Мои колени коснулись его тела. Теперь – ещё ближе.
- Я даже не думал, что ты можешь так… Что можешь в меня… В конце концов, я не привык смотреть на тебя подобным образом! Ведь ты же…
- Так посмотри! – шепнула я и посмотрела на него искоса из-под ресниц. Чувствуя, что кажется, краснею как маков цвет.
Он замолчал.
И посмотрел.
И смотрел на меня долго.
Наконец, коротко вздохнул и поднял руку к моему лицу. Я застыла, забыв дышать.
Кончиками пальцев – по бровям и виску, и ниже, невесомо касаясь бархатной кожи. Костяшками по линиям моего лица – эллеритовое кольцо задевает холодом, и этот умопомрачительный контраст с жаром кожи сводит меня с ума. Столько осторожной, сдержанной, терпеливой нежности, что у меня в груди словно стая бабочек начинает трепетать крыльями.
Закрываю глаза, когда чувствую его руку в своих волосах. Пропускает пряди меж пальцев – и любуется, я знаю. Наверное, я предчувствовала, что ему понравится. Не зря отращивала… А уж как нравится мне… м-м-м… Вот так, до самых кончиков, неспешным скольжением запуская дрожь по моему телу.
Горячая ладонь обнимает мою щёку, я склоняю голову ближе и трусь об эту широкую, с загрубелой кожей ладонь, будто кошка.
Открываю глаза и поражаюсь, как серьёзно он на меня смотрит.
С моих губ срывается нетерпеливый выдох.
- Ну? Что? Посмотрел? И что ты думаешь?
Но судя по всему, чья-то глупая голова по-прежнему ещё говорит невпопад, не догоняя то, что давно уже поняло тело.
- Я думаю, что крупно попал, - честно признался Ричард Винтерстоун.
Вспыхиваю и убираю руку с его плеча. Отталкиваюсь обеими ладонями от подоконника.
- Хорошо, ты добился своего – я обиделась! Можешь дальше не пытаться искать то, чего нет и видимо, уже не будет. – Я попыталась сползти на пол. Но каким-то странным образом оказалась плотно зажатой между жёстким краем подоконника – и мужским телом, источающим жар, который я чувствовала всей кожей через тонкую ткань.
- Погоди. Нужно провести опытные испытания, - пробормотал Ричард. – Чтоб было совсем понятно.
А потом склонился и поцеловал перепуганную и обрадованную меня так – что я полностью, абсолютно согласилась с ним.
Опытные испытания нужны.
О-очень-преочень нужны!
Даже если мне уже давным-давно всё понятно.
Да.
Везучий всё-таки этот подоконник.
Губы Ричарда прижались к моим на бесконечно долгое мгновение. Это было как встреча после долгой разлуки, как узнавание после потери.
Я снова вцепилась в его плечи – судорожно, теперь уже обеими руками, отбросив робость, забыв обо всём, кроме яростного, крушащего всё на своём пути желания удержать. Удержаться в этом самом мгновении, объяснить без слов то, что словами у меня получалось не очень.
Как сильно я тебя ждала.
Как сильно ты мне нужен.
Ты даже не представляешь себе.
Да-а-а… Такого первого поцелуя стоило ждать! И беречь этот драгоценный дар от любых и всяческих посягательств.
Он оторвался от меня первый – тяжело дыша. Оторвался, чтобы взять моё лицо в ладони и посмотреть каким-то бешеным, пьяным взглядом. Его царапающий хрипотцой низкий голос вибрировал у меня на губах, так близко он был. Ричард заговорил торопливо, заглядывая мне в глаза:
- Гаяни! Послушай, Гаяни. Только скажи мне одну вещь. Очень важную! Это ведь… не блажь? Не твоя прихоть? Если вдруг ты просто захотела сегодня развлечься, или заскучала на балу, или этой ослепительной красавице, в которую ты превратилась, вдруг взбрело в голову потренировать свои навыки обольщения на ком-то, кто под рукой… Скажи мне это сейчас! Потом будет уже поздно. Потому что для меня всё слишком серьёзно. Потому что если я сделаю этот шаг – для меня больше не будет дороги назад, я знаю.
Я терпеливо дождалась окончания этого горячечного бреда.
И сказала очень тихо и спокойно:
- Пять лет, Ричард Винтерстоун. Пять. Лет. С самой первой встречи.
Он помолчал ещё, осмысливая.
А потом обнял крепко-накрепко обеими руками и поднял, прижимая к себе так тесно, что у меня выбило весь воздух из груди.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И снова обрушился на мои губы поцелуем.
Наш второй был совсем не такой, как первый. Это был смерч, ураган, который покорял и устанавливал власть, благодарил и обещал, утешал и распалял намёками на будущие открытия.
И как раз, когда я уже была распалена ими до предела, Ричард оставил мои губы в покое и взялся снова издеваться над мозгом. Вновь посмотрел испытующим графским взглядом, отстранившись.
- Но в таком случае, я совершенно не понимаю одного! И вот сейчас не приму ни единой твоей отговорки. Лягушонок, признавайся – с чего же тогда ты сбежала из Замка ледяной розы? Меня до сих пор это мучает, я покоя не мог найти… Придумал себе тысячу разных причин, но ни один из них никак не увязывается с тем, что ты мне сейчас сказала!
Да чтоб ему… эта чёртова Винтерстоуновская логика! Всё у него должно «увязываться», всё должно выстраиваться в стройные математические схемы. Иначе нет ему в жизни счастья.
Я вздохнула и упёрлась Ричарду в грудь ладонями.
Он осторожно поставил меня на пол.
Я аккуратно попробовала кончиком языка свою нижнюю губу, которая была как-то совсем уж бессовестно исцелована. На горле графа нервно дёрнулся кадык.
- Эм-м-м… Хотите знать, что за вожжа мне под хвост попала, Ваше сиятельство? Извольте. Видите ли – я наслаждалась гостеприимством Замка ледяной розы, которое мне было столь великодушно оказано, и даже не думала ни о каких отъездах, а напротив, стремилась как можно дольше продлить своё здесь пребывание, чтобы… м-м-м… возможно лучше продемонстрировать вам всю бездну своих положительных качеств. Однако душа моя не смогла выдержать того прискорбного факта, что вы стали самым бессовестным образом выезжать куда-то по ночам и возвращаться под утро, а то и не возвращаться вовсе.
Я выдала всё это легкомысленно-светским тоном, но под конец мой голос дрогнул. Слишком свежи были тяжёлые воспоминания.
Поэтому закончила я совсем уж робким вопросом:
- Ты же… тебе ведь больше не нужно никуда уходить? У тебя ведь теперь есть я.
Всё-таки я осмелилась посмотреть ему в глаза, чтоб понять, не зашла ли слишком далеко своей бесцеремонностью… и увидела там такое, что волна жара прошла по моему телу сверху вниз, концентрируясь где-то совсем уж в неприличных местах.
Кажется, Его сиятельство воспринял мои слова очень даже буквально. И прямо сейчас, судя по тёмному огню во взгляде, со всех сторон рассматривал внезапно поступившую идею – обо мне в графской постели. И если я хоть что-то в этом всём понимала, идея графу понравилась.
Очень-очень понравилась.
И я вообще-то не совсем это имела в виду. Но вот сейчас переубеждать категорически расхотелось. Я с ума сходила, как мне нравился этот новый Ричард. Ни следа от привычной чопорной невозмутимости, спокойствия и сдержанной холодности. Это всё теперь отброшено – я смогла сорвать привычную маску и найти его настоящего. И теперь всё глубже и глубже тонула в океане его эмоций.
Он медленно-медленно стал склоняться ко мне – словно спрашивая разрешения. Я вздохнула и обвила его шею руками.
Наш третий поцелуй был снова другим.
Томное, упоительное прикосновение вдруг сменилось властным, подчиняющим, с которым он раскрыл мои губы. Я вздрогнула, когда почувствовала горячее касание языка к моему. А потом прижалась теснее – прижалась всем телом. Его рычащий стон прямо в меня – не размыкая губ.
Ещё и ещё, он целует так, будто пьёт мою душу большими глотками.
Я выгибаюсь дугой под его напором, склоняюсь назад. Наталкиваюсь головой на холодное стекло. Его твёрдые пальцы в моих волосах – поддерживают затылок, не дают упасть. А вторая рука под моей спиной.
Каким-то неведомым чутьём я ловлю тот миг, когда до него вдруг доходит, что на мне нет корсета. Потому что пальцы, скользящие по лопаткам, вдруг порывисто сжимают тонкую ткань, задевая нежную кожу под ней так, что моё сердце пропускает удар, а потом начинает биться с утроенной силой.