себя…
Он оказался тяжелым, неподъемным. Пока перевернула его, пока пыталась вытащить, платье промокло до нитки. А я убедилась, что франт действительно тонул… Или уже утонул…
Не зная, что делать, я закричала:
— Кто-нибудь! Помогите!
И тут, как из потревоженного улья, стали появляться люди…
Распорядительница, ее помощницы, претендентки, какие-то незнакомые мужчины…
Увидев меня, стоящей в воде, они возмущенно загудели, раздались злорадные смешки…
Лишь один мужчина в строгом темном костюме подошел ближе, заглянул в фонтан и, увидев франта, скривил лицо в странной усмешке.
— Варто, — процедил он презрительно сквозь зубы. А потом тело франта стало подниматься в воздухе. Через мгновение он лежал на траве. Бледный и жалкий. К нему кинулась одна из помощниц распорядительницы.
— Варторен! Варторен! — закричала она, схватив за руку франта.
Высокородная лиера Веримея подошла ко мне и, грозно нахмурив красивые брови, отчеканила, как будто обращалась к преступнице:
— Вы опорочили себя!
— Тем, что спасла человека, упавшего в воду? Нужно было пройти мимо и дать ему утонуть?
— Уверяю, поступи вы так, кое-кто бы только возликовал, — раздался за спиной мужской басовитый голос. — Одним разгильдяем стало бы меньше.
— Вы все завидуете Варторену! — сквозь слезы отозвалась помощница Веримеи, которую, кажется, звали Терлия. — И это все она! — Ткнула в меня пальцем. — Она виновата! Негодяйка, как ты заманила его сюда? Что ты ему наговорила? Чем угрожала брату, что он пошёл за такой, как ты?
Только сейчас я уловила некоторое, очень даже отчетливое сходство в их чертах…
О, Светлая! Куда же теперь я угодила!
— Помылся Варто хорошенько. На мужчину стал почти похож, — отозвался еще один мужской голос за спиной. В отличие от лиер, незнакомцев в темных одеждах ситуация забавляла, и за франта они не переживали.
— Варторен! Братик! — продолжала завывать Терлия, пока радостно, с облегчением не воскликнула, — ивой, живой!
— Вы опозорили себя! — вновь накинулась на меня распорядительница отбора. — Только посмотрите на свой вид! Вы… вы отвратительны! Вы… грубы! Вы приносите неприятности. Такая претендентка, как вы, не должна приближаться к королевской семье! Вокруг вас бесконечные дрязги, ссоры, несчастные случаи!
— Я защищала свою честь, — ответила я. Вышло спокойно и четко, хотя меня потряхивало от волнения и стыда. Люди смотрели на меня, не отпуская переодеться, а претендентки ликовали, радуясь моей неудаче.
— На отбор были приглашены только самые достойнейшие, воспитанные, приличные девушки. Ничего этого в вас нет! Покиньте отбор!
После последней реплики Веримеи в толпе воцарилась тишина. Понятно, что придворные не привыкли к столь категоричным заявлениям. И от кого? Я, конечно, всего не знаю и знать не могу, но даже мне понятно, что такие решения зависят не от распорядительницы, будь она хоть бесконечно уважаема.
-– Если меня пригласили, значит, посчитали достойной. И не вам решать. Вы всего лишь распорядительница отбора, а не король и, тем более, не принц, ради которого этот отбор организован. — Оставив за собой последнее слово, я в полной тишине, под колючими взглядами претенденток развернулись и зашагала по дорожке.
Мне было так плохо, что каждый шаг давался с трудом.
Я старалась, была осторожной, но на меня навалилось столько бед, что врагу не пожелаешь. И ведь совершенно понятно, что моей вины нет никакой, однако меня обвинили в непристойном поведении.
Больше не осталось сил. Эти испытания мне не по плечу. Простите, родные, но, похоже, я не справилась.
Я шла почти вслепую из-за слез, застилавших глаза. Свернула с дорожки и… натолкнулась на мужчину.
Пытаясь проморгаться, сообразить, что еще обрушилось на меня в этот раз, я подняла глаза вверх вдоль ряда металлических пуговиц на темном сюртуке и ахнула. Передо мной стоял Шатильен, статный, красивый. Солнце сияло на его в голосах, собранных в хвост, а я не могла поверить, что это правда он.
— Вы? — изумилась и так растерялась, что застыла с приоткрытым ртом. А потом радость встречи сменилась стыдом. Неужели он тоже видел то, что произошло у фонтана? Какой стыд.
— Знаете, — я сглотнула, пытаясь справиться с бушевавшими эмоциями. — Вы были правы. Во всем правы.
— И все же ты пожелала приехать, — вопреки разговору, маг говорил мягко, по-доброму, как будто жалел меня.
— Мне очень надо было приехать. Не из-за отбора… — я закусила губу и опустила голову, изо всех сил стараясь сдержаться и не разрыдаться. Но слезы уже текли по щекам.
Неожиданное прикосновение платка к лицу, с таким знакомым ароматом, от которого екнуло сердце, стало для меня ударом молнии. Прежде я бы смутилась, однако сейчас только и смогла, что ответить:
— Благодарю!
— Ника, не надо печалиться, — вздохнул Шатильен, продолжая вытирать мои щеки, как ребенку. — Валторен — омерзительный тип. Все это знают. Просто ты во дворце удивила придворных своей смелостью.
— Безрассудностью? — улыбнулась я вопреки грусти. Шатильену мне хотелось улыбаться.
— Где ты остановилась?
Рассказывать мужчине про свою комнату, где бы то ни было, а особенно на отборе, неприлично, но мне уже нечего терять.
— Вон там, под крышей, — указала пальцем. И увидела, как взметнулись удивленно брови Шатильена.
— Там удобно, — заверила его, задирая нос, наверно, покрасневший из-за слез. — Извините, мне надо спешить, чтобы собраться и покинуть резиденцию, иначе мне помогут, вышвырнув вещи.
Я хотела скорее уйти, но Шатильен остановил меня, взяв за руку.
— Ника… — Он чуть сильнее сжал мои пальцы. — Я во дворце недавно и занимаю незаметный пост, но слышал, что Веримея отходчива.
Если он хотел утешить меня, то зря старается. Я знала, что моё участие закончилось.
— Возможно, — кивнула. — Но не для меня. Такие, как я, ей не по душе!
Я вырвала руку и зашагала быстрее.
Отчаянно хотелось обернуться, взглянуть на мага ещё раз. Спиной чувствовала, что он стоит и смотрит мне вслед.
А когда я с горечью осознала, что этот знакомый до боли подбородок, упрямо поджатые губы, задорные лучистые и такие родные глаза Шатильена больше никогда не увижу, сердце ёкнуло, и слёзы снова потекли по щекам.
Глава 22
Я торопливо складывала вещи, с горечью допуская: троица помощниц лиеры Веримеи снова перетрясут мои вещи, шумно обвиняя меня в том, что, уезжая, я прихватила чужие вещи.
Упаси Светлая. Я никогда не брала чужого, но если они захотят