Читать интересную книгу Семь дней - Деон Мейер

Толкнув дверь, он, как в прошлый раз, почувствовал запах дыма, ощутил жар. Рох стоял у козел, приложив к губам бутылку с водой. Увидев Гриссела, он медленно опустил ее. Он не слишком обрадовался его повторному визиту.

– Капитан… – через силу проговорил он, ставя бутылку с водой на козлы.

– Мистер Рох…

– Я слышал, вы все-таки дозвонились до Даниэллы. Или вы и ей не верите?

– Мы ей верим.

– Аллилуйя!

– Можно с вами поговорить?

– В чем еще вы собираетесь меня обвинить?

– Все зависит от того, станете ли вы снова что-то скрывать.

Рох закатил глаза:

– Я не… – Он вздохнул. – Ладно, пойдемте!

На сей раз чая он не предлагал. Тяжело опустился в кресло, всем своим видом демонстрируя раздражение. Гриссел сделал вид, будто не замечает этого.

– Должно быть, вы тоже задавались вопросом, кто мог убить Ханнеке, – ровным тоном произнес он.

– Конечно.

– У вас были какие-то подозрения?

– Вы меня спрашиваете?!

– Совершенно верно.

Рох бросил на Гриссела неприязненный взгляд:

– Ничего удивительного, что власть в стране захватили жулики!

– Я приехал потому, что мне нужна ваша помощь, – сказал Гриссел.

– Ну да… сначала оскорбили, а теперь просите о помощи!

– Мистер Рох, в восьмидесяти с лишним процентах такого рода дел убийцей оказывается знакомый жертвы или ее родственник. У вас в мастерской имеются металлические инструменты, похожие на орудие убийства. Кроме того, вы утаили от следствия важные факты…

Рох махнул рукой, едва скрывая досаду:

– Когда ее убили, я был за границей!

– Так вы мне поможете?

Рох долго смотрел вниз, на свои руки. Наконец он вскинул голову и ответил:

– Ладно.

– Итак, вариантов немного. Либо Ханнеке сама открыла дверь знакомому, либо у убийцы оказался запасной ключ от ее квартиры. Как по-вашему, кому она могла дать ключ?

– Когда она еще жила в Стелленбоше… запасной ключ от ее квартиры был у меня. Она считала, что нет смысла держать его в квартире… – Рох выпрямился и враждебно посмотрел на Гриссела.

– А ключ от новой квартиры?

– Не знаю… Мне она его точно не давала. Но… для нее было важно, чтобы кто-то хранил запасной ключ от ее квартиры. Я еще поддразнивал ее. Сказал: она такая собранная и ответственная, что вряд ли потеряет или забудет ключ. А она ответила, что отдает запасной ключ не поэтому. Она боится, например, что упадет в душе и что-нибудь сломает…

– Так вы считаете, что она, скорее всего, сама дала кому-то запасной ключ?

– Да…

– Кому?

– Не знаю. Может, одной из подруг. Или… Вы не спрашивали у нее на работе?

– По словам ее помощницы, ей Ханнеке ключа не давала.

Рох молча кивнул.

– Вы думали, что у нее появился другой? – спросил Гриссел.

– Я ошибался.

– Но сначала подумали именно так.

– Наверное, так подумал бы любой на моем месте…

– И все?

– А что? Вы узнали что-то новое? – Так же как в прошлый раз, Рох отвел глаза в сторону. Бенни понял, что ему не по себе.

– Мистер Рох, обещаю не разглашать интимные сведения. Понимаю, вам трудно отвечать на… некоторые откровенные вопросы. И все же я буду рад, если вы объясните, почему вначале решили, что у Ханнеке появился другой.

Рох поставил локти на подлокотники кресла, сплел вместе пальцы, задумчиво посмотрел на Гриссела.

– Знаете, мне в самом деле трудно. Я всегда считал, что о таком не говорят из… ну, понимаете…

– Понимаю.

– Просто Ханнеке… Она была… Черт побери, капитан! При чем здесь наша личная жизнь?

– Мистер Рох, возможно, ваши показания нам помогут.

– Хотелось бы. Ну хорошо… Она была очень… чувственной женщиной. С самого начала. Понимаете, до Ханнеке у меня было не так много подружек, и все же… – Рох густо покраснел и опустил глаза. – У меня есть некоторый опыт, особенно с женщинами африканерского происхождения. Они… сдержанные, если вы понимаете, о чем я. Черт, я никогда не говорил на такие темы с посторонними! Ханнеке… Как я и сказал, с самого начала она была… очень чувственной. Она не скрывала, что ей нравится секс. Все потому, что… она поздно начала. По ее словам, на старших курсах университета она была… еще девственницей. А потом отправилась путешествовать по Европе и познакомилась с одним парнем, австралийцем… – В его голосе послышалась ревность. – Они провели вместе около месяца. Видимо, ему очень захотелось. И он донимал Ханнеке до тех пор, пока она не уступила. Тогда-то она и открыла для себя все радости секса. Как вы, наверное, себе представляете, мне неприятно было слушать ее рассказ. Но Ханнеке сказала, что они… что ей было так хорошо и она не понимала, почему так долго ждала. И еще говорила, что больше она не хочет лишать себя радости… – Рох исподлобья посмотрел на Гриссела, и Бенни понял, что больше из бондаря ничего не вытянешь.

33

– Поэтому вы решили, что у нее появился другой.

– Совершенно верно.

– Вы сказали ей, почему так подумали?

– Да, сказал. И теперь очень жалею. Я наговорил ей много всего… Но Ханнеке ответила, что секс больше не является для нее главным в жизни. Теперь перед ней открываются большие возможности на работе. Она получила возможность выделиться.

– Вы ей поверили?

– Я поверил ей, только когда мы снова увиделись в прошлом году. Здесь… – Он показал на гору.

– Почему?

– Потому что она… была очень пылкой. Как будто у нее уже давно ни с кем… ну, вы меня понимаете.

– Как будто у нее давно не было секса?

Рох опустил голову и кивнул.

– Значит, вы не считаете, что в ее жизни появился другой мужчина?

– После той последней встречи уже не думаю. Нет. Я в это не верю. – Рох поерзал в кресле, наклонился вперед. – Ханнеке была… Кое-что я понял с самого начала. Она была не такая, как все. Как будто сама придумала, какой хочет стать, и стремилась воплотить свою мечту в жизнь. Я другой. Слушаю свое сердце, плыву по течению. Но Ханнеке… Для нее главным был не процесс, а результат. Вот что имело для нее значение.

– К какому же результату она стремилась?

Рох развел руками:

– Я никогда открыто не спрашивал ее. Может быть, потому, что… Не знаю, сумела бы она объяснить. Сначала я думал, что она хочет утвердиться в своей профессии. Стать главой компании. Получать много денег. Потом мне показалось, что она все время меняет цели. Как только достигает одной, за ней маячит другая. Возможно, она хотела как-то компенсировать свое детство. У нее было сложное отношение к отцу. Став подростком, она как будто перестала его замечать. Он барахтался, пытался удержаться на плаву… Ханнеке не хотела о нем говорить, но кое-что я понял. Она злилась на отца за то, что он оказался таким слабым. И мне показалось, что ей хочется изжить его в себе… Так сказать, избавиться от отцовских генов.

Гриссел подумал немного, впитывая услышанное, а потом спросил:

– Кому она открыла бы дверь?

– Очень немногим. Родителям, подругам. Мне. Нескольким коллегам с работы…

– Были у нее на работе люди, которым она не нравилась?

– С этими юристами ничего нельзя сказать наверняка. Все только и думают, что о своей выгоде. Пока человек им выгоден, он им нравится.

– Вам ее коллеги не нравились?

– Я не знал их по-настоящему. Был как-то на рождественской вечеринке, и еще нас один или два раза приглашали на ужин вместе с некоторыми директорами, но тогда гостей было десять – двадцать человек. Они не совсем в моем вкусе.

– У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кто убил ее?

– Я только предполагаю, понимаете… Мы ведь живем в специфической стране… Возможно, ее подкараулил какой-то чернокожий. Вошел за ней с улицы, дождался, пока она откроет дверь. И убил ее, потому что мог. Вот что я подумал.

В девять часов снайпер купил в хозяйственном магазине в Мелкбосе десять баллончиков с красной краской и два рулона малярной ленты. Выходя из «Ауди-А4», он боязливо озирался. Все время казалось, что кто-то вдруг ткнет в него пальцем и крикнет: «Вот он!»

Из Мелкбоса он поехал в Монтэгю-Гарденз, где купил еще десять баллончиков с краской и два рулона малярной ленты. Потом он зашел в кафе на Блауберг-роуд и скупил все утренние выпуски газет.

Закрывая окна «чаны», все хромированные детали и электрооборудование газетами и малярной лентой, он лихорадочно соображал, как объяснить, что последний выстрел стал просто несчастным случаем? И хватит ли двадцати баллончиков, чтобы покрасить всю машину?

Он снова и снова составлял мысленные послания в полицию и в прессу, но никак не получалось подобрать нужные слова.

В полдень он понял, что краски не хватит.

Гриссел покинул винную ферму «Добрая надежда». Он ехал по красивой дорожке, обсаженной дубами, и гадал, как может столько разных качеств совмещаться в одном человеке. Взрослый, сильный, красивый и, очевидно, умный мужчина густо краснеет оттого, что приходится обсуждать с посторонними свою интимную жизнь. И тут же не моргнув глазом спокойно признается в расистских предрассудках.