Влюбленные впервые остались одни, и дождь беспокоил их меньше всего. Более всего юная дева беспокоилась о том, чтобы ее неловкость и неопытность не стали преградой. Ему же было довольно одной ее улыбки, ибо он желал ее и знал, что она горит не меньшей страстью.
Тишина и шум дождя за окном сделали свое дело – сейчас во всем мире остались только они. Они принадлежали друг другу, и одно лишь предвкушение соединяло их неразрывно.
«Она самая прекрасная, самая желанная, самая удивительная на свете девушка! – подумал он, любуясь ее сильным телом, лишь угадывающимся под хиджабом. – Как бы я хотел, чтобы она позволила мне поцеловать себя… О Аллах милосердный, я мечтаю о ней, но боюсь спугнуть ее, будто дикую серну! Как же мне быть?»
И в этот момент она, должно быть, почувствовав его горящий взгляд, отложила яблоко и каким-то новым, оценивающим, невероятно страстным взглядом окинула юношу, стоящего у окна. Он понял, что дальше откладывать просто глупо, подошел к ней и склонился к ее устам, запечатлев первый, горящий и страстный поцелуй.
Едва слышный вздох вырвался из груди девушки, но губы уже искали новых поцелуев. Из пугливого зверька она в единый миг превратилась в страстную, жаждущую любви женщину.
– Я так долго ждала тебя, мой любимый, мой единственный, мой…
Но более она не смогла сказать ни единого слова – он наконец смог поверить своему счастью и наслаждался теперь необыкновенными поцелуями – первыми, но жаждущими, страстными, но невинными, обещающими и дарящими наслаждение.
Вскоре юноша почувствовал, что не в силах более оставаться одетым, что удобный кафтан грозит превратиться в путы. Не в силах более удерживаться и лишь едва касаться ее прекрасного тела через несколько слоев одежды, он, осмелев, обнял плечи девушки и прижал ее к себе так, словно более не собирался разжимать этих объятий никогда.
– Я… Я хочу… хочу насладиться тобой, мой прекрасный, мой желанный… – едва слышно проговорила девушка. Проговорила и сама удивилась тому, что смогла произнести эти слова вслух.
– Я мечтаю о тебе, моя греза…
(«Но отчего он не зовет меня по имени? Кто я?») Однако вопрос этот промелькнул в самом дальнем уголке разума. Ибо юное тело рядом заставляло думать совсем об иных материях.
– Я твоя… Я твоя… – проговорила она, чувствуя, как ее возлюбленный осторожно снимает булавки с ее хиджаба, освобождая волосы.
Прикосновение же этих прекрасных кос стало для юноши настоящим ударом, подобным удару молнии. Ибо, только почувствовав их шелковистую тяжесть, убедился он, что это вовсе не сон, что самая желанная девушка в мире принадлежит ему не в грезах, а наяву.
Он взглянул в лицо возлюбленной и не мог не задохнуться от счастья. Но мудрый внутренний голос, о какое счастье, что он менее подвержен страстям, прошептал: «Не торопись, не торопи ее. Дай ей чуть привыкнуть к себе… Помни, сегодня ваша первая встреча. И если ты хочешь, чтобы была вторая и третья…»
– О прекраснейшая… великолепная! Остановись на миг… Не торопись…
– Я вся твоя, мой любимый… Говори, что мне делать, – я стану твоей ученицей.
– Да будет так. Тогда позволь мне снять с тебя одеяние… И позволь мне избавиться от своего платья…
Девушка закрыла глаза, позволив ему снять с нее кафтан. Но стоило ему лишь коснуться ее нежной шеи, как глаза ее раскрылись. Юноша почувствовал головокружение и постарался найти успокоение в самых обыденных деяниях. Он сбросил кафтан и рубаху, сел и наклонился, чтобы снять башмаки.
И тут произошло истинное чудо – из статуи его желанная превратилась в живую женщину. Она поспешила к нему и склонилась над его ногами, чтобы помочь. Ощутив на своей голове прикосновение его руки, она вздрогнула.
– Моя греза, что ты делаешь?
Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. О, эти глаза – они горели черным пламенем страсти. Она чувствовала прикосновение этого взгляда всякий раз, когда появлялась на улице, ощущала, что он не просто замечает каждое ее появление, что он только и ждет мига, подобного сегодняшней грозе, позволившей наконец им побыть вместе.
Он долго и пристально смотрел в ее прекрасные, желанные глаза. Потом его губы слегка коснулись ее губ, распространяя по всему ее телу легкий трепет. Она в смущении опустила глаза и вдруг заметила, что ее возлюбленный почти обнажен – лишь легкие шальвары из шелка еще скрывали его ноги. Девушка, будто зачарованная, рассматривала его тело, тихонько пальцами прикасаясь к волоскам на груди, сильным загорелым плечам, длинным чуть узловатым пальцам… Он некоторое время наблюдал за ней, и ему стало весело. Он встал и привлек ее к себе. Его руки потянулись к сложному узлу, который был завязан на ее вышитом кушаке.
Несколько минут он возился с ним, но разгадка тайны этого узла ускользала от него. Он прошептал:
– Кто же, о Аллах, завязал этот узел?
Девушка рассмеялась.
– Я, мой прекрасный.
– Коварная… Ах, вот как!
Он потянул широкую ленту и снял ее. Теперь шелковая рубаха повисла свободно. Он снял ее через голову девушки и бросил на огромный сундук в дальнем углу. Миг – и туда же отправились его шальвары – прежде, чем девушка заметила, как он их снял. Она стояла, ошеломленная, а он опустился на колени и аккуратно снял ее башмачки с серебряными пряжками. И вновь девушка закрыла глаза, ибо юноша осторожно лишил ее последней защиты – тончайших шелковых шальвар.
Потом встал и осторожно развязал ленты, скреплявшие ее длинные косы. Черные и длинные, словно волшебные змеи, они упали почти на пол – чуть распушившиеся кончики закачались под коленями. Когда же он погрузил пальцы в их нежное тепло, то поразился, сколь похожи волосы ее любимой на шелк, драгоценный и живой.
Он снова повернул ее лицом к себе и стоял, созерцая ее обнаженную красоту. Его уверенные действия удивили ее.
Она была потрясена, обнаружив, что стоит обнаженная перед мужчиной. Несколько долгих минут девушка оставалась неподвижной под его изучающим взглядом. Она не имела ни малейшего понятия о том, чего он ждал от нее – если он, конечно, вообще ждал чего-нибудь, кроме покорности.
– Чего ты хочешь от меня, мой господин? – немного испуганно прошептала она.
Выведенный из своего мечтательного состояния, юноша понял, как неловко она себя чувствует. Он нежно привлек ее к себе и обнял.
– Прекраснейшая! – произнес он с нежностью, но его голос показался ей необычайно хриплым. – За свою жизнь я повидал немало красивых женщин, но никогда еще не встречал столь совершенной, столь безупречной красы, моя светлая греза!
– Значит, ты хочешь меня?
– Хочу тебя?! – произнес он, задыхаясь. – Да я мечтаю о тебе с того самого мига, как увидел тебя, моя маленькая колдунья!