Попутными машинами, не очень-то охотно бравшими пассажиров, с пересадками, медленнее, чем нам хотелось, мы все-таки постепенно двигались к линии фронта. Мы - это трое из нашего батальона, я и два теперь уже бывших штрафника, правда, еще без офицерских погон, решивших передвигаться вместе. Добравшись часам к трем дня до какого-то городка с большой церковью (вернее, костелом), мы решили остановиться где-нибудь пообедать.
Зашли, как нам показалось, в далеко не бедный дом и попросили хозяина чем-нибудь нас накормить, имея в виду, что свой сухой паек, полученный в госпитале, мы присовокупим к тому, чем попотчует нас хозяин. Но напрасны были наши надежды...
"Ниц нема! Вшистко герман забрав" ("Нет ничего! Все герман забрал") вот такой стандартный ответ здесь, а потом и почти везде в Польше звучал при любой просьбе. Но позже мы убедились, что если поляку предложить что-нибудь стоящее на обмен или деньги, то вовсе не "вшистко герман забрав". Тогда находилось и сало, и "гуска", и "бимбер".
"Бимбер" - это польский самогон, настоянный на карбиде кальция. Дрянь первостатейная, этот самогон. А карбид, наверное, не столько перебивал стойкий сивушный "аромат" своим специфическим запахом, сколько употреблялся для того, чтобы обжигающим эффектом заменять недостающие градусы. Желудки у нас тогда еще были "огнеупорными", но головная боль потом мучила ужасно.
Познали это все мы гораздо позднее. А сейчас поляк нашел хитрый выход из положения. Он нас ловко переадресовал к ксендзу того костела, ворота забора которого были как раз напротив.
У него, дескать, немцы ничего не брали, он очень богатый и "советы" (так называл нас поляк) примет и угостит хорошо.
Ради интереса мы решили воспользоваться случаем посмотреть на живого ксендза.
Подошли к воротам, подергали за цепочку с кольцом, с той стороны зазвенел колокольчик и вскоре в воротах откинулась своего рода форточка, и в ней показалась ярко-рыжая, круглолицая, веснушчатая девица, с любопытством разглядывающая нас. Поняв, что мы хотим видеть ксендза, стремглав бросилась от этой амбразуры, забыв ее захлопнуть. А мы тоже стали с интересом разглядывать чисто убранный двор с какими-то постройками около костела. Успели разглядеть и нескольких, таких же румяных и пышных, девиц, которым, оказывается, тоже было интересно, кто там пришел.
Несколькими минутами позже та девица, что побежала доложить о нас, открыла калитку и провела нас к одной из построек во дворе, оказавшейся, по-видимому, добротным жилищем ксендза. Тот с широкой улыбкой встретил нас у входа и не менее широким жестом пригласил: "Прошу пройти ко мне, господа офицеры Красной Армии". Мы были просто изумлены его чистым русским языком и обрадованы, что нам не придется подыскивать слова и подбирать жесты для общения. И внешне он был благообразен, улыбчив, а глаза его были какими-то мудрыми.
Провел он нас в скромно, но хорошо обставленную комнату, видимо столовую, усадил нас на диван, сам сел в кресло напротив, и потекла у нас беседа. Собеседником он оказался весьма интересным, сыпал цитатами из "Вопросов ленинизма" Сталина, из "Краткого курса истории ВКП(б)", часто ссылался на Маркса... Ну и ну!
В общем, во всех этих вопросах он показался намного более сведущим, чем мы, хотя мы, вроде бы, тоже не лезли за словом в карман. Мы с его слов сделали вывод, что польский народ благодарен за освобождение, ему нравятся и Красная Армия, и сама советская власть, вот только если бы у нас не было колхозов. Почему все они, как мы потом убедились, так люто ненавидели колхозы, до конца мы так и не поняли, считая колхозы самой правильной формой сельхозпроизводства.
Но потом, значительно позже, мы убедились, что фашистская пропаганда долго, разнузданно и изощренно клеветала на Советский Союз, пытаясь разжечь в поляках ненависть к нашей стране и к советским людям вообще. Это уже после Победы нам показали пропагандистский фильм геббельсовского образца, оболванивавший головы и самим немцам...
Пока шла наша беседа, девицы поочередно (а их было, наверное, больше десяти!) шмыгали туда-сюда, накрывая на стол. И когда гостеприимный хозяин пригласил нас за стол, мы просто обомлели. Такого обилия разнообразных блюд, вин и закусок никому из нас до сих пор не доводилось видеть. Мы, конечно, не упустили случая. И вино было для нас необычным, и коньяк мы пробовали впервые (не понравился!). Узнали мы вкус и настоящей, фирменной польской водки "Выборовой" (отборной), и "Монопольки". Да и блюда многие были в диковинку
Да, поляк наш не ошибся: здесь "герман" ничего не забрал, а может, даже и добавил кое-чего.
И беседа, и застолье продлились почти до темноты. Галантно, как умели, мы поблагодарили за гостеприимство, за отменный обед и за содержательную беседу и сказали, что эта встреча нам запомнится надолго. И верно, до сих пор помнится!
Вышли мы, сопровождаемые ксендзом и почти всеми девушками, следовавшими за нами в некотором почтенном отдалении, тепло попрощались с ксендзом, раскланялись и с девушками.
Вернулись мы снова к поляку, который нас так удачно отфутболил, чтобы и его поблагодарить за добрый совет. Ну, а здесь, под действием ксендзового угощения и доброго вина нам захотелось поговорить и с этим поляком. А поскольку уже стемнело, попросились и переночевать у него.
...Тертым калачом, веселым мужиком оказался этот хозяин. Дал он нам понять, что не такой уж он набожный католик, как, по-видимому, и многие другие поляки.
Переночевали мы у него, утром позавтракали своим сухим пайком с "кавой", которой угостил нас раздобрившийся хозяин. Оставили ему баночку американского плавленого сыра и тронулись в дальнейший путь.
Как ни странно, но нашли мы свой штрафбат более или менее легко, хотя нас несколько обескураживали указки "Хозяйство Осипова-Батурина". Подумали, что рядом с нашим батальоном разместилась еще и какая-то часть неведомого нам Батурина.
А оказалось, что наш комбат полковник Осипов ушел от нас на должность то ли командира стрелковой дивизии, то ли замкомдива. Вот это скачок! С командира батальона, пусть отдельного, пусть штрафного - сразу на дивизию! Хотя нам было известно давно, что на должности комбата штрафников он и звание полковника получил, и пользовался правами командира дивизии. Получил повышение и наш начштаба Василий Лозовой, ставший где-то начальником штаба бригады. Вместо него начальником штаба нашего батальона назначили его первого заместителя Филиппа Киселева, моего ровесника и друга.
Вообще, я уже говорил, что наши командиры подразделений имели права и возможности получать воинские звания на ступень выше, чем в обычных войсках: комвзвода - капитана, комроты - майора, зам. командира батальона подполковника. Такова была особенность штрафбата по его служебной иерархии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});