— С нетерпением буду вас ждать! — чересчур сладко пропела я и ускорила шаг. Конечно же, ждать дракона я не собиралась, и он это знал. А я знала, что он все равно захочет сделать по-своему, так же как и я.
Я уже заходила в свою комнату, как заметила краем глаза, что в конце коридора дверь в спальню Саймона Фоули распахнулась, коридор озарила ослепительно ярким блеском его лысая макушка, и в следующее мгновении пронырливо спряталась назад.
Я лишь молчаливо хмыкнула и сделала шаг в свою комнату, закрывая дверь.
— Что ж. Поиграем, толстячок, — шепнула сама себе, потирая ручки.
Никакой магии, старая добрая слежка у двери попой кверху тоже творит чудеса. Шума шагов я не слышала, зато заметила, как под дверью пронеслась быстрая тень.
— Господин Фоули! — громко рыкнула, резко распахивая дверь. Мужчина от неожиданности подпрыгнул на месте и провел ладонью по мокрому лбу.
— Госпожа ин Атей! — фальцетом пропел он. — Добрый день! Хорошая погода нынче? Как жизнь? Как расследование? Как дети?
— Детей нет. Погода отличная. На жизнь не жалуюсь, но было бы гораздо лучше, если бы кто-то не лгал следствию, — хищной пантерой стала надвигаться на мужчину, готовая сожрать его в любой момент. — Господин Фоули, — шепнула ему едва ли не на ушко, — давайте начистоту.
— Начистоту, так начистоту! — зашелестел своими пухлыми губами Фоули, испуганно взирая на меня снизу вверх. — Но только между нами, — тихо проблеял он.
— К чему такая секретность? — заискивающе приподняла я бровь и скрестила руки на груди.
— Вильгельминочка, это банальные меры предосторожности. Мне дорого мое нагретое местечко, и я ни с кем не хочу ссориться, моя дорогая, ни с вами, ни с ними, — скосил он глаза в сторону, намекая на драконов.
— Вы правы, со мной лучше не ссориться, — многообещающе хмыкнула ему в ответ. — Одно мое слово, и вас снимут с этой хлебной должности.
— Так и, не будем ссориться! — радостно встрепенулся Фоули. — Вы только спросите, и я вам все предельно честно отвечу. Спросите, душечка!
Желание Фоули усидеть на двух стульях сразу восхищало.
— И спрошу, — кивнула я и для строгости свела брови над переносицей. — Почему вы солгали, разве сегодня утром в библиотеке вы были не один?
— Разве моя ложь сказалась на истинности ваших суждений? — хитро улыбнулся мужчина.
— Прекратите ваши псевдофилософские игры. Отвечайте прямо, — мой хмурый взгляд в одно мгновение развеял улыбку на его губах и заставил нервничать.
— Один, Вильгельминочка, один! Сегодня утром в библиотеке я был совсем один! — забормотал он, выуживая из кафтана белый носовой платочек с вышитыми на нем инициалами, и протер им лоб.
— Но сказали зачем-то, что с вами были Ясмина и Сандерс, — медленно процедила я, но мук совести на его лице не заметила.
— Сказал, Вильгельминочка, сказал! Окажись я сейчас в кабинете перед светлыми глазками леди Ясмины, я бы снова так ответил, — залепетал он, яростно покрываясь каплями пота, и тут же поспешил поправиться: — Леди Ясмина и Жюстина добрые и великодушные дамы, но я их побаиваюсь самую малость, — выставил он передо мной кончик своего пальца и жалостливо заглянул в глаза. — Но знаете, — нараспев протянул он, — не думаю, что отсутствие или присутствие госпожи ин Вилхелм и господина Сандерса как-то влияет на ход вашего дела, — подленько хрюкнул и спрятал сальную улыбку в пухлый кулачок.
Честно говоря, я была того же мнения. Скорее всего, дела Ясмины и Роджера были чересчур личными и к смерти Марианны де Миртей не имели никакого отношения. Но абсолютной уверенности в этом у меня не было.
— Вы сказали, что побаиваетесь леди Ясмину и леди Жюстину. Они вам угрожали? — спокойно спросила я, возвращая диалог в рабочее русло.
— Никак нет, никак нет! — заблеял Фоули, оглядываясь по сторонам. — Обычные меры предосторожности! Мне, дорогой мой верховный маг, жизнь и должность дорога. Я все, что угодно скажу, лишь бы меня не трогали, — пояснил он, виновато улыбаясь, и развел руками в стороны, мол, что с него такого слабохарактерного взять. И чуть наклонившись ко мне, шепнул: — Но, вы же не слепая… Заметили, кто тут всех держит, — с этим словом он сжал свои пальчики в кулак, опасливо зыркнул по сторонам и спрятал руку за спину. — В общем, я стараюсь все замечать, но при этом никуда не лезть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Господин Фоули, а может, вы поделитесь со мной, по большому секрету, какими-нибудь своими заметками? — сладко пропела я, плотоядно улыбаясь.
— Хорошо, хорошо! — предупредительно выставил вперед руки мужчина. — Но знайте, это всего лишь мои наблюдения. Я еще раз хочу сказать, что все три леди в этом замке сама женственность, грация, любезность и доброта, а леди ин Астор, та вообще сама покорность и учтивость, — мужчина показательно закатил глаза, показывая, как и его достала заносчивость Мелиссы. — Но меня смущает смерть Марианночки де Миртей. У нее был не самый простой характер, но она никогда никого не боялась. Честно всем высказывала свое мнение и делилась своими недовольствами. Иногда открыто шла на конфликт. И где она сейчас, Миночка? Не по ее ли вы душеньку явились в наши края?
— Вы считаете, что к смерти Марианны де Миртей причастны драконы? — прямо спросила я, и Фоули пугливо вытаращил глаза и отрицательно замотал головой, а потом чуть заметно кивнул и потупил взгляд.
— Это мои всего лишь сла-а-абые, возможно, ошибочные предположения. Титул княгини северных земель, знаете ли, такой аппетитный. Женщины ради него готовы на все.
Мне же почему-то подумалось, что сам князь гораздо аппетитнее своего титула, но я промолчала.
— Хорошо. Я согласен. У Марианночки был ужасный характер, — горестно вздохнул Фоули, признавая очевидное. — Но леди Лилибет фон Рюморон! Ангел во плоти, не так ли?
Я утвердительно кивнула. Леди Лилибет, погибшая невеста под номером один, была девушкой милой, доброй, я бы даже сказала в некоторых вопросах поверхностной и недалекой.
— Тоже сгинула голубушка. Это не афишируется, но вы, между делом, спросите у господина наместника, где нашли ее хладный трупик? — тихо посоветовал он. Обвел пальцем коридор и отрицательно мотнул головой: — Не здесь. А там, — загадочно махнул рукой в сторону хозяйского крыла. — Это не секрет, но я ничего не говорил, — сказал и сделался белее стены. Голова его вжалась в плечи, а тело пробила нервная дрожь, и мужчина трусливо заблеял: — Ничего-ничего не говорил! Ничегошеньки! — громко закричал он на весь коридор.
— Что с вами, демоны вас подери? — нахмурилась я и покрутила головой по сторонам. Коридор был пуст.
— Ничего, дорогая… Ничего… Показалось, — вновь выудил он из кармана свой платочек и судорожно обмахнул им лицо. — Знаете, наверное, мне больше сказать нечего. Ничего не знаю! — вновь громко выкрикнул мужчина куда-то мне за спину. Я обернулась, и на этот раз заметила за собой картину.
— Господин Фоули, вам что-то показалось? — недовольно поинтересовалась у него.
Фоули молчал с минуту, всматриваясь в произведение искусства за моей спиной, а потом вздохнул с долей облегчения.
— Глаза, Миночка! Глаза померещились! — испуганно прошептал он. — Будто двигались и смотрели на меня недобро! Там! — выставил он указательный перст в сторону картины. — Но такого же быть не могло?!
— Вряд ли, — неуверенно обнадежила беднягу.
— Вы поймите, госпожа ин Атей, я человек маленький, сижу себе на нагретом местечке и тихо работаю. Ничего, касающегося расследования, я не знаю, иначе бы не стоял сейчас перед вами, а лежал бы где-нибудь прикопанный в лесочке! Бога ради, не трогайте меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Саймон, — убедительно коснулась предплечья мужчины, чувствуя за собой силу и ответственность. — Не стоит переживать. Возвращайтесь в свою комнату, я поставлю на нее защиту. Думаю, сегодня к вечеру ситуация разъяснится, завтра преступник будет найден. И, в случае чего, мне нужны будут ваши твердые и непоколебимые показания.
— Хорошо, хорошо! — тут же согласился мужчина, возвращаясь в свою комнату.