— Ты со мной, — бормочу я, откидывая дикие кудри с ее лица. Я притягиваю ее ближе к груди и крепко обнимаю, пока Большой Рикки едет к аэродрому.
Переведя ее в более удобное положение, я стягиваю ремешок сумочки через ее голову и бросаю ее на сиденье.
Поднеся руку к ее бледному лицу, я нежно провожу пальцами по ее щеке.
— Ты в безопасности, — шепчу я.
Склонившись над женой, я прижимаюсь ртом к ее лбу. Я закрываю глаза и благодарю все святое за то, что она снова в безопасности в моих объятиях.
Я больше никогда не оставлю ее одну. Либо Тайни, либо Большой Рикки, либо я сам всегда буду рядом с ней.
Когда внедорожник останавливается возле частного самолета, я жду, пока Большой Рикки откроет дверь, и вылезаю из машины с Витторией на руках.
Он бросает на нее обеспокоенный взгляд. — Господи, босс.
— Давай отвезем ее домой, — бормочу я.
Мы садимся в самолет, и мне плевать на правила, я отказываюсь отпускать жену, чтобы пристегнуть ремень безопасности. Сев, я прижимаю ее к себе.
Обратный перелет в Нью-Йорк занял не много времени, но к тому времени, как я несу Витторию в наш дом, я чертовски вымотан.
— Вызови врача, — приказываю я Большому Рикки.
Я ожидал, что Виттория придет в себя еще в самолете, но она все еще в отключке, и это меня чертовски беспокоит.
— Уже в процессе, — говорит он, когда я оставляю его в гостиной.
Я несу Витторию в нашу спальню и осторожно укладываю ее на кровать.
Сняв с нее туфли, я отбрасываю их в сторону.
— Доктор уже в пути, — сообщает мне Большой Рикки.
— Хорошо. Закрой дверь и жди его внизу.
Услышав, как закрывается дверь спальни, я направляюсь в гардеробную и снимаю с вешалки одну из своих рубашек. Возвращаюсь к бессознательному телу Виттории и, присев рядом с ней, осторожно снимаю с нее платье и нижнее белье.
Я чертовски рад, что не вижу на ее теле никаких синяков.
Как только она оказывается в моей рубашке, я иду в ванную, чтобы намочить полотенце. Я смотрю на свое отражение в зеркале, и, клянусь, мне кажется, что я постарел на десять лет из-за беспокойства о безопасности Виттории.
Вернувшись в спальню, я сажусь рядом с ней и нежно вытираю ее руки, ноги и ступни.
Мой первый инстинкт - позаботиться о ней, но, зная, что больше я ничего не могу сделать, я чувствую себя чертовски расстроенным. Я натягиваю на нее одеяло, а затем беру ее слабую руку, держа ее в своих.
Я прижимаюсь губами к ее пальцам. — Проснись, детка. — Я тяжело вздыхаю. — Пожалуйста, проснись.
Теперь, когда Виттория вернулась ко мне, мои мысли устремляются в темный туннель, и я думаю обо всем, что могло пойти не так.
Дядя Маурицио мог убить ее.
Ее мог схватить любой из моих врагов, пока она бежала.
Я мог опоздать, и эта чертова машина могла сбить ее.
Я мог потерять Витторию.
Я отпускаю ее руку и, схватив за плечи, притягиваю к себе. Ощущение того, как она слабеет, разрывает мою душу до неузнаваемости.
— Господи, детка, — стону я. — Открой свои прекрасные глазки.
В дверь стучат, и я снова укладываю ее на кровать. Я убеждаюсь, что она укрыта, прежде чем встать.
— Войдите.
Большой Рикки открывает дверь, и в комнату входит доктор Барнс. Этот человек числится у меня в штате на случай, если кому-то из моих людей понадобится медицинская помощь или извлечение пуль.
— Добрый день, мистер Риццо. Чем могу быть полезен?
Я жестом показываю на Витторию. — Моя жена потеряла сознание три часа назад и до сих пор не пришла в себя.
Он подходит ближе и, открыв свою медицинскую сумку, достает стетоскоп. — Были ли у мисс Риццо какие-либо признаки болезни до того, как она потеряла сознание?
— Она пережила кое-то травматическое, — отвечаю я неопределенно.
— Никаких травм? — спрашивает он, прислушиваясь к ее дыханию и сердцебиению.
— Нет.
— Она беременна?
Я перевожу взгляд на Витторию и отвечаю: — Не знаю. Хотя есть вероятность.
Я наблюдаю, как доктор Барнс измеряет ее давление, а когда он заканчивает осмотр, то смотрит на меня. — У нее немного пониженное давление. Думаю, она измучена и нуждается в отдыхе. — Он снова смотрит на Витторию. — Я поставлю капельницу, чтобы восполнить количество жидкости в организме.
Я смотрю на Витторию и спрашиваю: — Ее кровяное давление немного понижено?
Он кивает, поднимаясь на ноги. — Ей просто нужен отдых и покой, но я проверю ее еще раз. Дайте мне знать, если ее состояние изменится. — Он смотрит мне в глаза. — Вы сказали, что она пережила травму, поэтому я бы рекомендовал ей поговорить с психологом.
— Об этом я побеспокоюсь, когда она придет в себя. — Я вздохнул. — Как долго она будет находиться под капельницей?
— Пакет с физраствором опустеет через сорок пять минут, и тогда вы сможете вынуть иглу. — Он посмотрел на меня и Большого Рикки. — Вы уже делали это раньше, верно?
Мы оба киваем. Мы уже несколько раз сталкивались с тем, что кто-то из парней находился под капельницей.
Мы смотрим, как доктор Барнс ставит капельницу, и я ненавижу, когда игла прокалывает ее кожу. Он жестом показывает Большому Рикки, чтобы тот держал пакет над Витторией.
— Спасибо, док. — Я киваю, глядя на Большого Рикки. — Заплати доктору Барнсу и проводи его. — Я забираю у него пакет с капельницей и сажусь рядом с Витторией.
Доктор Барнс наклоняет голову, прежде чем выйти из спальни вместе с Большим Рикки.
Мой телефон начинает вибрировать, и я быстро достаю устройство из кармана. Увидев на экране имя Дамиано, я отвечаю: — Привет, я нашел Витторию.
— Хорошо. Когда вернешься?
— Я уже дома, — сообщаю я ему.
— Мы приедем.
Прежде чем я успеваю сказать ему, чтобы он не беспокоился, он вешает трубку.
Выпустив усталый вздох, я наклоняюсь над женой и прижимаюсь к ее губам в поцелуе, не забывая при этом держать над ней капельницу, как показывал доктор Барнс.
Просыпайся, детка. Моя душа не успокоится, пока я снова не увижу твою прекрасную улыбку.
Мой взгляд скользит по каждому сантиметру ее лица, и острая боль пронзает мое сердце, когда я думаю, как близко я был к тому, чтобы потерять ее.
Я больше никогда не оставлю тебя одну.
— Могу я тебе чему-нибудь помочь? — неожиданно спрашивает Большой Рикки, его тон напряжен от беспокойства.
Я встаю и качаю головой. — Мне нужно, чтобы ты посидел с Витторией. Дамиано и остальные уже в пути. — Я снова смотрю на Витторию и говорю: — Позвони мне, как только она проснется.
— Хорошо. — Он берет у меня пакет с физраствором, и, остановившись рядом с ним, я кладу руку ему на плечо и встречаюсь с ним взглядом. — Спасибо.
Этот человек - один из самых важных в моей жизни, и я никогда не смогу отплатить ему за все, что он для меня сделал.
Он кивает, пробормотав: — Для тебя все, что угодно.
Выйдя из спальни, я снимаю с себя куртку и спускаюсь по лестнице.
Из-за всего, что произошло за последние два дня, я чувствую себя ужасно и раздраженным до чертиков.
Я бросаю куртку на спинку дивана и не успеваю сесть, как слышу звук открывающейся входной двери.
Дамиано, Ренцо, Франко и Дарио вбегают в гостиную, и я улучаю момент, чтобы пожать им руки. Дарио - единственный ублюдок, который обнимает меня. Главному наплевать на личное пространство.
— Что, блять, случилось? — спрашивает Дамиано.
Франко подходит к боковому столику и наполняет пять тумблеров виски. — Каждый угощается сам. Я не официант.
Мы все берем по стакану, и я быстро пригубляю обжигающую жидкость, а затем наливаю еще.
Я переглядываюсь с друзьями, потом качаю головой. — Я еще не знаю всей истории. — Я иду к дивану и опускаюсь на него. — Господи.
Они все усаживаются, их глаза задерживаются на моем лице.
Пожав плечами, я снова качаю головой. — Когда мы приехали на Сицилию, все было хорошо. Мои дядя и тетя были рады нас видеть. Я оставил Витторию с ними, чтобы поехать на встречу, но не успел я добраться до Сангриоти, как мне позвонила тетя и устроила истерику. — Я делаю глоток алкоголя, прежде чем продолжить, — Она сказала, что Виттория пыталась убежать, а когда ее заперли в комнате, она столкнула дядю Маурицио через балкон.