вышивкой. Она занимала место рядом с самыми почетными и пока еще пустующими местами, однако считала себя влиятельной особой, которой позволено издеваться над другими.
Её соседка, яркая черноволосая девушка с прозрачно-голубыми глазами, в кремовом платье с очень дорогим нежным кружевом, надменно усмехнулась и поддержала подружку:
— Кошмар и неуважение! Я отказываюсь есть за одним столом с животным!
Все обернулись в мою сторону, ожидая от меня слёз.
— Думаю, она держит его под юбкой? — вставила свои «пять медяшек» кудрявая блондинка, с сочными губами, в платье, подчёркивающим или скорее открывающим выдающуюся грудь. — Вы заметили, каким колом она у этой "невесты" топорщится?
— Она это платье с утра не снимая носит…
— А до этого его, не снимая, носило несколько поколений предков,– добил голос девушки, начавшей это представление.
Это неправда! Но оправдываться, только подливать масла в огонь.
У меня закружилась голова, и я перестала следить взглядом за "шутницами", которых становилось все больше и больше. Казалось, участницы решили напасть на меня разом.
У меня не получалось дышать, думать, действовать. Я чувствовала, как душа заметалась, как больно закололо сердце. А меня продолжали высмеивать, позорить.
Ох, стыд какой!
Как выйти из унизительной ситуации, в которую меня загнали заносчивые стервы?
Краем сознания зацепилась за торжествующий взгляд склочной соседки, любопытные и азартные взгляды большинства девушек. Они довольны, что измываются не над ними. И только на спокойном лице Мэллу не было насмешки и радости.
Её маленькая поддержка помогла мне воспрянуть. Я неожиданно вспомнила строки из древнего трактата, который часто зачитывала бабуля.
Набрала в грудь воздуха и, молясь Светлой, чтобы голос не дрогнул, процитировала:
— Царят на свете три особы,
Зовут их: Зависть, Ревность, Злоба.
Чернь служит им, питая низость,
А благородным претит с ними близость.
В трапезной стихли смешки, перешептывания, а потом я услышала аплодисменты…
— А вот всем пример, что выдержка, смелость и образованность — важнейшие достоинства претендентки, к которым все остальные достоинства являются лишь дополнением, — произнес холодный надменный голос, и рядом со мной встала высокородная лиера.
Смотрелась она не просто богато — роскошно. Перед ней затрепетали даже дерзкие претендентки, которые только что не боялись никого.
— Для тех, кто еще со мной не знаком, представлюсь, — высокородная лиера сделала паузу, обведя зал глазами. — Я Веримея Фландрен вир Арне Саварская. Управительница королевского отбора. А это… — Она элегантно указала на троицу, уже хорошо знакомую мне. — Мои помощницы: лиера Саверина, лиера Агерия, лиера Терлия.
Управительница отбора поддержала меня, но по её лицу чувствовалось, что она коварная светская львица, и каждое её слово имеет двойной смысл. В данном случае, замечание направленно на помощниц, тех, что встретили меня весьма необычно, порывшись в личных вещах. И это разозлило троицу. Они позеленели от ярости, однако не посмели пискнуть против лиеры Веримеи.
Но вряд ли они будут ненавидеть меня еще больше, чем с первой встречи. Увы, прав был Шатильен, когда предупреждал, что королевский двор — настоящая арена, где знатнейший изгаляется над теми, кто ниже по рангу.
В присутствии высокородной лиеры Веримеи участницы отбора мигом присмирели, скромно потупили глаза. И дальше трапеза сменилась неторопливой беседой, необычайно приличной, будто только что меня не пытались растерзать нападками.
Я успокоилась, взяла себя в руки и пообещала себе, что не позволю над собой издеваться.
После завтрака я решила, что спрятаться в своей комнате — это значит показать слабость, поэтому заставила себя эмоционально отрешиться от неприятностей, что произошли ранее, и направилась в Малый сад.
Прогуливаясь по дорожкам, я наслаждалась тишиной, успокаивающим шёпотом листвы, пением птиц… Это было самым приятным местом во дворце, где люди мне нравились все меньше.
На небе безмятежно плыли кудрявые облака. Я застыла, наблюдая за ними. Но поблизости раздались голоса, и я быстренько свернула с аллеи.
На перепутье декоративных тропинок заметила в небе облако, похожее на птицу. Бабуля рассказывала, что по поверьям, это родные смотрят на нас.
Увы, из близких у меня остался только Венечка.
Я закусила губу, изо всех сил пытаясь воскресить перед глазами лица дорогих мне людей, и не заметила, что вокруг стало слишком тихо, запахло магией… Лишь когда на голову вылился поток ледяной воды, вымочив меня как гусыню, а в кустах раздались смешки, я поняла, что угодила в ловушку заносчивых пакостниц.
Я застыла, не зная, что делать.
Бежать по всему дворцу в мокром платье? Это кошмар! Прятаться? Я не буду отступать!
Меня затрясло, от озноба и холодной мокрой одежды, прилипшей к телу и неприятно холодившей кожу. Зубы застучали, однако злость разбудила упрямство.
Я. Не. Сдамся! И не стану легкой добычей!
Пусть меня облили, а я высушусь! Надо только найти укромное местечко...
Я заозиралась по сторонам.
Взглядом отыскала укромный уголок с изумрудной изгородью и хотела нырнуть в спасительную тень, но… Путь мне преградила мужская фигура в полосатом сюртуке и таких же брюках.
— О, голу-убка! Прекра-аснейший цветок мое-ей ду-уши-и…
Франт, разодетый ярко, как попугай, с похожими на птичьи чертами лица, приблизился ко мне. Ступал он мягко, почти как девушка, а вот его взгляд был жадным, приценивающимся.
— Серогла-ая ла-ань невероя-ятной красоты-ы… — бесцеремонный тип чрезмерно растягивал слова, и мне захотелось стукнуть его, чтобы он замолчал и перестал нести глупости. Попыталась ускользнуть, но он преградил путь, продолжая гундосить: — Ах, кто тут у нас так-ая боги-иня?
При этом тип нелепо тянул ко мне свои руки, шевеля тонкими пальцами, унизанными толстыми, громоздкими перстнями.
— Све-ет та-акой красоты-а не видывал пре-ежде…
Его глаза, не мигая, глазели на мой мокрый лиф…
— А за-апах…– Тип шумно втянул носом воздух почти у моего лица.— М-м-м, я-ягодка!
Я боялась нажить ещё одного влиятельного врага, однако мужчина был таким неприятным, что я больше не могла сдерживаться.
— Похоже, вы очень голодны! — прорычала ему в ухо. — Советую пройти туда, где можно получить нормальную еду! — Поднырнула под руку франта и сбежала.
— Куда-а же ты, небе-есное созда-ание? Не спеши-и! Я подарю-ю рай, в котором тебе са-амое место! — Увязался за мной прилипчивый тип.
Я ускорила шаг, но он на своих длинных ногах быстро догнал меня.
Услышав за спиной шаги, я, не оглядываясь, махнула рукой, чтобы франт, наконец, отстал.
Клянусь, я не хотела ему напакостить, просто мечтала избавиться от надоедливого прилипалы, но вода, что продолжала стекать с меня, как с прохудившегося чайника, сорвалась с ладони…
Совсем немного, гораздо