Читать интересную книгу Опасность - Лев Гурский

Коваленко, по-моему, пребывал в странной уверенности, будто Нагеля рано или поздно занесет в их городок. И вот тогда…

— А что может делать такой Нагель в Саратове? — не выдержав, полюбопытствовал я.

Вопрос мой поставил моего, коллегу со шрамом в тупик.

— Мало ли что… — отозвался он после мучительной паузы. — Мост здесь через Волгу стратегического назначения, химический комбинат… Главу администрации области мог бы попытаться грохнуть… или, допустим, председателя облсовета…

Последние слова были произнесены с оттенком некоей несбыточной надежды. Я припомнил все запросы депутата Безбородко и немедленно проникся симпатией к старшему лейтенанту Юрию Коваленко. Видно, представительная власть и в Саратове всех достала. М-да, гримасы юной демократии. Когда же она у нас повзрослеет, черт возьми? Сколько прошло, а она все малолеточка.

— Довожу до вашего сведения, — сказал я, мысленно собирая все свои знания о Нагеле, — что Карл Нагель, во-первых, предпочитает столицы европейских государств, не меньше. Ему что Саратов, что Москва — провинция. И, во-вторых, он не немец, как вы подумали, а швед.

Коваленко на заднем сиденье вновь покаянно кашлянул. Если он не возьмет со своих подчиненных страшную клятву помалкивать, старлеевский крик «Хенде хох!» наверняка войдет во все местные анекдоты про КГБ.

— Шведского языка я не знаю, — сдержанно сообщил Коваленко. — Немецкий знаю, чешский вот еще не забыл…

В то же самое автомобильное зеркало в салоне я разглядел, как при упоминании о чешском языке старлей непроизвольно прикоснулся пальцами к своему ужасному шраму. Тут до меня вдруг дошло, что фамилия Коваленко мне знакома. Как, наверное, знакома она всему нашему Управлению. Просто я не ожидал встретить этого человека в Саратове. Надо же!

— Приехали, — кротко произнес шофер «волги». — Это и есть гостиница «Братислава».

Мне показалось, что ехали мы к гостинице, расположенной на той же набережной, чересчур долго. Наверное, водитель организовал круг почета в мою честь. Ладно, не будем придираться.

Благодаря присутствию человека со шрамом моя прописка в «Братиславе» заняла всего-то пять минут. Я получил ключик от двухместного номера (на двухместности особенно настаивал напарничек Юлии), выяснил, что никто с фамилией Маковкин в этот номер пока не заселялся и искренне понадеялся на нелетную погоду. Пока я поднимался на лифте на пятый этаж, осматривал свой номер (неплохой, солнечный) и распаковывал свой «дипломат», троица коллег не сидела без дела. Она по моей просьбе отыскивала, через свою местную контору, адрес гражданки Селиверстовой. Поскольку я уже был так и так разоблачен здешними орлами, то пусть, по крайней мере, помогут — сэкономят мне время.

Когда я, умывшись и сменив рубашку, спустился в гостиничный холл, дело было сделано. Старлей Коваленко вручил мне бумажку с адресом — торжественно, прямо как легендарный Саратовский Калач.

— Это не очень далеко отсюда, на улице Чапаева, — пояснил он.

— Подбросите на место? — спросил я. — Чтобы, значит, мне здесь не плутать…

Добрый человек со шрамом тут же согласно закивал:

— Обязательно подбросим, капитан! И если что еще понадобится…

Он вытащил из кармана некое подобие визитки и протянул мне.

— Благодарю, — я принял визитку, а когда двое из трех моих бывших преследователей покинули гостиничный холл и старлей Коваленко собирался уже последовать за ними, я вежливо остановил его. Попридержал за рукав.

Коваленко тут же остановился и преданно взглянул на меня. Шрам его больше не казался мне ужасным, да и сходство с киномонстром куда-то пропало. Вот что значит предвзятость! Ну, конечно: если человек гонится за тобой с пистолетом, невольно подозреваешь в нем самое худшее. А когда он тебе помогает, ты сразу видишь в нем самое лучшее. Простейший тест из учебника психологии. В конце концов, шрам как шрам, очень мужественного вида. Опять-таки женщины в восторге.

— Простите, Юрий, — тактично спросил я, — так вы и есть тот самый Коваленко, которого посылали с «миссией в Прагу»?

Лицо у старлея моментально стало серым и скучным.

— Так точно, товарищ капитан, — отрапортовал он официальным безжизненным голосом. — Разжалован из майоров в старшие лейтенанты из-за срыва операции и переведен с понижением в Саратовское управление Министерства Безопасности Российской Федерации с испытательным двухгодичным…

— Да будет вам, Юрий, — прервал я этот унылый рапорт. — Я ведь не для анкеты спрашиваю, а так. И не стану я никому стучать насчет сегодняшнего. И на вашем испытательном сроке это не отразится…

Коваленко бросил на меня благодарный, хотя и несколько недоверчивый взгляд.

— Замнем сегодняшний эпизод, — подтвердил я. — Для ясности. И, кстати, лично я считаю, что там, в Праге, в 91-м, виноваты были не вы, а тот, кто вас послал…

— Старый пенек, — опустив глаза, пробормотал бывший майор, а ныне старлей. — Он теперь персональный пенсионер. Мемуары, сука, пописывает. Мол, с юных лет боролся с КГБ внутри КГБ. А когда посылал нас в Чехословакию с этой гребаной «миссией», так соловьем заливался про интернациональный долг и все такое… Придавил бы гада, да руки марать неохота.

Я посмотрел на его руки. Кажется, мне очень повезло, что я не оказался международным террористом Нагелем. Иначе мне бы, пожалуй, несдобровать.

— Все обойдется, — сказал я универсальную утешительную фразу. Когда нечего сказать, а молчать неловко, она лучше всего подходит.

— Спасибо еще вашему генералу Голубеву, — добавил бывший майор, не поднимая глаз. — Всего только понизил в звании. А собирались вообще вытурить из органов. Куда бы я пошел с такой-то рожей? Ну, в охрану. Склады сторожить…

— Это, значит, вас там зацепило? — бестактно брякнул я, тут же обозвав себя мысленно сволочью. Утешил, называется. Наступить на больную мозоль — вот как это называется. Проклятая любознательность! Когда-нибудь она меня сведет в могилу. Вдобавок ко всему я и так почти был уверен, что шрам — подарочек из Праги. Вид шрама вблизи не оставлял у меня сомнений. Чешской, явно чешской была та граната.

Коваленко поднял глаза. И в них я неожиданно обнаружил вовсе не обиду на мое хамское любопытство, а глубокую задумчивость.

— А знаете, капитан, я не жалею, что так вышло, — медленно проговорил он. — Нет, звания, понятно, жалко, да и физиономия моя теперь… Но кое-чему эта чертова «миссия» меня научила. Например, сначала думать, а только потом стрелять в человека… Как-то прежде у меня получалось наоборот.

Я невольно прокрутил в памяти весь эпизод своей недружественной встречи с Коваленко и его парнями и признал про себя, что чехословацкий его опыт спас и меня. Чуть-чуть азарта — и мы бы покрошили друг друга в этом дворике. Так что спасибо родине Швейка, вразумила.

Вдвоем мы покинули гостиничный холл и двинулись в направлении автомобиля, который гостеприимно распахнул дверцы, ожидая нас. Оба оперативника и шофер уже были на месте.

— И как вам Саратов? — спросил я у Юрия по дороге к «волге».

— Приятный городок, — рассеянно проговорил он. — Спокойный. Только вот монументы эти дурацкие до сих пор раздражают…

Он очень похоже изобразил Ленина с простреленным запястьем, и я немедленно и окончательно простил старшему лейтенанту Коваленко трагикомедию со слежкой и погоней.

Дом на улице Чапаева оказался обшарпанным двухэтажным особнячком — одним из тех, что делают провинцию провинцией. В центре Москвы таких домиков уже почти не осталось. Если не считать, разумеется, развалюху старика Бредихина. Да и та, скорее всего, в ближайшее время отправится на слом.

— Вас подождать? — предупредительно спросил Коваленко.

Я отрицательно помотал головой:

— Спасибо, дальше я сам.

— Тогда всего доброго! — не стал навязываться тактичный Коваленко. — Но если что — немедленно звоните. Мы все время на связи.

— Угу, — сказал я, надеясь, что помощь славных оперативников мне тут не понадобится. В конце концов, ищу я старичка-физика, а не пресловутого международного террориста.

Я уже вылез из машины, уже намеревался захлопнуть бежевую дверцу — и тут мне в голову пришел, наконец, самый естественный вопрос, который в суматохе я все забывал задать моим саратовским коллегам.

— Минутку, Юрий, — осведомился я, придерживая дверь. — Но почему же вы решили, что Нагель — именно я?

— То есть как? — опешил Коваленко. — Мы ведь получили утром телефонограмму из Москвы…

— Какую еще телефонограмму?

Коваленко пожал плечами.

— Да самую простую. Нас ставили в известность, что международный террорист Нагель может прибыть в Саратов таким-то поездом таким-то вагоном. Даже место было примерно указано… Вот мы и не сомневались, что он — это вы…