Но интересно, что, хотя в Австралии Борис Нарциссов был недолго, всего полтора года, в творческом плане этого ему хватило. Его поэзии Австралия дала очень много: ощущение другой страны, другого полушария, другой планеты, если хотите. Помните его «эвкалипты – погиб ты»?
Н.К.: Да.
Этот серо-зелёный покров – эвкалипты.
Это – шкуры змеиные слезшей коры.
И вот так без конца.
И ты знаешь: погиб ты
Здесь, в краю эвкалиптов
и тусклой жары.
Н.К.: Евгений Владимирович, а если говорить об авторах более позднего периода и уже нашего времени, кого знают за пределами пятого континента?
Е.В.: Вы, наверное, помните сборник «Антология русских поэтов Австралии», вышедший в 1998 году? Туда вошло несколько приличных авторов, довольно известных: Клавдия Пестрово, Елена Недельская, ныне здравствующая Нора Крук. Но почему-то в этом сборнике не было ни Юрия Михайлика, уже живущего к тому времени в Австралии, ни других названных нами имён, кроме, пожалуй, Михаила Волина.
Н.К.: Как мне кажется, сильные авторы русской Австралии сейчас всё больше стараются найти единомышленников и аудиторию за пределами страны. В наши дни это стало вполне возможным. В этом году австралийский автор из Мельбурна Алиса Ханцис получила третье место на конкурсе «Русская премия» в категории «Крупная проза» за свой исторический роман «И вянут розы в зной январский». Австралийские авторы публиковались во многих «толстых» журналах: «Новый мир», «Нева», «Новый журнал», «Октябрь», «Юность», «Новый берег», «Интерпоэзия» и других.
И в самой Австралии происходят события, которые позволяют узнать про новых авторов. Например, моя последняя поездка в Мельбурн по приглашению Залмана Шмейлина и его объединения «Лукоморье» позволила мне познакомиться с интересными авторами, и на портале газеты «Единение» появились новые имена, среди которых Инга Даугавиете, Александр Грозубинский, Юрий Вайсман.
Да и новые встречи с уже знакомыми авторами позволяют больше узнать о русской литературе пятого континента, услышать стихи в авторском прочтении. Например, Юрий Михайлик иногда выступает в сиднейском «Клубе книголюбов». А в этом году произошло ещё одно радостное событие: украинское издательство «ТОН Ключ» выпустило первую книгу Норы Крук на русском языке «Я пишу по-английски о русском Китае».
Е.В.: Да, вы знаете, это просто замечательно. Ведь Нора Крук – интересный поэт и человек с уникальной судьбой. Она родилась в 1920 году в Харбине, её стихи вошли в антологию «Русская поэзия Китая», публиковались во многих русских изданиях, от «Литературной газеты» до «Нового журнала», но вот книги на русском языке до сих пор у неё не было.
Н.К.: Наконец-то в этом году Нора провела презентацию своей первой русской книги, куда вошли не только стихи разных лет, но и воспоминания. Это было, по-моему, замечательное событие в культурной жизни русской общины Австралии. Такие книги позволяют нам запечатлеть и сохранить историю русской культуры, историю литературы русского зарубежья и сделать всё для того, чтобы, как написала Нора в одном из своих стихотворений, «в ладонях осталась память».
Теги: современная литература
Самые лучшие конфеты
Ирина НИСИНА
Родилась на Украине в городе Винница. Окончила Казанский институт культуры и Винницкий пединститут. В 1994 году переехала на постоянное жительство в Австралию, живёт на Голд Кост в штате Квинсленд. Публикации в журналах и сборниках ("Нива", «Новый журнал», «Стороны света», «Чайка», «Австралийская мозаика» и др.).
- Коробку побольше выбери, чтоб на крышке цветы красивые, или набережная, например, или Москва-сити. Даже лучше с видом города, пускай полюбуется! И рубашку мне приготовьте белую, ту, в которой я орден получать ходил! – дед взволнованно метался по кухне.
– Алиса, ты ещё здесь? Да беги же в магазин, мне ещё собираться! И смотри, самых дорогих, шоколадных и чтобы свежие, там, кажется, печать должна стоять.
– Печать! – фыркает Алиса. – Нет, мам, ты слышишь? Впервые на моей памяти дед интересуется годностью пищевых продуктов. Он у нас больше по продуктам жизнедеятельности лабораторных мышей.
– Иди скорее! – машет рукой мать. – Дед и так места себе не находит.
Дедом его называют уже давно. Сашка, внук старший, очень любил деда, всегда ждал его с работы, сидя под дверью, и допрашивал всех: «Дед где? Дед?» Так и остался Алексей «дедом». А когда он академиком стал, то и на работе так прозвали.
Алиса столкнулась с Сашей в дверях. В руке сын нёс красивый букет красных и белых роз.
– Дед! – с порога кричит в кухню Саша. – Дед, я букет купил – закачаешься!
– В воду, в воду поставь пока! – засуетился дед. – До поезда ещё четыре часа. И в тёмное место, в ванную или в кладовку.
Светлана с удивлением наблюдала за мужем. Всегда такой уравновешенный, спокойный, уверенный в себе, он сегодня вёл себя как мальчишка, молодой, увлечённый, ошарашенный открывшимися перед ним перспективами. Она помнила его таким, она и полюбила его за эту неукротимую энергию. Сама Светлана никогда не стремилась делать карьеру. После рождения Алисы на работу больше не вышла, а когда дочь, едва дождавшись совершеннолетия, выскочила замуж, Светлана занялась воспитанием внуков.
– Может, мне пойти подстричься? – вдруг вспоминает дед. – Или сойдёт, а, Сашка?
– Дед, мы же с тобой неделю назад стриглись! – Саша уже устроился за столом. – Не комплексуй, ты у нас мужик хоть куда! Давай лучше пообедаем. Бабуль, ты котлетки сделала?
Светлана разлила суп. Сашка принялся сосредоточенно уничтожать содержимое тарелки, дед с отсутствующим видом работал ложкой, по всему видно было, что мысли его далеко.
Вернулась Алиса, положила на край стола огромную коробку конфет с фотографией новой набережной. Фонари на коробке были выпуклые и очень натурально светились.
– Шикарная коробка, дед, – похвалил Саша, прожевав котлету, – полный отпад! Мне, например, никто такую красоту не подарит!
– А то ты конфет не ел! – возмутилась Алиса. – Бабушка каждый день тебя пичкает то шоколадкой, то мармеладкой.
– Аля, отстань от ребёнка! – встала на защиту своего любимца Светлана. – Зачем ты его дразнишь? Ешь, Сашенька, – она погладила внука по голове, – ешь, маленький! У меня конфетки есть, я тебе сейчас достану.
– Слушай, маленький, – Алиса налила себе супу и присела к столу, – деда мне везти, или ты с ним на вокзал съездишь?
– Я, конечно, – подпрыгнул Саша, – мне нужно тренироваться, правда, дед?
Дед не ответил. Светлана забрала у него пустую суповую тарелку и поставила перед ним котлеты, но он даже за вилку не взялся.
– Дед, а дед, – Саша выруливал со двора. – Пока мы едем, ты расскажи мне про эту Алю.
– Не Алю! – с досадой поправляет дед. – Она не Аля, а Алька, ну, то есть Александра. Её отец не хотел называть ни Сашей, ни Шурой, придумал вот Альку. Мы с ней вместе работали. Знаешь ведь, что я после института в Свердловске жил?
– Это который Екатеринбург, да?
– Да, Саша, он самый. Вот мы с Алькой в Екатеринбурге вместе работали. Молодые были, веселились, после работы в кино ходили, в дом культуры[?]
– На танцы, что ли? – прыснул Саша.
– И на танцы тоже, – усмехнулся дед. – Ты думаешь, что я всегда стариком был?
– Ты, дед, для меня всегда был дедом, – дипломатично отозвался Саша, – но старым ты ещё не скоро будешь. Ты пока у нас мужчина в расцвете сил, как Карлсон, который живёт на крыше.
Дед и внук смеются: история про Карлсона – их любимая.
– Ты рассказывай, дед, – подгоняет Саша, – про эту Альку. Она какая? А кто её муж, а дети у неё есть?
– Она, Саша, – вздыхает дед, – самая красивая, самая добрая и вообще… Самая-самая! А про мужа и детей я ничего не знаю, связь с ней мы не поддерживали. Получилось так, что я в Москву уехал, работу нашёл, твою бабушку встретил, – завертелось всё. В Свердловск я уже не вернулся, никогда больше там не был. – Он опять вздыхает.
– Я понимаю, дед, – шепчет Саша, нацеливаясь на узкую парковку.
Они медленно – времени до прихода поезда ещё полчаса, вышли на перрон. Саша нёс букет, а дед огромную коробку с конфетами.
– Вот примерно здесь, да, дед? – Саша показал на лавочку возле таблички «Третий вагон».
Дед положил коробку на скамейку, подтянул отглаженные брюки и аккуратно уселся рядом. Коробку с конфетами он поставил ребром на колени и, ссутулившись, почти совсем скрылся за раззолоченной фотографией.
– Знаешь, Саш, – говорит он неуверенно, – ты, наверное, когда поезд придёт, пойди погуляй. Алька тебя не знает, может, постесняется при тебе рассказывать…– он долго молчит, потом, решившись, поднимает голову и смотрит Саше в глаза. – Мы с ней были очень близкими людьми… Вот!