Упрямо вскинув подбородок, я принялась цитировать.
Начиная с первого абзаца первой страницы. Ух, сколько же раз я её читала, пытаясь понять, как стать идеальной невестой для Ричарда! Хоть где-то эти мучительные часы пригодятся.
По мере того, как я переходила на вторую страницу, лицо графини вытягивалось.
- Довольно!
Кивком головы она дозволила мне подняться. И внимательнейшим образом осмотрела от кончиков бальных туфель до макушки, отдельно отметив серьги Шианы из фамильной сокровищницы элара.
- Ричи! – скрипнула графиня. – Напомни-ка… «элиана» - это титул вроде принцессы?
Но раз уж задели мою гордость зубрилки, получайте по полной. И я не дала Ричарду открыть рот.
- Не совсем так, миледи! Это значительно выше. – Я очаровательно улыбнулась. – Ваши короли правят лишь частью известного им мира. Тогда как мой покойный батюшка держал под своей рукой весь целиком.
За моей спиной закашлялся Ричард. Подавился заготовленной фразой, видимо.
Спустя невероятно долгое мгновение графиня вдруг выдала:
- Я никогда не любила пуделей! Надоедливые создания. Кого принято заводить в качестве ручных питомцев в вашем мире, мисс?
- Джарханов, - ещё более сладко улыбнулась я.
- Достанете мне одного? – требовательно заявила бабка.
- Непременно, мадам! – я присела в ещё одном реверансе. Из которого меня насильно вытащил Ричард, пока его бабуля, наконец-то, покидала поле боя, горделиво выпрямив спину, как заправская военачальница.
Развернул меня к себе.
- Лягушонок, ты… - он посмотрел на меня смеющимся взглядом. Ровно две секунды. Потом его взгляд опустился на мои улыбающиеся губы. И в его взгляде вспыхнуло то, что немедленно отозвалось где-то у моего позвоночника тянущим сладким чувством. – Ты…
Где-то заиграла музыка. Обрадованные гости поспешили размять ноги и промочить пересохшие горла, тем более, что ничего более увлекательного пока не предвиделось.
- ...действительно самое настоящее сокровище. Тебе удалось то, что не удавалось никому в нашей семье десятилетиями! Даже я её робел, представь себе, - сказал он доверительно, осторожно сжимая мои пальцы в своей ладони. А они нырнули туда послушно, как на привычное уже и уютное место.
- Обращайся! – шепнула я.
Он не ответил на улыбку. Его взгляд стал неожиданно серьёзен.
- Мисс Гаяни Меридивин! Полагаю, после всего, что случилось, я просто обязан просить тебя… вас, оказать мне честь…
Моё сердце пропустило удар.
Все звуки выключили, в ушах зазвенело.
Я лишь увидела в его глазах волнение – и то, как он запнулся, как дрогнули его ресницы, как неосознанно стиснул он мои пальцы, причиняя боль, заставило меня впасть в предобморочное состояние.
Неужели?..
- …оказать мне честь и принять моё приглашение на танец, - медленно договорил Ричард, не отрывая пристального взгляда от моего лица.
Я вспыхнула и потупилась.
- К-конечно. Да-да, конечно же. Я принимаю ваше предложение, граф, - я нервно заправила спутанные зелёные локоны за ухо.
Он очнулся не сразу.
Мы старательно не смотрели друг на друга, когда Ричард вёл меня в круг танцующих пар.
Глава 27
Глава 27
Перед нами расступалась толпа.
Смотрели все – но я больше не обращала на это внимания.
Когда ты в шаге от того, чтобы сбылась твоя самая заветная, самая драгоценная мечта, как-то не до того, чтобы обращать внимание на мнение окружающих.
Мы остановились на миг, прежде чем ворваться в танец. Пары вальсирующих кавалеров и дам кружились так быстро, что юбки взметались в воздух. Ах, вальс… такой красивый танец! Я слышала, при королевском дворе его запрещали в первые годы после изобретения, считали неприличным. Никогда не понимала, почему. Его все всё равно продолжали танцевать тайком на домашних балах, и консервативные поборники старины вынуждены были уступить…
Первый растерянный вздох сорвался с моих губ, когда Ричард, коротко поклонившись, поднял мою руку выше, а затем положил руку на талию – и уверенно привлёк ближе к себе .
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Перчатки. На балу приличным барышням положены перчатки. Я могу с полной уверенностью назвать страницу и абзац, где это было записано. И сейчас, когда мы ладонь в ладони, когда моя рука робко вспархивает ему на плечо, а его – властно держит за талию, я начинаю осознавать мудрость этого правила.
Потому что жар горячей кожи почти невозможно терпеть. И точно так же, как лесной пожар пробегает по верхушкам деревьев, струится сейчас по моему телу огонь от мест нашего краткого соприкосновения. Заставляет желать большего. Заставляет слышать вкрадчивый шёпот внутреннего голоса - искушающий, соблазнительный.
О том, что если такое блаженство – касаться лишь малым участком обнажённой кожи… что же тогда бывает, когда и другие бастионы стыдливости сдаются в неравном бою?
«Готова?» - спрашивает вопросительный взгляд чёрных глаз.
«Всегда» - отвечаю беззвучно.
Палец Ричарда на мгновение скользит ниже, проводит по линии сердца в центре моей ладони. Там, где остался шрам.
«Я тоже помню».
И меня срывает с места в вихре музыки и летящих движений.
Я училась несколько лет. Я старательно заучивала все па, и каждый такт этого вальса был отрепетирован мною под бдительным оком приглашённых учителей.
Но то, что я чувствовала тогда, сосредоточенно отсчитывая в уме такты и бдительно следя за тем, чтоб не путались ноги, не идёт ни в какое сравнение с бурей чувств, которая поднимается со дна моей души сейчас.
Я как листок на ветру, взметённый бурным ветром.
И меня кружит, кружит, кружит этот ветер – всё быстрее и быстрей.
Если б меня не держали его руки, я наверное, совсем оторвалась бы от земли.
Я понимаю теперь, почему этот танец хотели запретить.
Потому что это не танец – это воплощённая любовь. В самом простом, самом древнем, самом истинном её значении. Когда не только души, но и тела так близко, что притяжение становится почти невыносимым. Когда уверенным движением нога партнера ступает на шаг ближе, оказываясь меж твоих бальных туфелек, и от этого вторжения в границы твоего целомудрия по ногам бегут толпы мурашек.
Когда, закружив на вытянутой руке, тебя рывком тянут обратно, и ты оказываешься прижатой к его широкой груди на миг. Так мимолётно, что не успеваешь сказать и слова, но достаточно, чтобы ощутить тягучий, мускусный запах мужской кожи. А он на мгновение позволяет себе провести кончиками пальцев по твоей обнажённой руке – от плеча и вниз, и этого никто не заметит, потому что вы поспешно увеличиваете расстояние вновь.
Когда в стремительной круговерти исчезает весь окружающий мир, сливается в потоке пляшущих разноцветных пятен, в брызгах света, в рваных тактах музыки.
Нет, это не танец. Это настоящее безумие.
И мы тонем в нём вместе.
Всё быстрее, быстрее, быстрее..
А потом будто лопается невидимая струна где-то у меня внутри.
Резкая боль в центре лба пронзает насквозь всё тело, сверху донизу.
Я закрываю глаза и останавливаюсь.
Весь мир ещё продолжает кружиться.
А я больше не могу пошевелиться. И теряю сознание, словно меня выключили вдруг, как задувают на ночь свечу.
***
Я поморщилась, когда носа коснулось дуновение прохладного ветра.
Мир больше не кружился, ничего не сверкало и не мельтешило вокруг, сомкнутые плотно веки окружала блаженная темнота.
И я совершенно точно не двигалась, а сидела неподвижно, и мои гудящие ноги в бальных туфельках на тонкой подошве определённо говорили мне большое спасибо.
Но самое чудесное была, конечно же, тишина – а ещё этот невероятный прохладный ночной ветер на моём лице.
- М-м-м… как же хорошо… - простонала я.