Читать интересную книгу Солнце восемь минут назад - Анна Витальевна Малышева

этой переменой, Александра молча оделась и спустилась с крыльца. Аристарх шел за ней.

Остановившись на полпути к большому шале, Александра обвела взглядом домики, которые попадали в ее поле зрения. Везде было темно, как и в большом шале. Слабо светилось только одно окно, в домике Нины. Аристарх, остановившись рядом, тоже смотрел в ту сторону. Даже не прикасаясь к нему, Александра ощущала, как он дрожит.

– Что со Светой? – спросила она. – Я хочу ее увидеть. Может быть, ее нельзя везти.

– Можно, – сквозь клацнувшие зубы ответил Аристарх.

– Но что с ней? – упорствовала художница. – Температура? Сердце? Что?

Она не ждала ответа, потому что перестала слышать даже тяжелое дыхание стоявшего рядом человека. И внезапно Аристарх бросил:

– Хорошо, идем.

Она посторонилась, и Аристарх протиснулся вперед. Он шагал широко, и Александра едва поспевала за ним. Через пару минут она уже поднялась на крыльцо шале, которое занимали супруги Сазоновы. Аристарх отпер дверь и, не приглашая ее войти первой, исчез в доме. И это тоже было непохоже на него.

Художница вошла в темную комнату, и ее охватил сырой холод. Камин не топился. Взглянув на слабо светящийся датчик теплого пола, рядом с дверной притолокой, Александра увидела, что подогрев отключен. Она нажала на выключатель, загорелся светильник под потолком. Аристарх тем временем поднимался по лестнице, хватаясь за перила. Он слегка раскачивался, как пьяный.

– Почему у вас так холодно? – Она пустилась следом за ним. – Если Света болеет…

Аристарх, не оборачиваясь, исчез в дверях той спальни, где в первый день по приезде сидела Александра, невольно подслушивая ссору супругов. Художница остановилась на пороге темной спальни. Здесь казалось еще холоднее. Бросив взгляд на окно, она с ужасом увидела, что створка чуть приоткрыта.

– Что происходит? – внезапно севшим голосом осведомилась она. – Аристарх, включи свет.

– Не надо, – раздался его голос из угла возле окна. – Я… Не виноват. Клянусь, я не виноват.

Александра ощутила, как время замедлилось – так поезд замедляет ход, приближаясь к станции. Вот-вот появится платформа, люди, чемоданы, фонари, цветы, билетные кассы… И все, что мелькало в окне и проносилось мимо, не давая времени себя разглядеть, станет просто и ясно.

– Мы разговаривали, – судя по шороху, Аристарх прижался к стене. – Разговаривали с Леной, о делах. На задах большого шале, возле дровяного склада. Света появилась из-за угла. Я не разобрал, что она говорила, она говорила тихо, очень тихо и быстро. Схватила Лену за шаль, другой рукой схватила топор с поленницы. Замахнулась. Я только оттолкнул ее, клянусь. Иначе бы она зарубила Лену, просто голову бы ей отрубила.

Александра не сводила глаз с постели. Ей казалось, что на матрасе лежит скомканное одеяло. Постепенно привыкающие к темноте глаза начинали различать очертания человеческой фигуры, укрытой одеялом с головой.

– Я оттолкнул ее, она упала. И ударилась о поленницу головой. И осталась лежать. Я думал, она изображает обморок. Это не в первый раз. Велел Лене немедленно уходить, она убежала. Попытался привести Свету в себя. Я даже не сразу понял.

Послышался долгий, всхлипывающий вздох.

– Решил, что она в самом деле в обмороке. Отнес ее в шале, уложил на постель, попытался привести в себя. Хотел даже Нину позвать. И тут вдруг понял.

Еще один вздох. У Александры заледенели руки. Едва шевельнув губами, она тихо спросила:

– Когда это случилось?

– Вчера утром, часов в десять, – ответил Аристарх.

– И ты… После этого ты спокойно пришел чистить снег?! А потом сидел со всеми за обеденным столом?!

– Я не знал, что делать, – откликнулся тот. – Я хотел позвать на помощь. Все рассказать. Но я не мог, просто не мог. С каждым часом не мог все больше. Все было как во сне. Мне даже начало казаться, что все это неправда, сейчас я вернусь в шале, а она сидит у камина и дуется на меня.

– Ты обезумел. – Художница растирала онемевшие пальцы. У нее кружилась голова, она привалилась плечом к дверному косяку. – На что ты рассчитывал?! Зачем врал, что она больна?!

– Я не знал, что делать, – безжизненно повторил Аристарх.

– А теперь знаешь?! Зачем ты сейчас хотел уехать? С ней?! Ты что, собирался где-то выбросить тело?!

– Нет, нет, нет, – отчаянные возгласы перешли во всхлипы. Аристарх рыдал, скорчившись в углу. – Сам не знаю, что я собирался делать, не знаю! Все в голове перемешалось. Больница, полиция… Потом я подумал, что мы можем попасть в аварию. И это будет самый лучший выход. Никто не поймет, как она погибла. Может быть, и мне конец.

Александра невольно отметила, что он все еще говорит «мы», думая о мертвой супруге как о живой.

– Думаешь, не поймут? – безжалостно возразила она. – На место аварии сразу приедут медики. Думаешь, они не поймут, что она умерла чуть ли не сутки назад?

Аристарх глухо всхлипывал, не отвечая ни слова. Александра приложила ледяные пальцы к пылающему лбу. У нее вновь появилось тягостное ощущение снящегося наяву кошмара. Страха она не испытывала. То, что открылось перед ней, было слишком ужасно, чтобы испытывать страх. Внезапно ей вспомнился эпизод из школьной поры. Учительница рисования объясняла классу, что такое перспектива.

«Вот это горизонт, – она проводила мелом по доске, чертя горизонтальную линию. – А вот это – железнодорожные пути, уходящие далеко-далеко». И рисовала рельсы, постепенно сходящиеся в одну точку на линии горизонта. С увлечением чертила шпалы. И совсем уж для пущей наглядности рисовала уходящие вдаль столбы с проводами – сперва большие, потом поменьше, затем микроскопические, наконец – точка, там же, на линии горизонта. Десятилетняя Саша подняла руку. «А как нарисовать то, что находится за горизонтом? – спросила она. – Ведь дорога продолжается?» Учительница довольно сухо пояснила, что рисунок призван отображать только видимый мир. Александра уже и в том возрасте могла бы ей возразить. Она часами сидела в библиотеке, перелистывая художественные альбомы, и давно поняла, что половина картин изображает то, чего никто никогда не видел. Но спорить не стала.

Сейчас у нее было ощущение, что она оказалась за горизонтом ужаса, который, как линза, собрал все чувства в одну невыносимо яркую точку, которая уже начинает дымиться.

– Идем к Максиму, – сказала она, на этот раз в полный голос. Аристарх затих. – Тайком уехать не получится, да я и не пущу тебя в таком состоянии. Максим хозяин отеля, он должен знать, что тут случилось.

В ответ раздалось невнятное бормотание. Аристарх явно не собирался двигаться с места. По-прежнему не испытывая страха перед неподвижной смутной грудой белья на кровати, Александра вдоль стены дошла до Аристарха и взяла его за руку. Молча вывела из спальни, заставила спуститься по лестнице. Проследила за тем, чтобы он выключил свет, запер дверь. И повела к большому шале, все так же держа за руку, словно он мог убежать.

Дверь, как всегда, была отперта. Они вошли в столовую, где единственным источником света была груда багровых углей в камине. Подойдя к дивану, Александра обнаружила блаженно спящего Максима. На полу стояла ополовиненная бутылка коньяка. Художница осторожно коснулась плеча спящего, тот дернулся и что-то сказал на языке снов, быстро и бессмысленно.

– Максим Юрьевич, – она еще раз постучала его по плечу.

Богуславский мгновенно открыл глаза. Повернувшись на спину, уставился на склонившуюся над ним Александру. Затем, растирая ладонями лицо, сел.

– А я ждал вас и уснул, – пробормотал он. – Дайте воды, пожалуйста.

Тут он заметил Аристарха, застывшего в паре шагов от дивана. Жадно осушив стакан, поданный Александрой, Богуславский поморщился.

– А который час? – спросил он и тут же сам себе ответил, взглянув на часы и включив подсветку: – Без десяти пять. Случилось что-то?

– Случилось. – Александра знаком велела Аристарху подойти ближе. – Максим Юрьевич, случилось несчастье. Вчера. Светлана неудачно упала, ударилась головой и… Она умерла.

Аристарха била крупная дрожь. Александра заставила его присесть в углу дивана. Зато Богуславский вскочил как ужаленный. В багровом отсвете углей его исказившееся лицо приобрело совершенно