Эстр поднял на меня глаза. Я ожидала возражений в стиле «Это вне моих полномочий», но он лишь серьёзно кивнул.
Мы поднялись по широкой лестнице наверх. Оказывается, покои Аллурена занимали не менее трёх этажей. Внизу – какие-то приёмные, выход к конюшням и к камерам. Выше – собственно спальня, бассейн, внутренний сад. Что находится наверху, я пока не знала, кроме единственного зала с большой террасой, с которой мы вылетали к Старейшим Магам.
И именно в нём Аллурен и – видимо, через террасу его туда и доставили.
Рядом у кровати сидела шэсса Ивирана, вмиг постаревшая, бесконечно печальная.
– Ладелин, – шепнула она, подняв на меня сухие глаза.
– Как он? – пробормотала я, приближаясь.
Королева промолчала. Эстр тактично вышел, а я всмотрелась в моего принца.
Он был укрыт тонким светлым покрывалом, сквозь которое проступали пятна крови. В бледном лице не осталось ни кровинки, в красных потухших волосах – ни искорки. Пряди безжизненно разметались по подушкам.
– Почему его не лечат? – прошептала я, снова обернувшись к его матери.
– Целители здесь бессильны, Ладелин. Его может исцелить только внутренний огонь... но он истратил слишком много огня.
– А я? В нашем мире ходят легенды, что феникс способен исцелять...
– К сожалению, мы очень мало знаем о фениксах, Ладелин. В основном об их огне, за которым охотятся ледяные.
– Огне! – воскликнула я. – А мой огонь... если я сгорю... вы знаете, как мне сгореть?
Ну не поджигать же себя, в самом деле. Наверное, это должно быть какое-нибудь магическое действие?
Я осеклась: шэсса Ирвирана печально качала головой:
– Насколько я знаю, фениксы сгорают, только если им угрожает смертельная опасность. Мне неизвестно, могут ли они вызвать огонь по собственному желанию. Не уверена, что твой огонь помог бы Аллурену. Но совершенно уверена, что он убил бы ребёнка внутри тебя. Драконы не возрождаются, Лада. К сожалению, огонь их убивает, если они не могут контролировать его. Как недостаток, так и избыток.
Машинально схватившись за живот, я снова повернулась к принцу. Присела на его постели – шэсса поднялась, словно показывая, что уступает мне это место, возможность побыть рядом с принцем.
И как мне выбрать одного из них?
Возможно, я могла бы попробовать... ведь у нас потом могут быть ещё дети?
Если бы не слышала этого отчаянного «Мама, мамочка, не бросай меня!» – тогда, в Коконе.
Схватила безжизненную руку, всматриваясь в лицо.
Это мой ребёнок, мой малыш! Он так нуждается в моей защите! И я обещала, что не брошу его...
Я не смогла бы с этим жить. Да и Аллурен, уверена, не принял бы такую жертву.
– Я понимаю тебя, дитя, – шэсса беззвучно приблизилась, коснулась моего плеча, и я только сейчас осознала, что по щекам текут слёзы.
Текут, бессовестные, капают на некогда сильную, а сейчас пугающе холодную руку, и ничего!
Промокнув их пальцами, я коснулась его губ... и ощутила себя идиоткой.
Как было бы легко и просто: порыдать, и он исцелён! Но то ли слёзы оказались неправильные, то ли наши легенды привирают и выдают желаемое за действительное...
Но принц даже не вздохнул. Его грудь так слабо поднималась, что временами начинало казаться, будто он не дышит.
Шэсса молчала, за что я была ей благодарна.
Прикрыла глаза, отчаянно пытаясь что-нибудь придумать.
Понятия не имею, какие в этом мире силы у фениксов. Но ведь какие-то есть! И если слёзы не действуют... нужно попытаться разбудить что-нибудь другое.
Эстр сказал – лёд? Лёд мог бы успокоить, уравновесить?
Но у меня нет льда. Единственное, что у меня есть – странный золотистый свет, который заметила Ритка ещё там, на Земле. Потом он куда-то пропал, а здесь засиял с новой силой.
Взяв прядь, я посмотрела на волосы. Они и сейчас заметно сияли, особенно в предутренних сумерках, когда солнце ещё всходило где-то с другой стороны, не заглядывая лучами в окна.
Я понятия не имела, что с этим светом делать. Но шэсса Ивирана ведь говорила, что я почувствую, когда буду готова. И, наверное, вряд ли когда-нибудь стану готова сильнее... потому что зачем мне мои силы, если любимые люди умирают рядом?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не представляя, какие у меня возможности, я просто опиралась на массу пересмотренных на Земле фильмов и перечитанных книг о магии. Всей душой направляла этот свет туда, к Аллурену, желая лишь одного: чтобы он исцелился. Если хоть какая-то часть моих сил целебная, если хоть немного магии мне подвластно – пусть его раны затянутся, пусть его огонь успокоится, восстановится, пусть то, что прожигает его – уравновесится, а то, чего не хватает – наполнится...
Наверное, я вошла в какой-то транс, повторяя, визуализируя, проговаривая про себя как молитву и отчаянно представляя, всё, что произношу...
И очнулась от лёгкого хлопка по лицу. С удивлением открыла глаза, пошатнувшись.
Светлое шёлковое покрывало, которым был прикрыт принц, взвилось в воздух, словно от сильного ветра – оно-то и зацепило меня уголком. Я бросила взгляд в зеркало на одной из стен, и замерла.
Не помню, когда успела вскочить на ноги – но я стояла, волосы развевались горящим солнцем вокруг головы, из глаз тоже лился свет, из ладоней, всё тело сияло и удивительно походило на какую-то сказочную птицу в ореоле золотых перьев.
Охренеть! До последнего в глубине души считала, что никакой я не феникс!
Шэсса Ивирана стояла в стороне, прижав ладони к губам, и лишь смотрела на меня, словно боясь спугнуть.
На миг я испугалась, прислушалась к себе – но нет, умирать не хотелось, какого-то лишнего жжения не ощущалось. Наоборот, чувствовалось странное наполнение энергией, которое лишь возрастало.
Вздрогнув, я спешно ухватила полощущее покрывало, отдёрнула, жадно всмотрелась в Аллурена.
Он лежал полностью обнажённым. На моих глазах огромные раны, которыми было покрыто всё тело, вдруг начали затягиваться.
Взгляд скользнул по рельефу груди, плоскому животу. Раны были омыты, но всё равно выглядели страшно. Целые пятна опалённой до мяса кожи, глубокие рваные пробоины, запёкшиеся ткани. Люди с такими не живут, но он же дракон... и он боролся, сколько мог.
Боясь, что собьюсь, что не хватит сил, я не останавливаясь направляла и направляла все мысли и устремления туда, к нему на помощь.
В какой-то момент ощутила, что в животе загорелась искорка. Не похожая на мой золотой огонь, и в то же время родная. Крохотная, но такая искренняя...
Малыш спешил поддержать своего папу. Это было так трогательно, что у меня снова полились слёзы по щекам.
Ресницы Аллурена дрогнули, глаза открылись.
– Лада? – шепнул он, и я поскорее вернулась обратно на кровать. Сжала руку. – Не плачь, со мной всё хорошо, – едва слышно добавил.
Улыбнувшись, я промолчала. Просто не было сил ещё что-то говорить.
Аллурен снова закрыл глаза, и я ощутила дикую, просто безумную усталость, как после выматывающего бега на длинную дистанцию – только в десятки раз сильнее.
Не в силах сопротивляться ей, не в силах оставить Аллурена, я лишь прилегла возле него. На минуточку. Просто отдохнуть, продолжая ощущать его рядом.
***
Не знаю, что происходило вокруг. Наверное, кто-то прикрыл все окна и выход на террасу тяжёлыми портьерами, потому что когда я проснулась, в комнате витал полумрак. Лишь несколько послеобеденных лучей пробивались сквозь узкие щели.
Протянула руку, нащупала пустую подушку и испуганно подскочила.
Аллурен стоял у зеркала, разглядывая следы ранений на груди. Обернулся резко ко мне, запахивая шёлковый халат. Влажные пряди взметнулись: похоже, мой принц успел сходить в душ.
Улыбнувшись, я села в кровати, опёрлась о спинку.
– Шрамы останутся? – спросила, но Аллурен быстрым, плавным движением оказался рядом.
– Лада... – пробормотал.
Схватил меня в охапку, зарылся лицом в волосы, выдохнул что-то влюблённо-благодарственное – я даже не смогла бы перевести, лишь ощутила волну исходящих от него эмоций