– Рубить мачты! – скомандовал капитан.
С трудом удерживаясь на ногах на сильно качающейся палубе, Ирвин подошел к Жиллю.
– Плохи дела, да?
– Плохи, малыш! Очень плохи! Если буря не стихнет, нас просто переломит пополам, как сухую щепку!
– Неужели ничего нельзя сделать?
– А что тут сделаешь? Иди, присматривай за своими друзьями, чтобы их не смыло за борт!
Огромные волны то и дело врывались на палубу, раскачивая корабль, не переворачивался он лишь благодаря чуду.
– Все лишнее за борт! – скомандовал капитан. – Скорее, черт вас подери!
Ирвин бросился искать своих друзей. Они сидели в камбузе, туда же умудрились затолкать еще и Полла.
– Ну, что? – бросился к юноше пес. – Погода улучшается, правда?
– Нет, шторм становится сильнее. Капитан говорит, что нас может переломить…
И вдруг, словно в подтверждение его слов, раздался сильный треск.
– Не-е-е-ет! – завопил Пилат. – Только не это!
– Так, давайте скорее в лодку, – заторопился сроут, – у нас все готово.
– Мы не можем вот так взять и сбежать в ответ на гостеприимство! – возмутилась Амиель.
– Если хочешь, можешь оставаться, а я не желаю погибать в самом расцвете лет и сил! Ирвин, хватай Полла и пошли скорее! – выпалил Пилат.
Они поднялись на палубу. Там царил полнейший хаос.
– Течь в трюме! – раздавались крики матросов. – Пробоина левого борта!
– Надо помочь! – крикнул Ирвин и бросился на поиски Жилля.
– Вот так они все и утонули из-за большого сердца маленького мальчика, – проворчал Пилат.
Фантус пытался тащить Поинтбулла в нужном направлении, но единорог упирался и оглядывался в поисках Ирвина.
Юноша разыскал капитана и, закрывая лицо от беспрерывно бьющих струй дождя, прокричал:
– У вас течь и пробоина! Надо что-то делать!
– Я знаю, – капитан был на удивление спокоен. – Вот что, малыш, я обещал Дроту позаботиться о вас, но единственное, что могу сейчас сделать, так это посадить в лодку и отдать на произвол судьбе. Шансы спастись у вас есть, накиньте на шею вашему крылатому коню веревку и он вывезет вас из бури, как из ямы. Ты понял меня, сынок?
– Нет, капитан, мы вас не оставим.
– В лодку, Ирвин! – сердито сказал Жилль. – Это приказ!
– Слушаюсь, капитан, – юноша печально смотрел на Жилля.
Снова послышался сильный треск, корабль затрясло и Жилль, быстро обняв Ирвина, подтолкнул его к лодке, где уже сидели Амиель, Фантус и Пилат.
– Ирвин! – махали они руками. – Сюда! Скорее!
Жилль быстро сделал для Полла упряжь, а матросы, как могли осторожно спустили лодку на беснующуюся воду.
– Капитан Жилль! – крикнул Ирвин уже из лодки. – Идемте с нами!
– Капитан уходит с корабля последним!.. – донес ветер его слова.
Друзья смотрели, как капитан твердо стоит на страшно качающейся палубе до тех пор, пока корабль не отнесло далеко в сторону и он не скрылся из вида.
– Они же не погибнут? Не погибнут, нет? – плакала Амиель, прижимая к груди насквозь промокшего сроута.
Пилат с Ирвином крепко держали концы веревки, склонив голову, словно один на один сражаясь с ураганом, Поинтбулл летел над волнами сквозь бурю. Лодку то и дело захлестывала вода, тогда Амиель с Фантусом вычерпывали ее большими серебряными тарелками, припасенными сроутом. Не обращая внимания на сверкающие молнии и сильный дождь, Поинтбулл тащил лодку сквозь ураган, будто знал, что жизни его маленьких друзей зависят теперь только от него.
Глава двадцать седьмая: Граница
Шторм бушевал всю ночь и стих только к утру. К этому времени Пилат успел прочитать с полсотни молитв собственного сочинения и отпустил грехи всем, включая Полла.
Буря прекратилась так же неожиданно, как и началась, небо прояснилось, волны присмирели. Ураган превратился в легкий ветерок, а потом и вовсе исчез. Утреннее солнце быстро высушило одежду потерпевших кораблекрушение, затвердев коркой, ткань покрылась белыми разводами. Измученные мореплаватели лежали на дне лодки и не могли поверить в свое спасение. Шея Полла была стерта в кровь веревкой, он плыл рядом с лодкой, давая отдых своим крыльям.
– Пии-и-ить! – прошептал Пилат. – Пи-и-ить!
– Встань и попей, – проворчал сроут, с досадой разглядывая, во что превратилась его любимая розовая шерсть.
– Мне плохо! – капризно сообщил пес. – Неужели мне никто воды не подаст?
– Всем плохо, – Фантус принялся копаться в добре, «взятом взаймы» с пиратского корабля. Чего там только не было! Два ружья, ковер, серебряная салатница, узел с одеждой, мешок с едой, два бочонка с водой, позолоченный подсвечник…
– Как вы могли ограбить наших пиратов, которые были так добры к нам! – возмущалась Амиель, перебирая это добро. – Ведь это же самый настоящий разбой!
– Нам принадлежало четверть мешка с драгоценностями, – отбивался пес. – Я безвозмездно отдал им свой трофей! Неужели они пожалели бы для нас этого барахла?
– Не пожалели бы, но зачем нам все это? – Амиель потрясла салатницей и подсвечником. – Это что, необходимые во время шторма предметы, да?
– А на что вы собираетесь жить в Шандоле? – поинтересовался сроут. – Продадим, и на первое время нам хватит.
– Вот именно, – поддакнул пес. – Я там припрятал кое-чего еще, так что нам и на второе время тоже хватит…
Амиель махнула рукой и бросила тяжелую утварь в гору трофеев. Слегка покачиваясь, лодка быстро скользила по волнам – ее подталкивал плывущий единорог.
– Полл так уверенно плывет, – сказал Пилат, напившись воды. – Такое ощущение, что ему известен верный курс.
– Нам на него молиться надо, – вздохнул сроут, – если бы не он, мы бы сейчас вовсю наслаждались подводными пейзажами.
– Интересно, как там капитан Жилль? – тихо сказала Амиель. – Может, ему все-таки удалось спастись?
– Будем надеяться, – Ирвин сбросил одеревеневший камзол и остался в одной рубашке, – потом обязательно спросим у капитана Дрота.
Ирвин отстегнул от пояса подаренную Жиллем саблю и провел рукой по горящему на солнце клинку.
– Я навсегда сохраню этот подарок, он будет мне напоминать о капитане и его команде.
– У меня тоже кое-что есть, – Амиель отчистила с черной шляпы белые соляные разводы и надела на голову. На тулье белели уже дорогие ее сердцу череп и кости.
Солнце припекало все сильнее и сильнее, и сроут снова принялся копаться в тюках. Он достал длинный тонкий халат, пестро расшитый разноцветными нитками и отрез муслиновой ткани. Ткань он намотал себе на голову и получилось нечто вроде чалмы-тюрбана, а халат подвернул, да подколол так, чтобы он не волочился и не мешал ходить. Увидев Фантуса в этом потрясающем наряде, Пилат принялся бесконечно жаловаться, что перегрелся и его вот-вот хватит солнечный удар. В конец концов терпение сроута лопнуло. Порывшись в недрах всевозможного добра, он отыскал расшитую драгоценными камнями и отороченную серебристым мехом шапку. Водрузив ее на голову Пилату, Фантус перевязал ее косынкой под подбородком у собаки, чтобы шапка не сваливалась. Пилат хотел получить еще и халат, но общими усилиями его убедили, что в такой одежде ему будет душно и неудобно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});