Вольфганта не трогали ни Лесные чада, ни Тени, опасаясь бойни. А она все равно началась, пока он был еще жив. Не получалось, и я сознавала, что меня просто не хватит на то, чтобы правильно сложить этот проклятый пазл. Если ни Рем, ни Аттикус не смогли, если Самуэль…
Не смогли — или мне не сказали? Теням нельзя верить. А Виктории?
Самуэль уже поднялся из кресла и мирно гремел кастрюльками. Думай, Дайан, думай-думай-думай. У тебя есть многое, только верно все сложи.
Виктория и Совет позволили Вольфганту провести ритуал, но потом изгнали его и — да, это важно? — отреклись и от нового Древесного бога. Виктория оставила Вольфганта в живых, потому что она просчитала последствия.
Тени оставили Вольфганта в живых, потому что боялись того же, что и она.
Твари лезут в город, и они в конце концов добрались до того, кто не держал своих обещаний. Добрались — и ушли, и вполне может быть, что минутали свернули свою атаку именно в тот момент, когда Вольфганту вспороли брюхо.
И тишина. Полная тишина, что может значить…
— Самуэль? — позвала я, и голос мой дрожал от внезапной догадки. — Может такое быть, что Вольфгант считал, что он повелевает Раскалем, но это в большей мере делала Книга? И теперь Вольфгант мертв, Раскаля не тревожат чужие страсти… он ведь безмозглый дух. Книга просто лежит, и если получить ее, то…
То что? Самуэль с какой-то кастрюлькой в руках смотрел на меня и, кажется, одобрительно улыбался.
— C чего я решила, что Виктория Вольфганту не лгала? Она убедила его, что не собирается его убивать. А если он хранил Книгу там же, куда спрятал свои побрякушки? Она вынудила его на крайние меры. А когда нашла Книгу, то… Все, — закончила я. — Лесные чада получили дохлого шамана-неудачника и Книгу, которой подчинен Древесный бог. Да? Я права?
— Возможно, — улыбнулся Самуэль и, спохватившись, вернул кастрюльку на плиту.
Я кивнула и едва не вскочила с кресла. Гус, мне нужно попасть к Гусу и, возможно, предупредить Аттикуса, хоть этому сопротивлялось все мое существо. Снова попасть под власть чар, потеряв разум, было страшно.
— Самуэль. Мне нужно знать, не появлялись ли еще какие твари в городе, не так шумно, как восставшие и минутали. И, конечно, где появлялись.
Старик задумчиво оглядел кухню. Не имело никакого смысла спрашивать, что он сделал с телом Вольфганта, хотя мне, конечно, смертельно хотелось узнать.
— Ребята что-то заметили в старой «Колючке», но сложно сказать, что там водится. Пара Храмов Единого в Грейстоуне, там восстали мертвые из склепов, в Козлиных болотах, говорят, какой-то утопленник пытался уплыть в сторону Грейстоуна или Рыночной площади — кто его знает куда, но в ту сторону. И конечно, Каирны, те твари, что погребены там изначально, уже никогда не восстанут, но есть еще и поздние погребения. И там волнуются больше всего.
Я с тоской посмотрела на кастрюльку. Там что-то уже закипало, а чем ближе к полнолунию, тем больше и чаще мне хотелось есть.
— Я ненадолго, — соврала я. — Мне надо кое-что уточнить.
VI. Противостояние Теней. Глава тридцать первая
Ливень ослабел, теперь шел препротивный моросящий дождь, но я была рада и этому. Свежий воздух развеивал тоскливые мысли. Я не помнила, чтобы раньше подобное меня угнетало, так что периодически сама себе удивлялась. Обхватив себя руками, я застыла у каменной стены, пропуская бледного Аскета. Несчастный пошатывался от усталости, но слишком сложно было выдавить из себя сочувствие — внутри бушевал ураган собственных страхов и тревог. Подождав, пока Аскет скроется из виду, я продолжила путь.
Я свернула в Цветочный переулок, откуда можно было легко перелезть через стену и кратчайшим путем выйти на дом Гуса. Кляня Аскетов, хотя они эту стену не строили, я спрыгнула на скользкий от дождя камень мостовой.
— А? Что это? Ты слышал? — меня догнал густой голос.
— Я сейчас слышу только, как хлюпает вода в моих ботинках! Пошли быстрее!
Перебежав за спинами стражников через дорогу, я бесшумно открыла дверь и попала в старый дом, где сдавались дешевые квартиры. Здесь было два выхода, чем я и собиралась воспользоваться. Выскользнув на улицу, я затаилась и услышала жалобные всхлипывания буквально в паре футов от себя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тощая дамочка, явно только что ограбленная, металась в углу между площадью и Лютным переулком. А где-то вдали пахло алчностью, ну, или мне показалось, что в утреннем тумане мелькнула фигура Бернарда — мелкого карманного воришки, весьма известного в узких кругах трусливым характером и любовью к выпивке.
— О, нет, только не я, я ничего никому не скажу. Пожалуйста, только пусть он меня не найдет!
Беспокоиться дамочке не стоило — Бернарда интересовали легкие деньги, а не ее тело, иначе бы его давно поймали свои же. Сложно было сказать, что воровское сообщество Фристады придерживалось строгих моральных принципов — куда уж там, но откровенное членовредительство не поощрялось, закон был весьма строг к преступлениям по отношению к высшей знати и тому подобной шушере. А поскольку город был портом — знать встречалась везде и в любом виде, порой даже невозможно было отличить, пока не заговоришь.
Сделав мягкий шаг в сторону, я услышала под ногой визг боли и отшатнулась. Большая серая крыса злобно ощерилась и прошмыгнула в канализацию.
— Нет, пожалуйста-пожалуйста, не убивайте меня!
Дамочка меня не видела, но услышала вполне ясно. Испуганно замерев и прижавшись к стене, она вертела головой из стороны в сторону. Но я уже скрылась в тени соседнего дома, потом следующего, и еще одного. Наконец, когда попалась удачная выемка, я спряталась. Пусть успокоится бедняжка и в следующий раз тысячу раз подумает, как ходить одной, не умея постоять за себя.
Здесь стены не защищали от непогоды, и на меня обрушился шквал ледяного ветра. Но обращать внимание на разметавшиеся волосы и мокрую пыль на лице не было времени.
— Привет, душа моя.
Чья-то рука мягко легла мне на талию, и я отшатнулась, едва не вскинув руку в попытке ударить.
— Признайся, ведь ты скучала?
— Ненавижу тебя, — искренне прошептала я, вжимаясь в стену.
— Боги, сколько экспрессии, — развеселился Гус. — Далеко ли гулять собралась?
Я выдохнула и наконец ощутила, насколько продрогла.
— Но больше всего я ненавижу тебя, когда ты так сильно похож на Тень!
Гус, похоже, был уязвлен. Но через пару секунд снова улыбнулся.
— Хорошая попытка, кошечка, — прошептал он мне на ухо. — Но я обижусь как-нибудь потом.
За поворотом раздались громкие шаги, и Гус, схватив меня за руку, уволок в следующий закуток между зданиями. Ветер оборвался, не сумев преодолеть защиты замшелых стен.
Гус повернулся ко мне. В его глазах была привычная насмешка вперемешку с дружелюбием.
— Как удачно я тебя подцепил. Подумал, что стоит проверить, не сожрали ли тебя, пока я был кое-чем занят, а ты сама в лапы бежишь. Меня искала?
Я кивнула и потянула его к Северному кварталу. Мы старались держаться в пустых переулках, куда стража заглядывает редко. Уже наступило позднее утро, и улицы постепенно заполнялись небольшими группками людей — они явно осторожничали, но были из тех, кому что минутали, что восставшие — все едино, ведь работа никогда не заканчивается, и кормить семьи тоже надо. Но люди стали предусмотрительнее, и у многих я заметила на поясах оружие и склянки с освященной водой.
— Тебя, конечно, кого мне еще искать? Мы идем к тебе, к слову, и у меня есть что тебе рассказать. А у тебя?
— Я выжат как лимон, кошечка, — весело фыркнул Гус. — Но так уж и быть, найду на тебя силы. И показать, и рассказать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Очень многообещающе, — скупо ответила я. — Давай только без показов, ладно? Не уверена, что выдержу, чем бы ты ни хотел похвастаться.
А посмотреть было на что — Гус выглядел впечатляюще растрепанным и усталым, будто всю ночь провел, как тот Аскет, что встретился в квартале Эрмет — в бою. Но Гус улыбался, несмотря ни на что, и предположение казалось весьма сомнительным. Такие люди как он, да и я, ни в жизнь не встанут на защиту города, когда на то есть стража и Аскеты. Ну и Тени.