сказал я и почувствовал истинность этого факта до самых костей.
— Еще одна причина, по которой ты похож на меня, — сказала она. — Тебе нужно спать, но ты ужасно боишься того, что ждет тебя в темноте.
— Что-то вроде того.
— Да, — только и сказала она, закончив разговор.
— Здесь очень красиво, — добавила она позже, жестом обводя двор. — Так спокойно. В окружении деревьев, которые защищают и оберегают тебя.
Она замолчала, затем посмотрела вниз на свою руку, протянула ее и взглянула на меня.
— Я кое-что помню, — сказала она, ее голос дрожал. — Мы были в лесу. Ты сказал мне держаться.
Фиби переместила свою руку к моей на подлокотник моего кресла.
— Ты накрыл мою руку вот так, — она положила свою руку на мою. — Да, — тихо сказала она. — Вот так. Ты сказал мне, что пришел за мной. Но я должна была просто подождать еще немного, — ее глаза встретились с моими. — Я попросила тебя остаться со мной, подержать меня за руку.
Фиби пропустила свои пальцы сквозь мои, и мое сердце остановилось, как будто я был чертовым ссыкливым ребенком.
— Ты соединил их так крепко, так прочно, что это помогло мне пережить боль, — глубокий вдох. — Ты помог мне пережить боль, пока мы сидели на мягкой траве.
Фиби вдохнула, глаза закрылись. Открыв глаза, она сказала:
— Кожа. Когда моя голова лежала на твоем плече, я чувствовала запах твоей кожаной одежды. Я чувствовала твое благородство, твое уверенное присутствие.
— Ничего этого не было, — сказал я, не желая, чтобы она убирала свои чертовы руки.
Я уставился на ее ладонь в своей и был готов поклясться, что никогда в своей жалкой жизни не чувствовал ничего подобного.
— Возможно, это был ангел в моих снах.
Я посмотрел на ее лицо.
— Да, — сказала она, ее лицо было воодушевленным, как будто она только что что-то поняла. — Ангел, замаскированный под дьявола. Дьявольский мужчина с ангельскими глазами. Добрыми глазами...
Добрые глаза. Опять эти чертовы слова.
— Это не имеет смысла, Рыжая, — прохрипел я.
— Для меня имеет, — ответила она, все еще наблюдая за нашими руками.
— Ты помнишь что-то еще?
Я пожалел, что спросил об этом, потому что, когда это сделал, ее рука соскользнула с моей, и она обхватила обеими руками свои согнутые ноги.
— Нет, — она глубоко вздохнула. — Больше ничего. Только черная пустота. Есть проблески, но, как и ты в лесу, я не знаю, являются ли эти воспоминания реальностью или плодом моего воображения.
Она потерла глаза.
— Время и память были украдены у меня. Хотя я знаю, что воспоминания будет трудно пережить, я бы хотела, чтобы они не были скрыты. Лучше знать, не так ли? Даже если правда может принести больше вреда, чем пользы, — губы Фиби сжались. — Ложь — дело рук дьявола. Ложь. Все, что я когда-либо знала, было ложью.
— Со временем ты сможешь их вернуть, — сказал я, и Фиби зевнула.
Она улыбнулась в ответ, но я видел, что с нее хватит разговоров. Поплотнее закутавшись в одеяло, она поднялась на ноги и повернулась к двери. Но, прежде чем уйти, она остановилась передо мной. Взяв мою руку в свою, она сказала:
— Я благодарна тебе за то, что ты для меня сделал.
Я кивнул, не зная, как воспринять этот чертов комплимент. Фиби наклонилась и поцеловала меня в макушку.
— Я всегда буду смотреть на свои веснушки и на звезды с новым осознанием. Спасибо тебе.
После этого она вернулась в дом.
Когда дверь закрылась, я глубоко вздохнул. И пока продолжал сидеть, обдумывая все, что она сказала, я чувствовал себя разорванным на части. Никто. Никто, бл*дь, ни один человек не читал меня так. Как гребаную книгу. Чертова Рыжая с ее большими голубыми глазами и миллионом веснушек.
Я откинул голову и посмотрел на звезды. Я знал, что больше никогда не увижу их такими, какими видел раньше. И был этому рад, потому что завтра она уйдет, и все, что у меня останется от нее, будут звезды.
Звезды и шрамы на моих ногах. Шрамы, которые были скрыты, которые были приобретены на пути к благодати. Но, по крайней мере, я мог утешиться, зная, что у нее они тоже есть.
Впервые за долгое время я не чувствовал себя таким чертовски одиноким. И все из-за Рыжей.
Рыжей и ее гребаного лица с веснушками.
Глава 9
Флейм
— Флейм?
Я провел лезвием по руке, сидя на полу. Моя голова. Моя гребаная голова была забита этими сучками. Наркотиками. Этими мудаками из Клана, которые их трахали. Заставляя их кричать. Причиняя боль моим чертовым ушам. Заставляя меня нуждаться в том, чтобы убить. Пролить кровь.
— Флейм? — голос Мэдди прорвался сквозь мои мысли, и я поднял голову.
Она стояла надо мной. По ее глазам было видно, что она разочарована. Теперь я знал, как это выглядит. Я знал, что означают все ее взгляды. Теперь я понимал ее больше. Все было лучше.
Было лучше...
Мэдди опустилась на колени напротив меня. Я почувствовал, что мое сердце забилось быстрее. Это всегда происходило, когда она приближалась ко мне. Когда я смотрел на ее длинные черные волосы и зеленые глаза. Мое тело не пыталось убежать или отбиться от нее. Оно хотело ее.
Я хотел ее.
— Малыш, — прошептала она и положила свою ладонь на мою руку.
Там были следы от ножа, но лезвие было тупым. Это было сделано для того, чтобы я не мог пораниться. Мне это было не нужно, когда я находился с Мэдди. Но теперь у меня были новые раны. Раны от того гребаного Клановского ада.
Они заставили меня порезаться. Из-за них Мэдди расстроилась, что я порезался. Из-за них я хотел вернуться и убить их еще сильнее. Медленно, слыша их крики вместо криков сучек, которых они поймали в ловушку. Таких сучек, как...
— Флейм?
Мэдди вытащила у меня из рук нож. Она отбросила его в сторону. Я уставился на нее. На ней было длинное черное платье и нашивка с моим именем на спине.
— Ты красивая, — сказал я, и Мэдди замерла.
Ее голова склонилась набок, и она улыбнулась. Я любил, когда она улыбалась. Но эта улыбка была