— Теперь, я понимаю, что надо было рассказать тебе. Но мы с мамой никогда не думали, что правда выплывет наружу.
— Это произошло, — с горечью сказала я. — Все знают об этом. И теперь каждый джентри желает стать частью пророчества… и меня.
— Какого пророчества?
Я рассказала им. Когда я закончила, мама села, закрыв ладонями лицо, и тихо заплакала. Я слышала, как она бормочет:
— Это случится с ней. С ней будет тоже самое, что и со мной.
Роланд положил ей руку на плечо.
— Не стоит слишком обращать внимание на пророчество джентри. Каждый день у них появляется новое.
— Неважно, если они этому верят. Они постоянно будут приходить за ней.
— Ты должна остаться с нами. Я смогу защитить тебя.
Я встала и посмотрела на маму. Ни за что на свете, я не заставлю ее еще раз столкнуться с джентри.
— Нет. Это моя проблема. Кроме того, все не так уж и плохо, — я почувствовала ком в горле, — но я не хочу вас видеть некоторое время. Я понимаю, что вы хотели как лучше, но… мне нужно… в общем, я не знаю. Мне надо подумать.
— Евгения… — неподдельная боль исказила лицо Роланда. А мама разрыдалась еще сильнее.
Я поднялась, стараясь не смотреть на родителей. Я больше не могла здесь оставаться.
— Мне надо идти.
Роланд продолжал звать меня, даже когда я практически вылетела из дома. Но я должна была уйти, или опять ляпну какую-нибудь глупость. Я не хотела их обижать, но вероятно все же обидела. Они тоже сделали мне больно, нам всем это нужно переварить.
Открывая дверь своей машины, я оглянулась и заметила наблюдающего за мной рыжего лиса, он стоял на том же месте, что и в прошлый раз.
Я немного приблизилась к нему.
— Уходи! — крикнула я.
Лис смотрел на меня, не двигаясь.
— Не хочу тебя видеть. Я не собираюсь с тобой разговаривать. Ты такой же лжец, как и все остальные.
Лис припал к земле, положив мордочку на скрещенные лапки, и продолжил серьезно смотреть на меня.
— Меня не трогает какой ты симпатичный, понял? Между нами все кончено.
Соседка, работавшая в своем саду, одарила меня тревожным взглядом. Отвернувшись от лиса, я села в машину и поехала домой. И все же, несмотря на свои резкие слова, я не могла не почувствовать облегчения. Кийо выжил. Хотя, если честно, я не была в этом уверена. Да, он был сильным и яростно сражался, но Эсон жег его огнем.
Меня мучили вопросы. Кийо просто сбежал? Или ему удалось убить короля? Что произошло с Жасмин?
Когда я вернулась домой, Тима еще не было. Тогда я решила, что сегодня не хочу никуда идти или вообще что-либо делать. Лишь залезть в сауну и попариться, а закончив релаксацию, одеть пижаму, и жуя «Милки Вей» смотреть телек. Кажется, это довольно хороший план, и я собиралась осуществить его.
Через двадцать минут я сидела в горячем пару, утопая во влажности. Жар хорошо расслаблял мускулы, и это заставило меня вспомнить о том, как сильно я их повредила при резком перемещении. По крайней мере, я выбралась из Иного мира живой. Действительно чудо, учитывая, какой катастрофой обернулась прошлая ночь.
Я старалась не зацикливаться на мыслях о маме с Роландом, но это давалось с трудом. Часть меня по-прежнему отказывалась в это верить и надеялась, что все это какое-то недоразумение. В конце концов, это всего лишь чьи-то слова… так? Правда, я сомневалась, что мои родители стали бы все это придумывать. Однако, если вдуматься. Где тест ДНК? Где фотографии? У меня не было ничего существенного. Ничего, на что бы я посмотрела и поверила.
Кроме моих собственных воспоминаний. Воспоминаний, которые Роланд украл у меня. В шаманстве к Гипнозу прибегали нередко. Это просто еще одно состояние сознания. Шаманы, служившие религиозными предводителями и лекарями, применяли те же методы к своим последователям и пациентам, чтобы излечить их тело и разум. Роланду и мне, как «вольным шаманам», это не особо требовалось. Наше общение с миром духов обычно протекало более материально и направленно. Но мне приходилось исцелять тело и душу, поэтому я знала основы.
Прислонившись головой к деревянной стене, я закрыла глаза и подумала о татуировке Селены на спине. Она была посредником, создавая связь между телом, душой и разумом в этом мире. Сосредоточившись на её изображении и том, что она представляла, я плавно изменила состояние своего сознания. И, прежде чем соскользнуть на другую плоскость, я изменила разум, возвращаясь в дальние пределы своей сущности, где части этой сущности растворялись в моём подсознании.
Обычно на самогипноз не требовалось много времени, но сейчас, оно тянулось бесконечно долго. Я всматривалась в обрывки скрытых во мне воспоминаний. Все крупицы из которых состоит Евгения Маркхэм. Я сконцентрировалась на молнии, надеясь, что она поможет мне обнаружить нужное воспоминание. Бесспорно, удар молнии сложновато забыть навсегда.
Там. Я что-то почувствовала. Еще чуть-чуть. Погружаясь за этим ощущением, я старалась понять, с каким воспоминанием оно было связано. Это было трудно. Изображение ускользало, словно скользкая рыбка из рук. Каждый раз, когда я думала, что это то, что мне нужно, оно уворачивалось. Роланд хорошо поработал. Ожесточившись, я боролась с этими наслоениями, продираясь сквозь них до тех пор, пока не проснулась в кровати.
Но не в той, что у меня дома. Это была другая кровать, поменьше и с розовым одеялом. Кровать из моего детства. Я-подросток, лежала на ней, уставившись в потолок со множеством пластиковых звездочек, точь-в-точь как у меня уже взрослой. Стояла глубокая ночь, и у меня-подростка никак не получалось заснуть. Видать я уже тогда страдала бессонницей.
Однако, в тот раз, все было по-другому. Меня-подростка разбудило не взбудораженное сознание, а что-то другое. Где-то снаружи, я-подросток слышала зовущий меня голос. Нет, не голос, но этот зов притягивал меня. И я не могла ему сопротивляться.
Поднявшись с кровати, я обула грязные кроссовки и сверху пижамы накинула легкий жакет. Я вышла в коридор, дверь в комнату родителей была закрыта. Стараясь не шуметь, я проскользнула мимо нее, спустилась по лестнице и вышла за дверь.
Снаружи было тепло. Самый разгар лета. Днем температура была около 37°C, а в воспоминании, она была примерно градусов 29°C. Я шла по тихой улице нашего района, мимо знакомых автомобилей и домов. С каждым шагом зов становился сильнее. Мне казалось, что ноги движутся сами по себе. Зов уводил меня прочь с нашей улицы, из нашего района, и даже из небольшого городка в котором мы жили. Сойдя с главной дороги, я пошла по тропе, о существовании которой никогда и не подозревала.
Затем, спустя почти два часа ходьбы я остановилась. Не знаю, где я оказалась. Скорее всего, в пустыне, потому что Тусон окружали только пески и горы. Предгорья были размером побольше дома, поэтому я решила, что пошла на север. В ином случае, ничего бы не изменилось. Опунции и сагуаросы[18] раскинулись вокруг меня, безмолвно наблюдая.