Глава 11
ЧТО ПРИНЕС ФАШИЗМ НАРОДАМ ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ
«План Барбаросса»
Мы находимся в Европе за несколько дней до начала варварской агрессивной войны против Советского Союза. По всей территории германской империи и оккупированных стран идут широкие передвижения войск, к тому же не в восточном направлении, а замысловатым образом, по кругу. Особенно сильно заметно передвижение войск на Атлантическом побережье, на территории, протянувшейся от Норвегии до Южной Франции. Германский генеральный штаб старается создать видимость того, будто он готовится к высадке на английском берегу. Весь этот широкий, сбивающий с толку маневр направлен на то, чтобы отвлечь внимание от фактической оперативной цели.
22 июня в 3 часа 30 минут адская машина заработала. Гитлер попытался убедить немецкий народ и мир в том, что Советский Союз сам готовился к нападению. Нацистские главари рассчитывали, что правда никогда не дойдет до немецкого народа. Как во многом другом, они ошиблись и в этом.
Лишь несколько недель продолжается агрессивная война фашистов, когда Гитлер в доверенном кругу заявляет: «Эту войну Россия уже практически проиграла». Однако Советский Союз, несмотря на все ожидания Гитлера, не разваливается, поэтому Гитлер прибегает ко все более жестоким средствам. Через несколько месяцев после начала боевых операций он посылает в войска секретную директиву, озаглавленную: «О применении военного права на территории Барбаросса».[15]
«Преступные действия гражданских лиц противника, — гласит секретная директива, — до особого распоряжения подлежат изъятию из сферы действия военных судов. Этих лиц, точно так же как партизан и стреляющих из-за угла, боевые части должны беспощадно уничтожать на местности или при побеге. Там, где этих мер не принимали или их осуществление не было возможным, надо собрать подозревающихся в действиях лиц, привести их к офицеру, который решит, подлежат ли они расстрелу. По отношению к таким населенным пунктам, в которых на наши части происходит нападение из-за угла, нужно применять коллективное привлечение к ответственности».
Через три месяца после начала войны, 16 сентября 1941 г., командующий Кейтель рассылает дополнительное предписание армии об исполнении вышеупомянутых мер. «В каждом выступлении против немецкой оккупационной власти, какие бы ни были внешние обстоятельства, нужно искать коммунистическую инициативу, — пишет он. — Чтобы задушить такие происки в зародыше, нужно применять самые энергичные средства уже при первом выступлении. Нужно считать установленным, что в этой стране человеческая жизнь ничего не стоит и устрашающего действия можно добиться лишь необыкновенно жестокими средствами. В соответствии с этим за жизнь одного немецкого солдата можно считать соответствующим наказанием смертную казнь 50 — 100 коммунистов».
Из месяца в месяц в боевые подразделения прибывает все больше и больше таких секретных предписаний — настоящий поток инструкций. Однако особенно достоин внимания боевой приказ фельдмаршала Вальтера фон Реихенау от 10 октября 1941 г., адресованный армии, впоследствии уничтоженной под Сталинградом. «В поведении наших частей по от-. ношению к большевистскому строю еще много неясных представлений, — пишет Рейхенау. — Основной целью нашего похода против жидовско-большевистского строя является полный разгром средств власти этой системы и искоренение азиатского влияния из круга европейской культуры. Поэтому наши части, ведущие борьбу на восточном пространстве, являются не только солдатами, выполняющими правила военной науки, но и беспощадными бойцами народной идеи. Поэтому солдаты должны встречать с пониманием наказание этой расы низшего порядка».
Кого нужно казнить
В этой атмосфере рождается пресловутый «Военный приказ о комиссарах», который отдает один из оперативных офицеров ставки Гитлера, генерал Вальтер Варлимонт. В соответствии с ним «носителей политической власти, комиссаров, политических офицеров частей нельзя брать в плен, а необходимо расстреливать на месте, самое позднее в пересыльных лагерях. Перевозка их в тыл запрещена».
Этот совершенно открытый, незамаскированный приказ об убийствах слово в слово выполняют на всех участках фронта. Как происходит выполнение этого приказа, мы знаем от такого значительного лица, как генерал Эрвин Лахузен, заместитель бывшего начальника германской военной разведки и контрразведки адмирала Канариса. В связи с этим Лахузена в качестве свидетеля допрашивал Нюрнбергский Международный Трибунал. Вот выдержка из допроса:
«ЭЙМЕН: В 1941 году вы присутствовали на совещании, на котором был также генерал Рейнеке?
ЛАХУЗЕН;Да.
ЭЙМЕН: Кем был генерал Рейнеке?
ЛАХУЗЕН: Генерал Рейнеке был тогда начальником общего управления, то есть управления ОКВ.
ЭЙМЕН: Можете ли вы как можно более точно и определенно сообщить нам, кто присутствовал на этом совещании?
ЛАХУЗЕН: На этом совещании, на котором я присутствовал в качестве заместителя Канариса и которое запечатлено в записях, сделанных мною для Канариса, председательствовал генерал Рейнеке, затем присутствовали обергруппенфюрер СС Мюллер, кроме того, полковник Брейер, который представлял отдел военнопленных, и затем я, присутствовавший в качестве представителя Канариса, то есть отдела разведки.
ЭЙМЕН: Объясните Трибуналу, кто такой Мюллер и почему он присутствовал на этом совещании.
ЛАХУЗЕН: Мюллер был начальником управления в главном имперском управлении безопасности и принял участие в этом заседании, так как он отвечал за проведение мероприятий, касавшихся русских военнопленных, а именно за проведение экзекуций.
ЭЙМЕН: Каковы были цели этого совещания?
ЛАХУЗЕН: Это совещание имело своей задачей комментировать полученные до этого времени приказы об обращении с русскими военнопленными, разъяснить их и, сверх того, обосновать.
ЭЙМЕН: Устанавливалось ли из обсуждения на этом совещании, в чем суть этих инструкций и указаний?
ЛАХУЗЕН: Содержание сводилось в основном к следующему. Предусматривались две группы мероприятий, которые должны были быть осуществлены. Во-первых, умерщвление русских комиссаров и, во-вторых, умерщвление всех тех элементов среди русских военнопленных, которые должны были быть выявлены СД, то есть большевиков или активных носителей большевистского мировоззрения.
ЭЙМЕН: Объясните теперь, пожалуйста, Трибуналу, что произошло и что было сказано на этом совещании?
ЛАХУЗЕН: Совещание открыл генерал Рейнеке и в качестве введения прокомментировал приказы в таком духе, как я уже говорил. Он заявил, что необходимо принять эти меры, и особенно необходимым он считал добиться того, чтобы и армия, и в особенности офицерский состав, уяснила себе это, так как они поныне пребывают мысленно где-то в ледниковом периоде, а не в национал-социалистской действительности.
ЭЙМЕН: Были ли какие-либо обсуждения международного права на этом совещании?
ЛАХУЗЕН: Нет. В этой связи о международном праве не говорилось.
ЭЙМЕН: Теперь объясните, пожалуйста, Трибуналу из того, что вы узнали на этом совещании, каким образом производился отбор этих военнопленных и как устанавливалось, кого из них убивать?
ЛАХУЗЕН: Отбор военнопленных производили специально предназначенные для этого особые команды СД, причем по совершенно своеобразному и произвольному принципу. Некоторые руководители этих айнзатцкоманд придерживались расового принципа, то есть, если практически какой-либо из военнопленных не имел определенных расовых признаков или безусловно был евреем или еврейским типом, или если он являлся представителем какой-то низшей расы, над ним производилась экзекуция. Иные руководители этих айнзатцкоманд производили отбор по принципу интеллекта или интеллигентности военнопленных. Другие руководители таких айнзатцкоманд тоже имели свои принципы отбора.
ЭЙМЕН: Узнавали ли вы из официальных донесений, которые вы получали, о том, как выполнялись эти приказы?
ЛАХУЗЕН: О том, что действительно происходило, мы в ходе событий информировались нашими специальными органами, которые работали либо на фронте, либо в этих лагерях.
ЭЙМЕН: Сведения, которые вы получали, были секретными, недоступными для других?
ЛАХУЗЕН: Информация, которую мы получали, считалась секретной, как и всякая информация, получаемая в нашем отделе. Но на практике это было известно широким военным кругам, а именно то, что происходило в лагерях во время отборов.
ЭЙМЕН: Знали ли вы из официальных источников о приказе клеймить русских военнопленных?
ЛАХУЗЕН: Я узнал об этом на совещании, как я уже сказал ранее, на котором присутствовали начальники отделов. Военнопленные, большинство военнопленных, оставались в зоне военных операций и никак не обеспечивались даже тем, что было предусмотрено для обеспечения военнопленных, то есть у них не было жилья, продовольственного снабжения, врачебной помощи и т. п., и ввиду такой скученности, недостатка пищи или полною отсутствия ее, оставаясь без врачебной помощи, валяясь большей частью на голом полу, они умирали. Распространялись эпидемии…