Читать интересную книгу Безумные дамочки - Джойс Элберт

Почему именно Роберт, спрашивала себя Симона. Он не из тех, в кого она раньше считала возможным влюбиться. Правда, Роберт привлекателен, но не так, как ей хотелось бы. Темные волосы и глаза иногда казались чужими, враждебными, потому что она выросла среди светловолосых и голубоглазых людей. Симона не могла вспомнить, как выглядел ее отец, потому что он умер, когда она была маленькой, но мать показывала его фотографии. На них был изображен коренастый светловолосый мужчина с густыми усами, и мать говорила, что они были рыжеватыми. Инстинктивно Симона знала, что у отца вряд ли были волосы на груди. Она не знала, почему пришла к такому выводу, который прочно укрепился в ее памяти. Кто мог физически быть более противоположным ее любимому папочке, чем Роберт с его длинным телом, гладко выбритым лицом и курчавыми черными волосами на груди?

Кроме того, что Роберт был прямой противоположностью отцу, он не был похож ни на одного мужчину, с которыми она прежде встречалась. Полное несоответствие. Роберт был спокойным, скромным, вдумчивым и добрым. Мужчины, которых она раньше выбирала, были более яркими личностями, их стиль одежды был индивидуален, необычен, если сравнивать с Робертом при его склонности к консерватизму. У них были эмоциональные всплески. Они были гораздо эксцентричнее Роберта и, несомненно, не такие опытные. Симона сообразила, что все они похожи на нее. Возможно, выбрав Роберта, она проломила стену, которая отделяла детство от взрослой жизни. Симона всегда ненавидела Марселя Пруста, а ее заставляли читать его. Она навсегда запомнила великолепное описание того, что случилось, когда Свану надоела Одетта, на которой он был женат много лет. Сван вспоминает о прежних днях, когда встретил беспутную Одетту, когда увлечение ею стало маниакальным; он вспоминает, как ревновал ее, как ему было больно; припоминает, как унизился до слежки за ее домом; и вот в эту минуту воспоминаний о прошлых глупостях он иронически скажет себе: «А она даже не была женщиной, которая мне нравится».

И потому что Роберт Фингерхуд не был любимым типом Симоны, ей никогда не приходило в голову, что она очень быстро стала зависимой от него. Когда Симона говорила: «Я люблю тебя», — она имела в виду: «Ты нужен мне». И эту потребность в нем ощущала с первой же ночи, когда пошла с ним в постель. Эта потребность главным образом основывалась на практических повседневных заботах. Нужно, чтобы кто-то присматривал за ней, можно не платить за квартиру, и романтичную и мечтательную Симону устраивала такая любовь, но она не становилась страстью, как у Тристана и Изольды, которых боготворила. А поэтому Симона инстинктивно не раскрывалась Роберту до конца, прятала самое нежное, а он, ощущая это, еще больше тянулся к ней. Она пробуждала в нем желание победы, он хотел владеть ею полностью, не потому что хотел долго жить с нею, а потому что хотел был свободным от нее. И поскольку Симона отдавала лишь часть себя (хотя и большую часть), Роберт стремился овладеть и остальным.

Возникновение любви — это такая глубокая тайна, что на первых порах обе стороны совершают все мыслимые ошибки, ошибки, которые становятся очевидными лишь спустя много месяцев, а то и лет, когда лучше узнаешь другого человека и неожиданно взгляд проясняется и ты видишь близкого совсем в ином свете. Ошибка Симоны в эти первые дни состояла в том, что она не понимала, насколько Роберт увлечен ею. Она видела, что он заботится о ней, но не осознавала, что это значит для него (он умел скрывать свои подлинные чувства). Не нуждаясь в ее помощи в повседневной жизни, Роберт очень увлекся ею, чего Симона не могла не оценить. Она возбуждала его чувства. Ему нравился ее внешний вид, и в то же время он сожалел, что не любит ее. Для любви не хватало чего-то очень существенного. Но Симона была нужна ему. То, что она как-то ускользает, мучило Роберта, его страсть была сильнее, чем ее. И если Симона говорила: «Я люблю тебя», — то он сказал бы: «Я желаю тебя». Рима, девушка-птичка, наконец-то нашла гнездышко, гнездышко, в котором ее кормили, охраняли и заботились о ней, и мистер Фингерхуд, без пяти минут доктор, нашел дикую птичку с красивым оперением и непредсказуемостью поведения, присущей воздушным созданиям.

И пока Симона высчитывала, когда она надоест Роберту и он попросит ее уйти, Роберт высчитывал, когда он надоест ей и она улетит за горизонт. (Он любит только мое тело, думала Симона. Она любит меня только за ум, думал Роберт. И оба были по-своему правы.) В течение первого месяца, когда они были вместе, напряженность и возбуждение обоих окрашивали их отношения в пестрые краски. Каждый день казался им последним днем жизни на Земле перед вселенским взрывом. Оба наслаждались обостренным чувством бытия, наслаждались каждой секундой восхитительной жизни. Дни казались бесконечными, наполненными чудными воспоминаниями. Во время работы они думали друг о друге, а ночью их тела сплетались, и они молились, чтобы утро никогда не наставало. Поворотной точки в любви люди обычно не замечают. Что-то изменилось, но почему? Очень часто человек не понимает, насколько нежны и хрупки связи между людьми.

Чтобы держать любовника в руках, его нужно держать в страхе, а поскольку Симона была проще, чем он, Роберт быстро понял, что ему нечего бояться; она ни к чему не стремилась, ей не к чему было стремиться, она зависела от него больше, чем он думал сначала. Не понимая этого, Симона расслабилась и перестала провоцировать и дразнить его, и последовал немедленный результат — Роберт начал сомневаться, любит ли он ее. Ему ничто не угрожало, и он мог позволить себе любить, но в то же время ему было все скучнее с маленькой зависимой птичкой.

Симону восхищала профессия Роберта. Когда она видела его дома в старом свитере и выцветших джинсах, то не могла представить его в роли строгого и умелого психолога, которому родители вручали здоровье своих детей.

— Чем же ты все-таки занимаешься в клинике? — спросила она одним воскресным утром.

— Помимо всего прочего, я ставлю диагнозы и лечу болезни.

— Помимо чего прочего?

— Ну, большинство людей полагают, что главной и единственной целью клиники типа Детского центра является индивидуальная психотерапия, но на самом деле это только одна из его функций. Мы занимаемся образованием родителей, учителей, подготовкой учителей, сексуальным воспитанием в школах, психологической гигиеной подростков вне школьных стен.

Симона растерялась окончательно.

— Но ты все же лечишь детей? — настаивала она.

— Да, мадам. Меня все знают.

— От чего ты их лечишь?

— От того, чем они болеют.

— А ты откуда знаешь?

— Сначала мы их тестируем.

— Значит, все эти…

Он снисходительно улыбнулся:

— …все эти тесты со смешными названиями…

Роберт часто приносил домой справки со штампом крупными буквами: «Конфиденциально и секретно». Именно в этих справках, которые Симона иной раз просматривала, она нашла названия тестов, на которые ссылался Роберт. В справках были фразы типа: «Полная шкала оценки Гарриет. 95 % ошибок по сравнению со средним показателем 40 %». Или о другом ребенке: «Показатели Джона отмечены индикаторами Бендер-Гештальт, у него склонность залезать на поля теста с рисунками». Или еще: «Олигофрения отмечена в карте № 3 теста Роршаха, и это объясняет трудности Нэнси в мотивировках».

Симоне это казалось полной абракадаброй, наподобие разговоров в книге «Алиса в стране чудес», и она не могла поверить, что детские болезни можно обнаружить тестами типа ДШУДУ (Детская шкала умственной деятельности Уэчлера, как объяснил Роберт). Симону угнетали хладнокровие, механистичность и бездушие всего этого процесса.

— Подумай, что было бы, если бы ты дал свой тест рисунков автору «Маленького принца», — сказала она Роберту. — Помнишь, что ты мне рассказывал о Сент-Экзюпери? Как он в шесть лет нарисовал удава, который проглотил слона, а взрослые решили, что он нарисовал шляпу. И когда он нарисовал слона внутри удава, то взрослые огорчились и сказали, что ему следует заняться географией. Какие жуткие результаты были бы у Антуана де Сент-Экзюпери, если бы ты протестировал его в детстве! Могу себе представить твои выводы.

— Можешь? — развеселился Роберт.

В конце справок были заключения психологов, и сейчас Симона процитировала отрывки из них:

— Поскольку двигательная координация Антуана и чувствительность к деталям нарушены, то появляются доказательства более сложных проблем, порождающих заторможенность. Антуана следует поощрять и переориентировать, чтобы уверенность в себе… В общем, ля-ля, бу-бу.

— Кажется, ты все знаешь, — рассмеялся Роберт.

— Я умею читать, если ты об этом. И все равно спрашиваю: а как быть с душой человека?

— А в чем дело?

— Как ты ее диагностируешь?