моим обеденным столом, пока я держу тебя за волосы.
Зои: Ты меня развращаешь, Джейсон.
Я: И в этом нет ничего плохого, дорогая.
На мгновение я задумываюсь снизить градус нашего диалога, чувствуя, как во мне опасно нарастает возбуждение. Если бы она только знала, что я думаю о ней каждый раз, когда ублажаю себя… Даже сегодня утром, в душе, она в мыслях была со мной. Я одержим этой девушкой. И не только в сексуальном плане. Я думаю о ней, когда вижу рекламу «Валентино», когда опаздываю на встречу, – я думаю о ней абсолютно всегда.
Зои: Когда увидимся?
Я улыбаюсь, представляя ее лицо, когда она увидит меня у выхода из ЭСМОД. Но сперва я захожу в булочную. Моя голова полна мыслей слишком постыдных, для того чтобы их признать. Я отвечаю: «Очень скоро» – и терпеливо ожидаю ее на повороте, не хочу рисковать пересечься с Виолеттой.
Когда из больших ворот выходит орда студентов, я выпрямляюсь, чтобы попытаться ее перехватить. Ее сразу видно благодаря розовым волосам и убийственному взгляду.
Слава богу, она идет без своей лучшей подруги. Поэтому я беззаботно иду к ней с улыбкой на губах. Когда наши глаза наконец пересекаются, я вижу, как ее лицо столь восхитительно окрашивается удивлением.
– Как прошел твой день, все хорошо? – спокойно спрашиваю я, целуя ее в щеку и приобнимая рукой за талию.
– Э… да. Что ты тут делаешь?
– Я раньше закончил, –